Врач поджал губы.

— Ваше дело, подпишете на выходе отказ от сохранения. Первое: никаких нервов, прыжков, езды верхом, езды на велосипеде. Лине не падать, вести себя осторожно, даже в душ ходить с сопровождающим. Малейший удар может спровоцировать преждевременные роды. Плацента очень низко прицепилась, — врач в упор смотрел на «жениха». — Никакого секса, никаких ласк, чтобы не вызвать напряжение. Только любовь и забота. Я пропишу витамины и укрепляющие, но все зависит от жажды жизни малыша. Мои прогнозы неутешительные, велика вероятность срыва. На осмотр появляться каждую неделю, будем следить за динамикой.

Губы мои потеряли чувствительность, в груди что-то будто оборвалось, когда я слушала, чем это может обернуться для малыша. На глаза набежали слёзы, и я зажмурилась, позволяя им пролиться по щекам. Это несправедливо! Я столько перенесла, чтобы сохранить возможно единственный шанс стать мамой, и вот снова угроза.

— Но почему? — я смотрела на врача, а очертания его фигуры расплывались от слёз.

— Эмбрион так расположился. Почему так случается, никто не знает. Возможно, была травма. В детстве или перед зачатием.

Я метнула ненавидящий взгляд на Лютого. Да, была. Меня изнасиловали и выбросили из машины.

— А это вы где поранились? Давно нарывает? — врач неожиданно коснулся раны, осторожно прощупал пальцами порез. Уже не болело, но неприятно тянуло.

— Две недели назад, — глухо сказал Лютый. Он смотрел не на врача, а на меня, будто пытался взглядом заставить молчать.

Да что я могу сказать? Что какой-то псих чуть не проткнул меня насквозь?

— Я назначу мазь, — отстранился врач, — чтобы все быстрее затянулось. Одевайтесь, — сказал он мне, а потом обратился к Лютому: — У вашей жены иммунитет ослаб, есть воспаление вокруг раны, — мужчина переместился к столу и, опустив голову, что-то долго записывал. — Зря вы не хотите стационар. Рискуете очень.

— Все будет хорошо, — придавил меня взглядом Лютый. — Мы будем очень осторожно себя вести. Так ведь, любимая?

Хотелось порвать его на куски, я бы лучше полежала в больнице, чем с ним рядом находится. Но он же не отпустит.

Галина перехватила мой взгляд и вмешалась.

— Лёша, пойдём подпишем счёт, пока Михаил Степанович закончит с осмотром и выпишет рецепт.

Она потянула Лютого к выходу, а я с трудом оторвала от его огромной фигуры полный ненависти взгляд. Жаль, что мы в одной связке. Сейчас я мысленно четвертовала мужчину, из-за которого могла прерваться моя беременность.

Да, это могло случиться по воле природы, но я хотела думать, что всё из-за жестокого насилия, ведь огромный член Лютого мог причинить мне сильные травмы. Почему мой врач не увидел явных разрывов и сказал, что кровотечение было из-за потери девственности, знать не хочу! Было насилие? Было!

И ничего не исправит холодного и жестокого Лютого. Никакая игра не убедит меня, что он может быть хоть немного похож на того симпатичного улыбающегося мужчину с фотографии. Этот монстр сделает всё не только, чтобы уничтожить меня и моего отца, но и отобрать ребёнка. Моего ребенка!

А все эти взгляды, руки помощи — не проявление человечности, а лишь возможность подобраться к врагу. Мне нельзя забывать об этом ни на минуту. Лютый сломает мне шею в тот же момент, как я перестану быть «инкубатором».

Я оделась и молча забрала подписанный доктором документ, вышла не прощаясь. За всё заплачено моим мучителем.

— Ангелина? — ко мне подошла та самая сестричка, с которой разговаривала Галина. — Мужчина, что приехал с вами, попросил подождать в машине.

Она улыбнулась мне так, что стало ясно, почему Лютый задержался и с кем он ушел. И пока он трахает свою очередную любовницу, я буду терпеливо сидеть внизу. Что ж, я рада, что он будет удовлетворён, может, прекратит раздевать меня глазами. Хотя бы сегодня.

Я зло хлопнула тяжелой дверью и вышла из здания. Сергея заметила у ворот. Приятель Лютого стоял спиной ко мне, смотрел на дорогу, и от его фигуры расползался белесый дым.

Хорошо, что не при мне курит, меня бы тошнило от смрада. Обрадовавшись и тому, что подручный моего мучителя не заметил меня, юркнула к машине, что стояла намного ближе к зданию больницы. Не хотелось оставаться с «Волчарой» наедине. Мужчина не упускал случая тронуть меня или вывалить кучу непристойностей. Считая себя неотразимым, упрямо ожидал, что я брошусь на него? Дебил. Почему Лютый не пресекает его уколы оставалось загадкой, хотя я не видела, чтобы он позволял себе вольности при «женихе».

Не желая лезть в душную машину, я встала так, чтобы оставаться вне поля зрения Сергея, обернулась и осмотрела окна небольшого здания. Интересно, долго Лютый будет развлекаться? Раздражение росло, пухло, как гнойник, норовя лопнуть. И тут в одном из распахнутых окон я заметила Галину. Женщина курила и поглядывала в сторону вторых ворот, чуть поменьше главных, что находились от меня в нескольких метрах.

Удивившись, что она не с Лютым, я проследила за ее взглядом. Во внутренний дворик въехал чёрный пошарпанный автомобиль и, замерев, затих. Распахнулись дверцы, и из машины вывалились увальни в кожанках и рваных джинсах. Один из них поднял бритую голову и, встретившись взглядом с врачихой, коротко кивнул, а Галина спряталась за шторой. Когда лысый перевёл взгляд на меня, в животе похолодело от предчувствия опасности.

Я нервно подёргала дверцу, желая сесть в машину. Заперто. Плюнув на гордость и неприязнь быстрым шагом направилась к курящему Сергею. Но он был далеко, а преследователи оказались быстрее — преградили мне путь стеной.

Окружённая мужчинами, я закричала:

— Помогите! — Голос сорвался, мужчины подступали, я, закрывая живот руками, сипло спросила: — Что вам нужно?

Тот, что переглядывался с врачихой, которой в окне уже не было, ухмыльнулся и приподнял бровь:

— Клёвая тачка! Долго на неё сосала?

— Это не моя, — посматривая в сторону Сергея, пролепетала я. Куда делся Волк?!

Лысый схватил меня за руку и, дёрнув на себя, принялся ощупывать грудь под хохот дружков.

— В какой дырке ты ключи спрятала, шлюха? — задирая кофту, шипел отморозок. — Я ща все проверю!

— Протолкнём со всех сторон! — загоготал другой. — Тащи её в тачку, Шило. Ща поищем все вместе!

Я пыталась сопротивляться, кричала, просила о помощи, но редкие прохожие лишь прятали взгляд и спешили прочь. В одном из окон заметила узиста, но и он лишь поскорее задернул штору. Не верилось, что никому нет дела. Неужели, все так боятся этих бандитов?

И тут затылок сжало ледяными пальцами ужаса. Не этих — Лютого. Узнав, что я скорее всего не смогу выносить ребёнка, урод решил от меня избавиться! Даже от стационара отказался! А чтобы Чех не выставил счет, нанял отморозков. Мол, недосмотрел. Потому и Сергей отошёл так далеко. Никто меня не спасёт!

Но сдаваться я не собиралась, сопротивляясь изо всех сил. Меня схватили за волосы, тут же последовал косой удар по скуле. Да такой, что слёзы из глаз брызнули.

И вдруг я ощутила свободу. Кто-то заорал над ухом:

— Тварь!

Сергей пнул того, что ударил меня, и мужчина рухнул. Прижав руки к животу, застонал. А приятель Лютого уже набросился на второго. Удар и различимый хруст, второй подонок упал на асфальт с перекошенным лицом.

Я не знала, почему Сергей решил вмешаться, да и не собиралась выяснять. Спасаясь, быстро отбежала от дерущихся, подскочила ко входной двери в больницу, но она не поддавалась. Я едва не рыдала, пытаясь понять, как же избежать трагедии. Если Волчара не устоит против оравы уродов, я просто погибну. Не спасу ребенка!

На Сергея отморозки набросились со всех сторон, и я с ужасом увидела, как в руках одного из нападавших мелькнуло лезвие ножа. Волчара застыл на миг, нашёл меня взглядом. Губы его шевельнулись, прежде чем мужчина рухнул на землю и замер без движения.

Надо бежать! Я ещё раз дёрнула запертую изнутри дверь и выругалась:

— Трусы!

Бросилась бежать к главным воротам. Понимала, что не уйти, но надо же попытаться? Зря я вообще бросилась к больнице. Там же Лютый! Та тварь — Галина, может мне что-то вколоть, даже если я уйду от отморозков. Мне в любом случае нужно выбираться.

Я бежала очень быстро, хорошо новые ботиночки, что привез Лютый на прошлой неделе, были удобными. Впереди показались ворота, вот-вот дотянусь, а там можно поймать тачку и…

Завизжали тормоза.

Передо мной возникла чёрная громада машины, и я, не успев остановиться, врезалась в пыльный бок. Успела только повернуться, чтобы не животом, а бедром влепиться. Один из гопников остался за рулём! Бежать мне некуда, а за спиной слышались гавкающие голоса остальных уродов.

Я сдёрнула с руки кольцо:

— Может, вам деньги нужны? Смотрите, это голубой бриллиант! Стоит целое состояние. Берите и оставьте меня в покое!

— Стекляшка, — зло рявкнул главарь и, выдернув у меня из рук кольцо, сунул себе в карман.

— Кастет, я нашёл ключи в кармане у блондинчика, — под усиливающийся вой далёких сирен подхромал к нам тот, кого Сергей пнул в живот. Кровь разукрашивала черную одежду мужика бурыми разводами.

Я встрепенулась в надежде, что кто-то всё же вызвал полицию, и мне помогут…

— Шлюху в машину, — быстро обернувшись, приказал Кастет. — Шило, ты за рулем внедорожника! Пора убираться.

Меня, сопротивляющуюся, потащили к чёрному автомобилю и уже впихнули внутрь, когда раздался грохот боковой двери больницы. Щепки и доски вылетели наружу, словно выбитые мощным взрывом.

Глава 39. Лютый

Я не мог до конца решить: оставлять Ангелину в больнице или везти домой. А вдруг врач говорит правду? А вдруг угроза сильнее, чем я думаю? Ему ведь виднее. С женой мы не сталкивались с такими проблемами, она скакала на мне все девять месяцев до самих родов. В этом вся Мила — шальная и ненасытная. Она меня щелчком пальцев распаляла. Так выматывала, что приходилось перед боем садиться на секс-диету. Ее это только больше заводило. Все запретное привлекало. Я даже переживал, что пока неделю готовлюсь к бою, она изменит мне, но поводов не верить любимой не было. Звал ее на бой, но она отказывалась. Такая шальная, но боялась крови до обморока. Потому я не настаивал. А позже появился Сашка, и жена уделяла ему время, пока я косил большие деньги на ринге.