Диана Билык - Невинная для Лютого

— От тебя беременна?

— От меня, — глухо ответил и сглотнул.

— Прошлогодние цветы увянут, в землю пойдут, а новые зацветут, вот увидишь.

— Это ты на что намекаешь? — я приподнял бровь и покосился на телефон в ее руке.

— А! Не слушай старую. О, сам отнеси, — вложила телефон в мою руку, — а я обед пойду готовить. Ангелина просила позвонить.

Когда тетя ушла, я сжал мобилку и прошипел:

— Позвонить, значит, хотела…

Гладкая глянцевая бумага фотографии блестела, изображение будто светилось изнутри. Она была наполнена таким счастьем, что по сравнению с этим даже яркий солнечный свет летнего солнца, зелёная полянка и голубое озеро служили необязательным фоном.

Я смотрела на счастливую семью и не могла поверить, что этот высокий эффектный мужчина — Лютый. На его правильном лице с высоким лбом и обаятельной улыбкой ещё не было шрама… Я могла поверить, что этого человека зовут Алексей и у него любимая жена и милый сын.

Мальчик выглядел бледным и болезненным, но даже его глаза улыбались. Ребёнок крепко держал за руки родителей и во все глаза смотрел на камеру. Видимо, мама пообещала, что оттуда вылетит птичка, и малыш боялся пропустить это эпохальное событие.

Женщина на фотографии была необычайно красивой. Её будто вырезали из модного журнала и прилепили сюда. Ухоженные волосы, милая улыбка, ироничный взгляд. Она сразу располагала к себе, я бы подумала при встрече, что с такой подругой не соскучишься. Вот только нам никогда не стать подругами.

Она мертва. И Лютый уверен, что убил её мой отец. Я сжала губы, сдерживая накатывающие рыдания.

Нет! Папа не такой. Он не стал бы насиловать и убивать. И в то же время противный голосок внутри призывал посмотреть на фото и спросить себя: а эта симпатичная блондинка могла бы предположить, что сделает её муж? Со мной…

Скрипнула дверь, и я быстро спрятала фото под подушку. Не знаю, что меня толкнуло на это. Интуитивно я ощутила, что Лютому не понравится, что дочь того, кого он считает убийцей, рассматривает фото его разбитой семьи.

Лютый, не обращая внимания на мои суетливые движения, мазнул холодным взглядом по старому фотоальбому и, едва заметно поморщившись, протянул мне телефон.

— Ты хотела позвонить, — сказал безэмоционально. Будто робот.

Он держал раскрытую ладонь и ждал.

Я же не отрывала взгляда от его лица. Шрам, пересекающий его действительно был ужасен, но сейчас он будто стал не так виден. Я смогла разглядеть сквозь увечье то, как Лютый выглядел раньше.

Пауза затягивалась, и я, с трудом отдёрнув будто прилепившийся к его лицу взгляд, осторожно взяла смартфон. В мыслях о том, что слишком откровенно рассматривала шрам, машинально набрала номер папы.

И лишь когда в трубке услышала родной голос, вдруг поняла, что произошло.

Лютый сам позволил мне позвонить! Да, он нависал надо мной грозной каменной скалой, готовой обвалиться на мою голову и погрести под собой навечно, но этот человек принёс мне телефон и подарил маленький кусочек свободы. Больше похожий на крошечный прямоугольник синего неба в тюремном окне, но я была счастлива и этому.

— Папа, — обеими руками вцепилась я в телефон, и ничего больше не смогла выговорить.

Слёзы почти ослепили меня, горло сжало спазмом, напряжённые пальцы подрагивали.

— Ангелина! — Я не понимала, что отец говорит, просто наслаждалась звучанием его голоса и, закрывая рот ладонью, содрогалась в рыданиях. — Как отдыхается дочка? Море тёплое? Каждый день смотрю погоду, на Багамах сейчас настоящий рай! Григорий молодец, что увёз тебя…

Он говорил и говорил, рассказывал, что Вера нашила мне сотню новых уродливых игрушек, что моя любимая кобыла никого к себе не подпускает… Так папа говорил мне, что скучает, а я и слова в ответ не могла выдавить.

Носов сказал моему отцу, что мы уехали на Багамы?! Тот светловолосый парень, на чьё фото молились все мои подруги, завидный жених и друг моего отца…

Я вспомнила нашу последнюю встречу, после которой на меня напали те подонки. И сейчас слова Григория “Ты ещё пожалеешь”, обрели совершенно другой смысл. Неужели Носовы наняли бандитов? Зачем?! Григорий так отомстил за отказ сделать аборт?

До конца не могла поверить, что кто-то может быть настолько жесток. После того, что я пережила, бросить меня в руки отморозков? Такую смерть он мне пожелал? Я не выжила бы, не подоспей люди Лютого.

Я медленно подняла голову и встретилась взглядом с неподвижным Лютым. А как он узнал о нападении? Невозможно поверить, чтобы Сергей оказался в том глухом месте случайно. Губы задрожали, и я закусила их. Нет, нет, папа тут ни при чем. Не может такого быть.

В груди разлился могильный холод, я отчаянно выдохнула:

— Папа… насчёт…

— Надеюсь, тебе лучше, — казалось, отец меня просто не слышит. — И ты будешь чаще звонить своему старику. Кстати, дочка, вы назначили новый день свадьбы?

К горлу подкатила тошнота. Замуж… за Носова?! Трубка выпала из моих ослабевших пальцев. Поднявшись, я, не видя ничего перед собой, пошла к выходу. Столкнулась в дверях с Марией.

— Что-то случилось? — обеспокоилась она.

— Можно мне на воздух? — деревянным голосом спросила я. — Мне нехорошо.

— Зачем спрашивать? — Мария накинула мне на плечи что-то тёплое. — Я провожу.

— Не надо, — взмолилась я, ощущая, что вот-вот, и меня с головой накроет истерика. — Я бы хотела… побыть одна.

Ощутив свободу, поплелась по коридору, кутаясь в большой тёплый платок, дрожала всем телом. Папа отпустил меня с Григорием одну, без охраны. А ведь до этого я даже на балкон выходила с кем-то из его людей.

Вывалилась на улицу и обняла колонну, чтобы не скатиться со ступенек. Помотала головой. Нет! Он отпустил, потому что доверял Григорию. Ведь это сын его партнёра… Партнёра, который не отвечал тем же. Вспомнила унизительную процедуру проверки девственности перед несостоявшимся бракосочетанием.

Держась за перила, осторожно спустилась на негнущихся ногах и пошла куда глаза глядят. Вот почему меня никто не искал! Носов хотел таким “нестандартным” способом лишить меня ненужного ему плода от насильника. Но “невеста” пропала, и Гришенька испугался. Вместо того, чтобы поднять тревогу, он рассказал моему отцу сладенькую сказочку, как он нежно ухаживает за мной на Багамских островах. Тварь!

Я оперлась о ствол берёзы и, рыдая, опустилась на землю. Оплакивала себя, свою скомканную жизнь, которая обещала быть такой радужной. Ни власть отца, ни деньги, ни моя красота — ничего не помогло мне избежать жуткой участи. Никому не нужна ни я, ни мой ребёнок, который ни в чём не виноват!

Маленький человечек, он хочет жить. И я хочу, чтобы он жил. Да, он будет всегда напоминать мне о страшном дне, но если я лишусь этой светлой души, то навсегда лишусь чего-то очень важного, ещё не осознанного, лишь ощущаемого сердцем.

Я прижала забинтованные руки к животу и, кусая губы, прошептала:

— Я позабочусь о тебе, даже если мир отвернётся от нас. Верь мне, малыш. Я стану сильной и заботливой. — Вспомнила слова Марии и улыбнулась сквозь слёзы. — Как все мамы.

Вытерев мокрые щёки, я осторожно поднялась и осмотрелась. Сердце ёкнуло, по шее разлился леденящий холод. Меня окружали деревья, за кустами виднелись другие кусты, а густая трава даже намёка не давала на какую-либо тропку.

— О, нет, — прошептала я в ужасе. — Заблудилась…

Не позволяя себе вновь впасть в истерику, я пошла в сторону, откуда, как мне казалось, я пришла. Но с каждым шагом понимала, что иду не туда: лес становился гуще, появились поваленные деревья, кусты подступали, цепляя колючими ветками.

Я развернулась и направилась в другую сторону.

— Ничего, малыш, — шептала я. — Мы выберемся. Обязательно… Вот смотри, мох всегда растёт с северной стороны, мне это мама говорила. Правда я не знаю, чем мне поможет это…

Глотая слёзы, я шла вперёд, радуясь, что лес хотя бы не становится темнее и гуще, внимательно осматривалась в поисках тропки, которая может вывести меня к людям.

— Кто-нибудь! — в отчаянии закричала я изо всех сил. — Помогите!

Но ответом была лишь тишина. Я шла вперёд, отводила царапающие ветки, прислушивалась к звукам, но всё было напрасно.

— Спасите! — зажмурившись, закричала я и, сев на корточки, зарылась лицом в ладонях.

Присутствие еще кого-то я ощутила вмиг взмокшей спиной. Подскочив, испуганно оглянулась, а при виде огромного похожего на медведя косматого мужика с окровавленным топором в руке, заорала:

— А-а-а-а!

И бросилась, не разбирая дороги. Продолжая голосить, неслась сквозь кусты так, будто у меня выросли крылья. Боялась обернуться, не желала терять ни мгновения на это, не давая убийце с жутким топором догнать меня. А он преследовал! Я слышала его хриплый рык и хруст веток за спиной. Будто там ломился зверь. И бежала быстрее.

— Лютый! — кричала, не помня себя от ужаса. — Лютый! Спаси!

Заметив меж деревьев просвет, кинулась туда в надежде выскочить на шоссе. Да, машин тут почти нет, но бежать по асфальту я смогу быстрее. О том, что и убийце будет проще, я старалась не думать.

Но дороги за перелеском не оказалось, я выскочила на небольшую полянку и угодила в объятия к Лютому. Прижимаясь к мужчине, я пыталась выговорить хоть слово, хотя меня трясло так, что рисковала себе язык откусить.

— Лютый… там… с топором… Убийца!

Он тут же задвинул меня за спину, и я, сжав его футболку, уткнулась в каменную спину лбом. Молясь всем богам, надеялась что Лютый справится с тем безумным. Как вдруг услышала смех.

— Это дядя Миша, мой… — он еще сильнее расхохотался и повернулся ко мне лицом. Я впервые увидела его белоснежные зубы и широкую улыбку. — Наш местный дровосек.