— Мы само внимание, — ответил Рок.

Она села на стул и некоторое время молчала. Рок взглянул на нее, потом на меня и поднял брови.

— Я никому не хотела говорить, пока не была уверена, — начала Морвенна и опять замолчала.

— Ожидание становится невыносимым, — заметил Рок, улыбнувшись.

— Чарльзу, конечно, я уже сказала. И хочу, чтобы и вы двое знали до того, как эта новость станет общеизвестной.

— Не услышим ли мы скоро топот маленьких ног в детской Пендоррика?

Морвенна поднялась со стула и бросилась к нему на шею.

— Ах, Рок! Я так счастлива!

Он обнял ее и, вальсируя, закружил по комнате. Потом вдруг резко остановился и сказал с преувеличенной важностью:

— Теперь мы должны всячески оберегать тебя. Никакого напряжения, никаких резких движений.

Он отстранил ее, поцеловал в щеку и с чувством добавил:

— Я ужасно рад, Венна. Это чудесная новость. Да хранит тебя Господь!

— Я знала, что ты будешь доволен.

В своей радости они совершенно забыли обо мне. Только сейчас я поняла, как близки они были. И Морвенна, когда говорила, что хочет, чтобы мы двое знали ее новость, конечно, имела в виду Рока.

Они вдруг вспомнили обо мне, и Морвенна сказала смущенно:

— Ты, наверное, считаешь нас сумасшедшими, Фэйвел.

— Напротив. Я очень рада. Поздравляю тебя, Морвенна.

Она молитвенно сложила руки.

— Ах, если бы ты знала, как я мечтала об этом!

— Будем молиться, чтобы был мальчик, — сказал Рок.

— Обязательно мальчик! В этот раз только мальчик!

— А что говорит старина Чарльз?

— А ты как думаешь? Конечно, он в восторге. Уже имя придумывает.

— Пусть это будет старое доброе корнское имя, но только не Петрок. С Петроком мы пока подождем.

— После стольких лет это кажется просто чудом, — обратилась ко мне Морвенна. — Мы всегда так хотели мальчика.

Мы вместе спустились к ужину и пили за здоровье будущей матери. Всем стало весело и легко.

На другой день мы с Морвенной гуляли в саду и разговаривали. Она вся светилась спокойной радостью. Она была на третьем месяце и уже начинала готовить приданое для новорожденного. Меня несколько пугала ее уверенность в том, что родится непременно мальчик, потому что рождение девочки стало бы для нее большим разочарованием.

— Ты, верно, думаешь, что я веду себя, как молоденькая девушка, ждущая первенца, — сказала она, рассмеявшись. — Я именно так себя и чувствую. Чарльз мечтал о мальчике, и я тоже. И я всегда переживала, что не оправдываю его надежд.

— Я уверена, что он так никогда не считал.

— Чарльз — очень хороший, добрый человек. Он никогда не покажет, что разочарован. Мне надо быть поосторожнее. Пять лет назад у меня уже был выкидыш, и доктор Элгин — он работал тут до Эндрю Клемента — сказал, что мне некоторое время не следует думать о ребенке. Можешь себе представить, как я счастлива теперь… И как боюсь снова потерять его. Конечно, уж слишком беречься тоже не годится. Говорят, надо, пока можешь, вести обычный образ жизни.

— У тебя все будет хорошо. И даже если родится девочка, ты все равно будешь любить ее, ведь правда?

Ее лицо омрачилось.

— Конечно же, я ее буду любить, но это будет совсем не то. Я мечтаю о мальчике. Ты себе представить не можешь, как я хочу мальчика.

— Как вы решили назвать его?

— Чарльз хочет назвать его Эннис. Так звали многих Пендорриков. Вашего с Роком сына будут звать Петрок — такова традиция: старший сын старшего сына получает это имя. Эннис — тоже старинное корнское имя и очень милое. Как ты находишь?

— Эннис, — повторила я.

Морвенна как-то странно — грустно и в то же время восторженно — улыбалась.

— Наверняка будет Эннис, — пообещала она.

Таким образом, Морвенна, сама того не подозревая, подтвердила мои подозрения. Эннис — семейное имя Пендорриков, мальчика на болотах зовут Эннис и родился он четырнадцать лет назад, когда Морвенна и Рейчел жили в Париже, а Рок часто навещал их там. Дебора тогда очень боялась, что Рок в конце концов женится на Рейчел.

Мне казалось, я научилась скрывать свои чувства, но я ошибалась.

В один прекрасный день Рок объявил мне, что сегодня он наконец покажет мне Корнуолл. И пусть я не думаю, что знаю этот край, если облазила окрестности Пендоррика. Он повезет меня дальше в глубь страны.

Мы довольно долго ехали по болотам и наконец, свернув к северу, остановились у небольшой сельской гостиницы перекусить.

Во время еды Рок приступил к допросу.

— Итак, — начал он, наливая мне в бокал шабли, — давай-ка, выкладывай.

— Что выкладывать?

— Что у тебя на уме.

— У меня на уме?

— Да будет тебе притворяться. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Последние несколько недель ты смотришь на меня, будто подозреваешь, что я — Синяя Борода, а ты — моя девятая жена.

— Если честно, Рок, то меня действительно беспокоит, что я так мало знаю про тебя. Ты ведь мой муж, и женаты мы не один месяц.

— Я же говорил, что мы будем открывать друг друга всю оставшуюся жизнь! — воскликнул он весело.

И как всегда рядом с ним, я почти забыла свои тревоги и почувствовала себя беззаботно и легко.

— Но я не хочу, чтобы между нами были тайны, — продолжала я, тем не менее, свою линию.

— Я тоже не хочу этого.

Он улыбнулся мне своей обезоруживающей улыбкой.

— И я знаю, в чем дело. Ты обнаружила, что я не был отшельником до знакомства с тобой. Ты права, не был. Но ведь тебя же не интересуют детали моих похождений, не правда ли?

— Нет, детали, конечно, не интересуют… Но все-таки… если я совсем ничего не знаю, то могу оказаться в глупом положении.

— Но Фэйвел, когда я тебя увидел, то сразу понял, что все, что было до этого, не имеет ни малейшего значения.

— И с тех пор ты покончил с прошлым?

— Я могу поклясться, что остаюсь верен тебе и в делах, и в помыслах. Вот! Ты удовлетворена?

— Да, но…

— Значит, не удовлетворена?

— Кое-кто и сейчас смотрит на тебя так, что я задаю себе вопрос, понимают ли они, что отношения между вами теперь… чисто дружеские.

— Знаю. Ты говоришь об Альтэа Грей.

— Допустим.

— Когда она приехала ухаживать за твоим дедом, я решил, что она самая красивая женщина, каких я встречал. Мы подружились. Мои домашние все время подталкивали меня, чтобы я женился. Морвенна уже не один год была замужем, и они все наседали на меня, считая, что мой долг — жениться. Я же просто не мог себя заставить связать свою жизнь ни с одной женщиной….

— Пока не встретил Альтэа Грей?

— Не то чтобы я решил что-то окончательно, но, скажем, такая мысль приходила мне в голову.

— Затем мой дедушка попросил тебя разыскать меня, и ты решил, что я — вариант получше?

— Это звучит в духе твоего деда. Нет, вопрос о вариантах не стоял. Я решил, что не хочу жениться на Альтэа еще до того, как твой дед попросил меня на тебя посмотреть. Когда же я увидел тебя, все решилось само собой. С той поры ты — единственная.

— Альтэа это вряд ли понравилось.

Он пожал плечами.

— Для брака необходимы две стороны.

— Я начинаю понимать… Ты чуть было не сделал Альтэа предложение, но передумал. А как насчет Дины Бонд?

— Дина? Она приняла участие в образовании большинства молодых людей в округе.

— Так что с ней ничего серьезного?

— Абсолютно.

— А Рейчел?

— Никогда! — воскликнул он с нетерпением. — Фэйвел, я начинаю подозревать, что ты безумно ревнива.

— Не думаю, что стала бы ревновать… без причины.

— Ну, теперь ты знаешь, что причины нет.

— Рок… Тот мальчик, что я встретила на болотах…

— Что же он?

— Он вылитый Пендоррик.

— Да. Ты уже говорила. Ну, так что из того? Ты ведь не думаешь, что он — доказательство моих прошлых грехов, так сказать, «тайный плод любви несчастной»?

— А… мне и в самом деле было интересно, кто же он.

— Ты знаешь, душа моя, у тебя, похоже, слишком много свободного времени. В конце недели мне надо будет поехать на северное побережье, там у меня кое-какая недвижимость. Поехали вместе. Дня на два.

— Это было бы здорово!

— Что-нибудь еще тебя тревожит?

— Ах, Рок! Так много мне непонятно… С тех пор, как ты появился, все стало вдруг меняться.

— Ну, конечно! Безумная любовь изменила нашу жизнь, твою и мою.

Он улыбнулся.

— Нет, Рок, не о том… Даже мой папа переменился…

Он посерьезнел и, казалось, обдумывал что-то. Наконец, решился.

— Ты, Фэйвел, многого не знала про своего отца.

— Не знала? Я?

— Да, он скрывал от тебя.

— Как это скрывал? Он ничего не умел скрывать, он всегда делился со мной всем! Мы все были так близки… мама, он и я.

Рок покачал головой.

— Вспомни, дорогая, ты ведь не знала, что он писал твоему деду. Так ведь?

Мне оставалось только признать это.

— А почему, ты думаешь, он ему написал? — продолжал Рок.

— Наверное, решил, что нам пора встретиться?

— Девятнадцать лет было не пора, а тут вдруг пора? Ах, Фэйвел, я не хотел тебе говорить… ну, если только много позже, через много-много лет, когда тебе будет пятьдесят и у нас будут внуки… Тогда бы это не было бы тебе так больно. Но, видно, надо рассказать сейчас.