Мы присели на подоконник. Был час отлива, и острые скалы торчали из воды, словно зубы громадной акулы. Само море было сегодня свинцово-серым, как стены Полоргана, который будто смотрел на меня со своего утеса.

— Между Пендорриками и Хайсонами существует дальнее родство, — начала Дебора, — и мы с детства знали Петрока и его семью. Я говорю об отце Рока, разумеется, не о вашем муже. Когда Рок был еще мальчиком, а он был годом старше нас, он часто гостил у нас в Девоншире.

— Рок на него ужасно похож, правда?

— Так похож, что иногда, глядя на него, я вздрагиваю. Мне кажется, что вернулся Петрок.

— У него те же черты лица…

— Не только. Голос, жесты, манеры — все… Мужчины в роду Пендорриков все похожи один на другого. Некоторые истории, которые рассказывали о другом Петроке — деде Рока — вполне могли бы относиться к его сыну… Барбарина влюбилась в него, когда ей было лет семь. И продолжала оставаться в этом состоянии до дня своей смерти.

— Она, должно быть, была очень счастлива, выйдя за него.

— Она была в каком-то лихорадочном экстазе. Меня это пугало. Такая безудержная страсть.

— А он любил ее?

Улыбка Деборы была грустной.

— Петрок слишком любил женщин вообще, чтобы испытывать глубокое чувство к одной-единственной. Я всегда знала это и предупреждала Барбарину, да разве она слушала!

Помолчав, она продолжала:

— Наш дом в Дартмуре стоит прямо на верещатнике, вересковая пустошь начинается прямо за садом. Виды там чудесные, если вам, конечно, вообще подобные виды нравятся. Мы часто катались по окрестностям верхом. Однажды поехали покататься втроем, и я потерялась. Опустился густой туман, неожиданно, как это часто случается на болотах, и заблудиться было проще простого, даже хорошо зная местность. Ориентиров нет, и вы начинаете бродить кругами, пока не выбиваетесь из сил. Было очень страшно, но в конце концов я нашла дорогу. Они же вернулись лишь на другой день. Они укрылись в какой-то хижине, которую они обнаружили еще раньше и где Петрок предусмотрительно оставил запас шоколада. Возможно, он специально так подстроил.

— Но зачем? Я хочу сказать, раз она так его любила, он ведь мог быть с ней… и в более удобной обстановке.

Опять последовало молчание, потом Дебора вздохнула и стала рассказывать дальше:

— Дело в том, что он тогда был влюблен в другую. Это была местная девушка, дочь фермера. Он обещал на ней жениться, но его семья хотела, чтобы он женился на Барбарине — им очень нужны были деньги, а наш отец был довольно богат. Барбарина очень страдала. Она слышала, что Петрок собирался жениться на этой девушке, и поняла, что он должен был очень ее любить, чтобы пожертвовать Пендорриком. Пендоррик очень много для него значил, а без денег существовала реальная опасность потерять его. Кроме того, Барбарина явно ему нравилась, и ему не надо было бы себя принуждать жениться на ней, не будь он так увлечен той другой. Барбарина это понимала и была глубоко несчастна.

— А что, Пендоррики были бедны?

— Не совсем так, но времена менялись. Жизнь для таких, как они, становилась все труднее. Дом требовал ремонта и перестройки… А Петрок, в надежде поправить дела, играл, и играл очень неудачно.

— Так он был игрок.

Она кивнула.

— Как его отец, а до него — дед… Так вот. Я уверена, что незадолго до той прогулки Петрок решил все же, что надо жениться на Барбарине, что Пендоррик для него важнее. Но не мог же он сказать это Барбарине вот так, в лоб. Поэтому они и заблудились. Он соблазнил Барбарину… ему это было нетрудно… Но вы знаете такой сорт мужчин. Им невозможно противостоять.

Я кивнула, чувствуя смятение.

— Она вам сама рассказала?

— Дорогая моя, ей не надо было рассказывать мне. Мы были так близки, что знали все друг про друга. Ведь девять месяцев в утробе матери мы были одним существом, не забывайте.

— А после того, как они поженились?

— Хранить верность не в натуре Пендорриков, и Петрок не был исключением. Он снова связался с дочерью фермера, был большой скандал. Но она не была единственной. Как и его отец, он не мог равнодушно смотреть на красивых женщин и на карточный стол. Женщины тоже не могли против него устоять… Потом родились Рок с Морвенной, и я надеялась, что любовь к детям поможет Барбарине относиться к мужу спокойнее. И какое-то время так и было. Я мечтала, чтобы у нее снова были дети, и она жила бы ими и ради них.

— Но ваши надежды не сбылись…

— Увы. Но только вы не подумайте — Барбарина была прекрасной матерью, но она была не из тех женщин, которые закрывают глаза на неверность мужей и живут одними детьми. Петрок значил для нее слишком много.

— Она была очень несчастлива?

— Представьте себе женщину, тонко чувствующую… в этом доме… с неверным мужем, который и не думал скрывать своих похождений. Петрок вообще никогда не притворялся… Отчаянный игрок и донжуан. «У меня это в крови, и я ничего тут поделать не могу», — такова была его позиция.

— Бедная Барбарина, — вырвалось у меня.

— Я старалась приезжать как можно чаще, а когда умер отец, почти переселилась сюда. Это я заставила ее снова заняться музыкой. Барби была на редкость талантлива и при других обстоятельствах могла бы стать профессиональным музыкантом. Музыка стала ее утешением, особенно к концу… Я вспомнила сейчас, как, когда мы еще учились в школе, она играла Офелию в «Гамлете». Мне досталась роль призрака — ни на что большее меня не хватило. Да и призраком я была никудышным. Барбарина же словно создана была для роли Офелии. Она имела грандиозный успех.

— Могу представить себе — я сужу по ее портрету, тому, что в галерее.

— О да, на нем Барбарина как живая. Иногда мне кажется, что она выйдет из рамы и заговорит со мной.

— Превосходная работа. Художник, должно быть, был большой мастер.

— Портрет был написан за год до ее смерти. Она очень любила верховую езду. Мне иногда казалось даже, что она лихорадочно искала удовольствия или забытья — и в музыке, и в верховой езде… Костюм для верховой езды ей очень шел, поэтому она и решила позировать в нем… Так печально, что она, как Офелия, до срока ушла из жизни. Если бы вы могли слышать, как пела она в этой пьесе песню Офелии! У нее был странный голос, немного не в тональности, что очень подходило к Офелии… Когда она появилась на сцене в белой струящейся сорочке, с цветами в руках и волосах, зал замер… Потом она запела. У меня, к несчастью, нет голоса, но я попробую:

А по чем я отличу

Вашего дружка?

Шлык паломника на нем,

Странника клюка.

Помер, леди, помер он,

Помер, только слег,

В головах зеленый дрок,

Камушек у ног.[18]

Дебора проговорил а стихи тихим и монотонным голосом, едва наметив мотив.

— Как жаль, что я не могу спеть, как Барби, — сказала она, грустно улыбаясь. — В ее пении было что-то, отчего вас мороз пробирал по коже. Эта песенка стала ее любимой. Там был куплет, который в спектакле она не пела, зато часто напевала потом дома:

Он встал, оделся, отпер дверь,

И из его хором

Вернулась девушка в свой дом

Не девушкой потом.

— Когда она пела это, на губах ее блуждала странная улыбка, и мне казалось, что она пела про себя… про ту ночь на вересковых болотах.

— Бедная Барбарина, — воскликнула я. — Боюсь, она так и не узнала счастья.

Дебора с ожесточением сжала кулаки.

— А ведь она была создана для счастья! Я не знала никого, кто бы так, как она, мог радоваться жизни. Если бы Петрок был тем, кем она хотела его видеть, если бы… Ну, да чего уж тут говорить. Жизнь разве бывает такой, какой нам бы хотелось? Да и все это случилось так давно.

— Я знаю, что балюстрада была гнилая, и Барбарина упала вниз, в холл.

— И, к несчастью, это случилось на галерее, где висел портрет Ловеллы Пендоррик, что дало пищу слухам…

— И возродило легенду?

— В некоторой степени. Но люди и раньше говорили, что призрак Ловеллы бродит по дому.

— А теперь они стали говорить, что Барбарина заняла ее место.

Дебора рассмеялась. Потом она оглянулась через плечо.

— Хотя я всегда смеялась над такими разговорами, иногда, когда я одна в доме, я чувствую, что готова поверить в это.

— Это из-за атмосферы в этих старинных домах… Мебель веками стоит на том же месте… Невольно думаешь о том, что именно таким видела тут все Ловелла, которую зовут Первой Невестой.

— Ах, как бы я желала, чтобы Барбарина и в самом деле пришла, — с жаром воскликнула Дебора. — Я бы все отдала, чтобы увидеть ее снова.

Она встала.

— Пойдемте-ка погуляем. А то мы что-то совсем загрустили, сидя здесь, в ее комнате. Надо взять плащи. Видите вон те облака? И ветер юго-западный, а это значит, что скоро пойдет дождик.

Я охотно согласилась, и мы вместе покинули восточное крыло. Дебора прошла со мной на мою половину, а когда я оделась для прогулки, мы отправились к ней. Одевшись в свою очередь, Дебора повела меня через северное крыло. На галерее мы остановились перед портретом Ловеллы Пендоррик.