— У него наверняка чудесный вид из окна.

— Тем лучше для него, он ведь большую часть времени проводит у себя в комнате — сердце.

Мы миновали дом, и Рок продолжал:

— Сейчас мы поедем мимо Пендоррика по другой дороге. Хочу показать тебе нашу деревню. Тебе наверняка понравится.

Рок повернул машину, и мы спустились вниз на береговую дорогу, проехали мимо Пендоррика, на который я смотрела теперь с гордым и счастливым чувством хозяйки, и снова поднялись к главному шоссе. Теперь море оказалось слева.

— Тут такое извилистое побережье, что легко потерять направление, особенно с непривычки, — объяснил Рок. — Из-за извержения вулкана землю разбросало во все стороны. Только что мы обогнули что-то вроде мыса и сейчас въедем в деревню Пендоррик.

Деревня лежала внизу — одна из самых прелестных деревушек, какие мне доводилось видеть. Там была древняя норманская[12] церковь с увитой плющом квадратной башней и кладбищем вокруг. Камни с одной стороны потемнели от времени, с другой остались белыми, как новые. Рядом в лощине стоял дом приходского священника — серый, с газоном и садом, которые были разбиты на склоне холма. За церковью я увидела ряд коттеджей, о которых упоминала Морвенна. Все шесть были соединены друг с другом, у всех были соломенные крыши и узкие окна. Насколько я могла судить, они относились к тому же периоду, что и церковь. Чуть подальше находился гараж с жилым помещением наверху.

— Раньше это была кузница, — объяснил Рок. — И несколько поколений Бондов были здесь кузнецами. Когда в округе почти не осталось лошадей и кузнечное дело перестало давать доход, это просто разбило сердце старому Джиму Бонду. В конце концов нашли компромисс, и кузница все еще функционирует. Я частенько останавливаюсь здесь подковать лошадь. — Он притормозил и позвал: — Джим! Эй, Джим!

Окно в верхнем этаже распахнулось, и показалась красивая, похожая на цыганку женщина с черными распущенными волосами и в туго натянутой на упругой груди красной кофточке.

— Доброе утро, мистер Рок, — сказала она.

— О, привет, Дина.

Рок приветственно помахал ей рукой. В дверях появился мужчина и направился к нам.

— Доброе утро, Джим, — сказал Рок.

Джим Бонд был именно таким, каким принято изображать кузнеца: огромный, с мускулистыми руками. На вид ему было лет пятьдесят.

— Я показываю жене старую кузницу и деревню, — сообщил Рок.

— Рад познакомиться с вами, мэм, — прогудел Джим. — Не хотите ли зайти и пропустить стаканчик нашего старого сидра?

Я отвечала, что с удовольствием, и мы вышли из машины и направились в кузницу, где и в самом деле подковывали чалую кобылу. Запах пиленого копыта наполнял помещение. У наковальни работал молодой мужчина, который показался мне слепком с Джима. Он поздоровался с нами. Мне представили его как молодого Джима, сына старого Джима.

— В кузнице всегда работал Джим Бонд, сколько она стоит, и мы так думаем, что и дальше здесь будет Джим Бонд, — сказал старый Джим. — Хотя, кто знает… Времена меняются, — добавил он с горечью.

— Никогда не знаешь, какие сюрпризы готовит судьба и когда тебе улыбнется счастье, — сказал ему Рок.

Старый Джим отошел и вернулся, неся на подносе несколько стаканов. Он наполнил их из большого бочонка с краном на боку, стоящего в углу.

— Бонды всегда славились своим сидром, — сообщил Рок.

— Точно так, дорогуша, — подтвердил старый Джим. — Моя бабушка сажала в бочонок живую жабу, и сидр у нее был такой, что и не поверишь, покуда не попробуешь. Да вы никак заробели? Не бойтесь, мы больше жаб не сажаем туда. Чистый яблочный сок из добрых старых корнских яблок и сноровка Бондов — вот и все, что здесь есть.

— Как всегда, крепкий сидр, — похвалил Рок.

— Очень вкусно, — сказала я.

— Иногда он чересчур крепок для иностранцев. — Старый Джим посмотрел на меня, как будто ждал, что я вот-вот перестану держаться на ногах.

Молодой Джим продолжал работать — невозмутимо, едва удостоив нас взгляда.

Вдруг открылась дверь и вошла женщина, которая недавно разговаривала с нами из окна второго этажа. Она вошла, покачивая бедрами и блестя черными глазами. На ней была короткая пышная юбка, открывающая стройные загорелые икры, на ногах — поношенные сандалии. Я заметила, что ноги у нее не совсем чистые.

Я также заметила, что как только она вошла, внимание всех троих мужчин обратилось на нее. Они все остро чувствовали ее присутствие. Старый Джим помрачнел, и было видно, что он недоволен ее приходом, и молодой Джим не сводил с нее глаз, но выражение лица Рока я не могла разгадать. Лицо моего собственного мужа было для меня непроницаемо.

Женщина в упор, не скрывая оглядела меня с ног до головы, и в ее взгляде я уловила легкое пренебрежение, когда она осматривала мое льняное платье. Она разгладила юбку на бедрах и улыбнулась Року. В ее взгляде была фамильярность, даже интимность, как мне показалось. Да, у меня очень привлекательный муж, но не ревновать же его к каждой юбке! Я должна прекратить изводить себя всякий раз, как вижу красивую женщину, мыслями о том, в каких отношениях она была с Роком до моего с ним знакомства.

— Это Дина, — сказал мне Рок.

— Очень приятно. Как поживаете, Дина? — поздоровалась я.

Она улыбнулась:

— Прекрасно поживаю. Я ужасно рада, что мистер Рок привел, наконец, в Пендоррик жену.

— Спасибо, — сказал Рок и осушил стакан. — У нас очень много дел сегодня утром.

— Вам не залить бензину, сэр? — предложил старый Джим.

— Да нет, Джим, нам пока хватит, — ответил Рок, и мне показалось, что он торопится уйти.

Я почувствовала легкое головокружение — из-за сидра, сказала я себе, — и была рада выйти на свежий воздух.

Старый Джим и Дина стояли в дверях и смотрели нам вслед, пока мы отъезжали. На губах у женщины играла слабая улыбка.

— Дина, прямо скажем, нарушила веселье и произвела некоторый переполох, — заметила я.

— Старик ее просто ненавидит, — объяснил Рок. — С появлением там Дины спокойной жизни в кузнице пришел конец.

— Она очень хороша собой.

— Так многие считают, в том числе и сама Дина. Надеюсь, у них все образуется, но пока молодому Джиму несладко приходится между двух огней. Старый Джим хотел, чтобы он женился на одной из сестер Паско из коттеджей, у них теперь мог бы уже быть крошка Джим. Но молодой Джим, до этого всегда послушный сын, влюбился в Дину, женился на ней, и с тех пор в семье не стало покоя. Дина наполовину цыганка и жила в таборе в миле отсюда.

— А она хорошая и верная жена?

Рок рассмеялся.

— Она что, произвела на тебя такое впечатление?

— Скорее противоположное.

Рок кивнул.

— Дина не станет притворяться.

Рок остановил машину у калитки.

— Мистер Пендоррик! Как приятно снова видеть вас здесь! — услышали мы голос, и к калитке подошла пухленькая и розовощекая женщина с корзиной, полной срезанных роз. В руке она держала садовые ножницы.

— Моя жена Фэйвел. Миссис Дарк, супруга нашего викария[13], — представил нас Рок.

— Как это мило, что вы сразу же выбрались к нам. Мы просто горели нетерпением увидеть миссис Пендоррик.

Мы вышли из машины, миссис Дарк открыла калитку и провела нас в сад, где был большой газон, окаймленный цветочными клумбами и розовыми кустами.

— Викарий будет так рад видеть вас! Он сейчас в своем кабинете готовит проповедь. Надеюсь, вы выпьете кофе.

Мы сказали, что только что пили сидр в кузнице и просто хотели бы осмотреть церковь.

— Пожалуйста, не беспокойте вашего мужа. Я тут сам все покажу, — добавил Рок.

— Он мне не простит, если не повидается с вами. — Она повернулась ко мне. — Мы так рады, что вы приехали, миссис Пендоррик, и надеемся, что вам тут понравится и мы часто будем видеть вас. Это всегда приятно, когда владельцы усадьбы принимают участие в деревенских делах.

— Фэйвел уже увлечена всем, что касается Пендоррика, — заверил ее Рок. — Я покажу ей церковь.

— Пойду, предупрежу Питера, что вы здесь.

Мы прошли с ней через сад и, миновав живую изгородь, вышли на газон, который спускался вниз к дому священника. Напротив дома находилась церковь, куда мы и направились, между тем как миссис Дарк поспешила к дому.

— Похоже, нам не придется побыть в одиночестве сегодня утром, — сказал Рок, беря меня за руку. — Они все полны решимости посмотреть на тебя. Я хотел сам показать тебе церковь, но боюсь, Питер Дарк уже идет по следу.

Мы прошли под сенью узловатых от старости тиссовых деревьев, пересекли кладбищенский двор и вошли в церковь. Внутри нас обступила тишина, и мне показалось, что мы шагнули в далекое прошлое. Здесь как будто ничего не изменилось с тринадцатого века, когда была построена церковь. Пробивавшиеся из витражного окошка солнечные лучи падали на алтарь, высвечивая вышитую парчу и изящную деревянную резьбу. На стенах в камне были высечены имена здешних викариев, начиная с 1280 года.

— Все они были местными, — пояснил Рок, — пока не приехали Дарки. Они прибыли сюда из Мидлендс, но похоже, лучше нас знают Корнуолл. Дарк — специалист по старым корнским обычаям, он их собирает и пишет о них книгу.

Голос его прозвучал глухо. Глядя сейчас на его лицо, я думала не о викарии и не о церкви, а о том особом выражении, которое я заметила в глазах сначала Рейчел Бектив, потом Дины Бонд.

Он — чрезвычайно привлекательный мужчина. Я почувствовала это, как только увидела его, влюбилась, почти ничего о нем не зная. Сейчас я знала не многим больше, но любила его все сильнее. Я была очень счастлива с ним, кроме тех минут, когда меня мучали сомнения, как вот сейчас, когда я задавала себе вопрос, не вышла ли я замуж за донжуана, который именно потому хороший любовник, что опыту него богатый. И так счастливо начавшееся для меня утро было омрачено этими раздумьями.