— Значит, вы показываете миссис Пендоррик дом, — сказала она.

— Как видите, сестра Грей, — ответила экономка язвительно.

— Если хотите, я сама покажу. У вас, верно, много дел?

— Это входит в мои обязанности экономки — показывать дом хозяйской внучке, сестра Грей.

Альтэа пожала плечами и улыбнулась, но, словно бросая вызов миссис Доусон, осталась с нами.

Миссис Доусон явно была вне себя, всем видом показывала, что не замечает ее, обращаясь исключительно ко мне. А я все думала, чем же Альтэа Грей могла заслужить такую к себе неприязнь.

По красивейшей лестнице мы поднялись на второй этаж. Из огромных окон открывался чудесный вид на побережье, как и из окон в Пендоррике. Изящная антикварная мебель стоила, очевидно, немалых денег.

— Сокровища в каждом углу, — сказала Альтэа, озорно блестя глазами.

Миссис Доусон только фыркнула, но промолчала. Их плохо скрываемая вражда меня смущала.

— Я слышала, будет не меньше шестидесяти человек, — обратилась Альтэа ко мне. — Хорошо, тут зал такой огромный, а то пришлось бы наступать друг другу на ноги.

— Ну уж это, сестра, к вам никакого отношения не имеет, — вставила миссис Доусон, дернув носом. — Вам незачем волноваться.

Та рассмеялась.

— Так уж и незачем! Я терпеть не могу, когда мне ходят по ногам, или вы думаете, что я просто сиделка лорда Полоргана и на балу меня не будет? А вот и ошиблись, миссис Доусон. Конечно же буду. Не могу же я отпустить его одного, не так ли?

Она весело мне улыбалась, будто приглашая вместе с ней порадоваться победе над экономкой, которая даже покраснела от досады. Эти двое терпеть друг друга не могут, решила я, они вечно спорят, кто из них важнее и занимает более высокое положение.

— Конечно, конечно, — поспешила я согласиться. — Одного его нельзя оставлять.

Лицо миссис Доусон потемнело.

— Думаю, мэм, — сказала она сухо, — сестра Грей сама покажет вам остальные комнаты.

Я поблагодарила ее и попыталась исправить положение, сказав, что была бы рада, если бы она осталась, но она была неумолима и ушла, сославшись на неотложные дела. Альтэа Грей довольно ухмыльнулась ей вслед.

— Дай ей волю, она устроила бы мне веселенькую жизнь! — заметила она. — Такая завистливая старая ведьма!

— Вы полагаете она завидует вам?

— Да это всегда так со слугами. Им просто поперек горла, что они должны нам прислуживать. Все время хотят доказать, что не хуже нас, из кожи вон лезут.

— Вам верно, трудно с ними?

— Ничуть. Я знаю, как поставить на место таких, как миссис Доусон. Так что меня это совсем не беспокоит.

Несмотря на ее изящную хрупкую внешность, я была уверена, что Альтэа Грей может постоять за себя.

Мы подошли к комнате дедушки и, когда вошли, он приветствовал меня теплой улыбкой, от которой мне стало легко и спокойно на душе.

Сестра Грей распорядилась, чтобы подавали чай, и мы втроем сели за стол. Разговор в основном вертелся вокруг бала, и, уходя, Альтэа напомнила дедушке, что любое, даже приятное волнение ему вредно.

— Вы не потеряли свои таблетки? — спросила она.

Вместо ответа он достал из кармана коробочку и показал ей.

— Ну и чудненько, — сказала она и, улыбнувшись, оставила нас вдвоем.

Глава 6

Я была очень занята все утро, а после ленча решила пойти посидеть во внутреннем дворике. Я давно там не была, а погода стояла теплая и солнечная.

Усевшись на свою любимую скамеечку под пальмой, я открыла книгу. Но почитать мне не пришлось. Распахнулась северная дверь и появилась одна из сестер. Ловелла? Хайсон? К своему стыду, я опять не смогла угадать.

Она подошла и встала рядом.

— Привет! Тебе и впрямь нравится это место. Но ты что-то давно сюда не выходила.

— Занята была очень.

Она взглянула на меня очень серьезно.

— Знаю. Вдруг оказаться внучкой лорда Полоргана — хлопот, надо думать, много будет.

Она запрыгала ко мне на одной ноге.

— Только представь себе, ты могла бы всегда здесь быть… если бы твоя мама с пап ой не уехали. И мы бы тебя всегда знали.

— Могло и так случиться, — согласилась я.

— Но так, как получилось, интереснее. А то и бала бы — никакого не было, будь ты здесь всегда. Если бы никто не уходил, то и возвращения блудного сына, то есть дочери, не было бы, верно?

Она энергично закивала.

— Ты ведь теперь богатая, верно? А раньше бедная была, хоть, наверное, помоев для свиней не ела.

Теперь я уверилась, что передо мной Ловелла, потому что она стала прыгать вокруг меня, потом остановилась сзади, дыша мне в затылок.

— Не все обрадовались, когда он вернулся. Брат, который дома оставался, он не понимал, с чего это отец теленка зарезал ради брата, который сбежал, когда захотелось.

— Не волнуйся, у меня нет никакого брата, кому бы мое возвращение не понравилось бы.

— Ты не понимаешь. Брат чтобы был, вовсе необязательно. Притча ведь не буквально все говорит, верно? Нужно самой догадаться — так Бекки говорила. Меня Кэрри ждет, платье примерить. Бальное.

— Она и тебе шьет?

— Ага. Оно золотою цвета. Она два делает, совсем одинаковых. Вот весело будет. Они не смогут отличить, где Ло, а где Хай.

— Ну, тогда иди, раз ждет.

— А пойдем со мной. Посмотришь. Платье ужасно красивое. Правда.

Она запрыгала к западной двери. Я поднялась и пошла за ней, так и не поняв, Ловелла это или Хайсон.

Взбегая вверх по лестнице, она напевала себе под нос. Я узнала песенку Офелии, которую пел тот странный голос, так напугавший меня недавно. Но ее пение было непохоже на то. Она пела монотонно, едва намечая мотив.

— Что это ты поешь? — спросила я.

Остановившись, она медленно повернулась и посмотрела на меня сверху долгим многозначительным взглядом. И я наконец узнала Хайсон.

— Это песня Офелии из «Гамлета».

— Ты в школе ее слышала?

Она мотнула головой.

— Мисс Бектив научила?

Я поняла, что мой голос звучал почти истерически, и она заметила это тоже и забавлялась.

Она опять помотала головой, ожидая следующего вопроса. Но я сказала лишь:

— Очень привязчивый мотив.

И поднялась по ступенькам.

Она побежала вперед по коридору и распахнула дверь в рабочую комнату Кэрри.

Кэрри сидела за старомодной швейной машинкой. Перед ней лежало платье золотистого цвета. В комнате стояло два портновских манекена, детский и взрослый. На детском было еще одно золотистое платье, на взрослом — вечернее платье из лилового крепдешина.

— А, вот и вы, мисс Хайсон, — сказала Кэрри. — Я вас ждала. Пойдите-ка сюда. Мне тут ворот что-то не нравится.

— Со мной и миссис Пендоррик, — сообщила Хайсон. — Она хотела взглянуть на платья.

Я подошла к маленькому манекену в золотистом платье.

— Прелестно! — похвалила я. — Это, конечно, платье Ловеллы.

— Пришлось на мисс Хайсон примерять тоже. Мисс Ловелла ни секунды не может стоять спокойно, — пробубнила Кэрри, зажав в губах булавки.

— Правда, — сказала Хайсон с важностью. — У нее ветер в голове. Ни на чем не в силах сосредоточиться. Бекки говорит, это просто несчастье.

— Идите же сюда, мисс Хайсон.

Хайсон чинно стояла, пока Кэрри снимала с нее старое платье, натягивала новое из золотистого шелка.

— Чудесное платье, — сказала я.

— Ворот надо исправить.

Кэрри тяжело дышала, подкалывая ворот и качала головой. Я подошла к другому манекену в лиловом крепдешине. Платье было мастерски сшито, как и все вещи Деборы, хотя и несколько старомодно, с оборками на подоле и кружевным воротником. Все вместе смотрелось очаровательно.

— Мне казалось, вы собирались шить розовое? — спросила я.

— Угу, — пробурчала Кэрри с зажатыми в губах булавками.

— Наверное, Дебора передумала. Но, помнится, она говорила о розовом.

Хайсон несколько раз кивнула и мотнула головой в сторону двери. Я взглянула. За дверью на распялке висело другое платье, точная копия этого, но розовое. Я не верила своим глазам.

— Кэрри их два сшила, правда, Кэрри? — сказала Хайсон. — Два золотых — мне с Ловеллой — и два этих — лиловое и розовое, потому что с той поры, как они уехали из Девона, они уже не носили одинаковые цвета. Все изменилось, когда они оттуда уехали, скажи, Кэрри.

Хайсон смотрела на меня почти торжествующе, и я разозлилась на нее.

— Да о чем ты говоришь, ради всего святого!?

Она уставилась на носки своих туфель и молчала.

— Кэрри! — потребовала я настойчиво. — Ведь мисс Дебора передумала, правда? Или она захотела сразу два платья, раз материал пролежал уже так долго, так ведь?

— Розовое — это для мисс Деборы. Ей идет розовое, — пробубнила Кэрри, не глядя на меня.

— А лиловое?

Хайсон вырвалась от Кэрри и подскочила ко мне, схватив меня за руку.

— Розовое она сшила для бабули Деборы, — прошептала она заговорчески, — а лиловое для бабули Барбарины.

Кэрри улыбалась, глядя на лиловое платье, и приговаривала:

— Лиловый твой цвет, дорогая. Я всегда говорила, что двух таких красивых леди, как мои мисс Дебора и мисс Барбарина, не отыщешь во всем Девоншире.

Я вдруг почувствовала, что в комнате жарко и душно.

— Мне пора, у меня еще много дел, — сказала я и вышла.