Именно тогда вложил несколько миллионов в ювелирный бизнес и записал все на тетю. Когда сыну исполнится восемнадцать, он станет владельцем нескольких крупных магазинов в центре и нескольких десятков мелких по разным городам. Мы с Марией и Михаилом не родственники, отследить наши связи можно, но никому это не нужно, потому управлять бизнесом в тени мне было просто, а тете с дядей я мог доверить свою жизнь, а не только деньги.

Я шел за Галькой и рвал волосы. Что делать? Охраны мало, чтобы оставаться в больнице, придется вызывать ребят. Но как же не хочется привлекать лишнее внимание!

Я кивнул Галине, чтобы подождала, и набрал Макса.

— Это Леша, — сказал в трубку, когда зуммер оборвался четким «алло».

— Береговой? — удивился друг. — Это правда ты? Твою ж мать! Я думал тебя в живых давно нет! Где ты? Как ты? — он разволновался, тараторил еще что-то, но я перебил его:

— Макс, мне нужна помощь. Есть надежные ребята для охраны? С риском для жизни, ну ты понимаешь…

— Сколько? — Орлов всегда был конкретным. Настолько дотошным в цифрах и статистике, что даже удары считал, когда бился на ринге. Он никогда не ошибался. Дрался, как машина-убийца, благо мы с ним не конкурировали — я шел в большей весовой категории, хотя в спарринге он мне уши намылил пару раз, спасался я только прямым жестким ударом и преобладающим весом. Даже высокий Орлов казался малявкой рядом со мной, но бил он острее, сокрушительней.

Позже Макс бросил бои, увлекся бизнесом и открыл кучу спортклубов в России. Жизнь потрепала друга, мы в чем-то схожи, даже в вопросах мести было за что зацепиться, только он не перешел грань, а я… А я урод. Что еще сказать? Я не могу вырвать боль из груди, время мне не помогает, забыть горе не получается. Не прощу Кирсанову смерть Милы. Никогда! Да и сын все еще у него, потому я буду играть до конца, чтобы подобраться к суке поближе.

— Леха, ты уснул?! — крикнул Макс в ухо.

— Извини, вспомнил молодость. Как Поля?

— Все отлично, — в голосе друга послышалась улыбка. — Похожа на сладенькую булочку.

— Я тебе дам сейчас за булочку! — засмеялась рядом жена Макса.

— Только не говори, что вы в постели, — я обернулся. Галька куда-то свалила, оставив меня одного в кабинете. Вот и хорошо, можно говорить, не таясь. — Второго ждете?

— Завидуешь? — засмеялся Макс, но тут же смолк, будто подавился хохотом. — Прости, друг, я не хотел теребить старое. Как ты выжил? А Мила?

— Она нет, — выдавил я.

— А Сашка?

— Не спрашивай…

— Новости трубили, что Леха Береговой, известный боец без правил, погиб вместе с женой и сыном, перевернувшись на лодке. Я же к тебе на могилу ходил… Миле ее любимые желтые лилии приносил. И Сашке медвежонка, — он замолчал.

— Знаю, — я не собирался раскрываться, но мне нужна помощь. Помощь того, кому можно доверять. Пришлось сбросить маску урода и на несколько минут вернуться в прошлое, где я был надежным другом и верным мужем.

— Где ты сейчас? — Макс заговорил тише, будто вышел куда-то. — Поля, отдыхай, я скоро вернусь.

— В пригороде. Недалеко от вас. Так поможешь?

— Да. Говори адрес.

Несколько минут после того, как в трубке воцарилась тишина, я смотрел в пол и пытался утихомирить сердце, старался не докрошить остатки эмали, потому что все эти события меня сводили с ума. Одно дело потерять жену, остаться одному, зализывать раны и готовиться к возмездию, а другое — наворотить дел и жалеть о содеянном, понять, что сделал только хуже. Понять, что моя жертва не заслужила мести, а я теперь не могу отступить. Придется идти по этой тонкой доске над пропастью, пока не разобьюсь.

Я опустил голову в ладони, чтобы задавить желание заорать или разнести к чертям кабинет. На плечи легли теплые руки, стали мять трапецию. Я дернулся и отступил, покосился угрожающе.

Галя облизнулась и, подойдя ближе, забрала телефон и медленно отложила его на окно. Потянула меня за собой к пустому столу, села и порочно расставила ноги. Из-под белого халата выглянули кружевные темные трусики.

— Я закрыла дверь, никто ничего не узнает.

— Что? — опешил я. Она думает, что если я ее трахнул пару раз в прошлом году, чтобы выбить из головы воспоминания, эта щелка мне все еще интересна?

— Лешка, я вижу, что ты напряжен, а невестушке долго нельзя будет… Яйца же порвутся, а я не притязательна, просто мужика нормального хочу, — она медленно провела пальцем по моей груди вверх, подцепила воротник рубашки острым ногтем, а меня перекосило от омерзения. Не люблю я липких и грязных шлюх, да и сейчас совсем не до этого. На ее поползновения по груди хрен даже не встал, зато стоило Кирсановой оказаться рядом, я просто каменел и трескался. Зараза.

— Убери руки, — спокойно сказал и попытался отступить.

— О, ты так напряжен, — ладошка скользнула ниже, пробралась под пояс брюк, сжала член. — Леш, ну давай, отымей меня, как тебе нравится. Ты же хо-о-чешь…

— Хочу, — процедил сквозь зубы, сжал ее плечи и немного тряхнул. Долго думал, может, плюнуть на все и высвободить желание? Это займет несколько минут, зато станет легче. Но почему-то от одной мысли вколачиваться в растянутую дырку, стало тошно. Она тут с кем только не спала, мне ли не знать.

Юркие пальчики покопошились в штанах и прижались к члену плотней, завозились, заерзались туда-сюда, но не вызвали даже мурашек. Я заболел другой. Давно не сплю от осознания, что вляпался в то самое дерьмо, что вывернет мою душу наизнанку. Давно понял, но не признавал. Я не позволю себе новые чувства, ни за что. Не к Кирсановой…

Блять!

Я отодвинул Галю еще дальше, заставляя почти лечь на стол, а потом медленно проговорил ей в губы:

— Хочу, но не тебя.

— Но ты же… Но я же… помогала тебе после смерти жены! — вскрикнула она, поднимаясь за мной и норовя вцепиться в пиджак. Я поморщился и отряхнул невидимую пыль с подборта. Девушка зашипела, как дикая кошка: — Скотина ты, Леш-ша! Использовал меня и выбросил, как тряпку.

Я пошел к двери и, не оборачиваясь, сказал:

— Ты и есть тряпка, — приоткрыв створку, добавил: — Тронешь Ангелину, я тебя ебать не стану, просто глотку порву. Усекла?

Она не ответила, лишь закивала быстро-быстро. Я знаю, что когда зол, выгляжу, как жуткий монстр.

— И ко мне не лезь больше, я другую люблю, — проглотил сказанный яд, но для слухов такая ложь вполне сгодится. Эта курица быстро разнесет, и я понял в этот миг, что настало время выходить из тени — мир должен знать, что Береговой Алексей чудом выжил.

— Быстро же ты Милу забыл! — прокричала вслед Галька.

Стало больно. Так больно, что я завалился в уборную и прижался к стене плечом, чтобы не упасть. Сука подлая! Знала, куда ударить, тварь. В самое яблочко.

Сколько там простоял, не знаю, но когда сердце тревожно бухнуло в грудь, а на улице кто-то закричал, я приподнял голову и прислушался. Ангелина с Сергеем, Чеху мы сейчас не нужны, но Носов все равно оставался угрозой. Блять! Вот же расслабился, идиота кусок.

Метнулся в коридор, помацал карман пиджака и, не найдя телефон, вернулся к кабинету Гальки.

Она прибилась к окну спиной, ее глаза виновато забегали. Я медведем подошел ближе и глянул через плечо девушки на улицу. Возле машины толпа мужиков лупила Сергея, Лина бросилась к двери больницы, но не смогла ее открыть.

— Ты натравила?! — неосознанно схватил Гальку за шею.

Она захрипела:

— Пошел ты! Забурел, богатую суку себе завел! Деньги тебя испортили, Береговой! Подавись своими бабками и хуем! Тоже мне принц писаный, на морду свою глянь, урод!

— Ты что страх потеряла совсем? У же тебя сломаю, тварина! — я придавил ее к стеклу, отчего оно захрустело, но тут на улице истошно закричала Лина. Меня пронзило ужасом и яростью до темноты в глазах, словно в кровь плеснули смертельную дозу адреналина.

Я резко отодвинулся от Гальки, сцапал телефон с подоконника и со словами «позже тебя убью, сука» выбежал наружу.

Коридор не заканчивался, будто нарочно. Сердце не подчинялось мне, тарахтело под горлом и перекрывало дыхание.

Когда я добежал к выходу, дверь не открыл, а вынес с ноги.

Глава 40. Лютый

Не помню, что я делал дальше — меня словно вырубило. Очнулся, когда молотил какого-то лысого урода башкой в капот машины, а он умывался юшкой из крови. Другой мудак в черной рваной куртке, вылетев из машины, приложил меня палкой по плечу, едва не попав по затылку, где до сих пор оставался шов от блинов. Я уклонился на автомате, мир чуть сдвинулся, оттого удар скосился и обрушился на руку. Затрещали кости, а лысое тело рухнуло к ногам. Я со всей дури отпихнул нападающего ногой. Тот поскользнулся и, отлетев, шмякнулся спиной в дерево и сполз медленно в грязь.

Меня качнуло. Сказывалось недавнее сотрясение. В голове загудело, но я сфокусировался и мазнул взглядом по окну машины.

Ангелина сидела внутри, жалась в уголок и смотрела на меня распахнутыми заплаканными глазами, что казались глубже Марианской впадины. Ее губы были приоткрыты и в крови. Я будто провалился в тот ужасный день, когда увидел ее впервые. Будто нырнул в страшный сон. А следом прилетели картинки разбитой и распятой на грязных простынях жены.

Черная тьма поглотила с головой и толкнула меня вниз. Удержался чудом, схватившись за ручку, дернул кусок металла на себя и потянулся к «невесте». Не время возвращаться в прошлое. Любое: старое, новое. Я должен спасти ребенка! Я должен спасти их обоих.

— Лина, все хорошо? — подался к ней, пробравшись в тесный салон вонючей машины. Быстро оценил нет ли крови на одежде девушки. Пришлось расстегнуть ее куртку, потрогать живот, осмотреть ноги, особенно внутреннюю часть, руки. На пальце не было кольца с бриллиантом. На каком-то непонятном мне порыве я улыбнулся девушке, коснулся ладонью мокрой щеки, провел по скуле вверх и, застыв около уха, вплел пальцы в волосы. — Куплю другое, не волнуйся только.