Айрин Лакс - Невинная пленница

От звука мужского голоса у меня кусок застревает в горле. Чувствую спиной, что на кухне появился кто-то посторонний. Тот самый, что дежурил у спальни.

– Язык проглотить можно!

Охранник сверлит своими карими глазищами Алёну.

– Наложи мне, что ли?

– Хм… – думает она вслух, нарочно медленно счищая с вилки языком еду. – Мне насчёт этого ничего не говорили. Главный распорядился, чтобы я его пленницу ненаглядную покормила, а вот насчёт его ребят… ничего не было сказано.

– Я тут один, над вами главный. Другие пусть сами себе еду готовят.

– Что, надоело лапшу из “бич-пакетов” запаривать?

– Ага, – лыбится здоровяк.

Не знаю, кого он хочет съесть больше – Алёнку или макароны, приготовленные ею. Но когда Алёна поднимается и, нарочно вертя задом, отходит к плите, охранник грязно усмехается, пялясь на попу женщины. Точно не за макаронами пришёл!

– Спасибо! – бурчит он, хватая контейнер с едой и вилку. – Из дома чтобы ни шагу. Буду стрелять! – вспоминает, что он должен нас охранять, поэтому грозится.

– Да куда же мы денемся. Тут и сходить некуда. Скукотища…

– Да нет, сходить есть куда. Тут неподалёку торгушка есть! Молл называется, с яблоком. Минут десять езды. Только вас туда не повезут.

– И не надо. Приятного аппетита. Приходи за добавкой! – дружелюбно говорит Алёна, выпроваживая хама, успевшего напоследок мацнуть кухарку за грудь.

– Как ты можешь с ним любезничать?! – спрашиваю шёпотом. – Они же…

– А что мне на него с кулаками набрасываться? Так лучше. К тому же я не просто так задом вертела. Слышала, что он про торгушку сказал?

– Какую торгушку?

У меня побаливает голова. От нервов, наверное! Думать очень тяжело. Ноющая боль отдаёт даже в шею сильными уколами.

– Торгушка – торговый центр Молл, с яблочком! Ну же… – улыбается Алёна. – Их не так много в нашем городе. И только парочку в частном секторе. Примерно можно понять, куда нас забросили.

– Боже! А я… я бы не догадалась!

Вот это да! Надо тоже не терять самообладание, а то я совсем расклеилась и потеряла чувство собственного достоинства.

– Это ещё не всё… – шепчет Алёна, наклонившись ко мне. – Артур нас выручит.

Я трясу головой. Артур?! Мой жених?! Неужели… Как?! Я совсем ничего не понимаю! То ли Алёна просто хочет приободрить меня, то ли знает больше меня!

– Алёна, я благодарна за поддержку. Но я не хочу жить пустой надеждой. Мой Артур – хороший парень. Из семьи богатого достатка. Он не бедствует, но не связан с криминалом! Его отец – честный депутат! Его выбрали из народа. Я сама лично за него голосовала. Он, конечно, видная фигура. Но навряд ли пойдёт против головореза!

– Когда началась заварушка в доме твоего отца, я забилась в угол. Успела позвонить Артуру. Рассказала, кто на дом напал…

– Откуда ты столько знаешь?

– Спряталась сразу же, говорю! Слышала, как ублюдки между собой говорили, называли фамилию и имя главаря. Артур пообещал, что вытащит тебя. Любой ценой.

После слов Алёны у меня в груди затеплилась надежда.

Слышится тихий скулёж.

Блять… В моём доме ни одной собаки!

Да и не дом это ещё, а просто огромная хата, пустующая.

Подарок двоюродного брата на освобождение из тюряги. Я благодарен за помощь. Дом чистый, оформлен на других людей. Подозрений не вызывает.

Мне он кажется ничуть не лучше тюремных нар, ведь семьи у меня нет, а мерзкий предатель всё ещё жив.

Я не смог раздавить гнусного червяка. Прервать жизнь одним выстрелом?! Слишком просто, мерзкая гниль! Будешь жить в грязи, пахать как раб и есть свиные помои.

Я превращу его из человека в тупую скотину, которая понимает только язык пинков и тычков.

Верное решение. Валид его поддержал. Он сказал, Соловьёв должен помучиться.

Быстрая смерть – слишком легко и просто. К тому же он может мне пригодиться. Я должен выяснить кому он меня сдал. И поквитаться с главными зачинщиками кровавой бойни.

Оставшись один на один с Соловьёвым, я поставил его перед собой на колени, сжал ствол в руке, направил дуло в раскрашенную кулаками рожу. А в голове крики Малинки всё звучали и звучали…

«Пожалуйста, Тагир! Не убивай… Пощади моего папу!»

Блять!

Психанув, я пнул его ботинком в бок. Жалкий кусок дерьма свалился на грязный бетонный пол и жалобно завыл.

Нет. Не могу. У него глаза точь-в-точь такие же как у Насти. Словно не он смотрит на меня, а она.

Возможно, потом меня немного отпустит! В груди печёт от жажды мести. Кровь закипает как будто я – вулкан, готовый взорваться.

Вроде бы я взял, что хотел – предатель в моей власти. Его прелестная дочурка – тоже! Я её ещё не трахнул, но думаю, скоро распробую каждую из её узких дырок. И если только она солгала насчёт девственности, отправлю в вонючий, грязный бордель!

Меня нельзя обманывать или предавать. Я – есть месть. Авторитет. Сила.

Снова скулёж.

Подхватив штаны, выскакиваю в коридор, держа пушку наготове. Только вернулся с ночного рейда, рухнул на кровать, подмяв под себя подушку. Поспать не дают! Уснуть не получится, пока не выясню, откуда идёт странный звук.

Набредаю в коридоре на охранника. Заид, сука, спит на стуле, приоткрыв рот. Пинаю его по ногам. Он сразу же вскидывается.

– Спишь на посту? Уволю. Знаешь, как я увольняю?!

Приставив пушку к его тупой башке, нажимаю на курок. Щёлк. Щёлк. Пусто.

– Я всё понял! Не засну! Обещаю. Дайте последний шанс! – умоляет.

Брезгливо толкаю его, вытерев руки о штаны. Самому погано, что приходится иметь дело с такими отбросами – низшая форма жизни!

Брат предлагал не торопиться, собрать нормальных людей, сколотить верный отряд и только потом выдвигаться против Соловьёва. Но я не мог ждать. Ни одного дня. Ни одной лишней секунды. Месть кипятила кровь венах.

Я горел живьём от нетерпения. Я был на грани. Слишком много ждал.

Устал. Вспылил. Захотел всё сразу. Здесь и сейчас.

Тварь, убившая мою жену, моего наследника, ходила по этой земле, жрала деликатесы и жирела, пировала на мои деньги, отстроила себе бизнес, стала уважаемым человеком. У этой твари в доме даже висит письмо от мэра в золотой, блять, рамочке на стене.

С надписью:

«За заслуги и вклад в благотворительность».

Мразь…

Может быть, брат был прав. Но я бушевал, как костёр, от нетерпения и жажды мщения.

Я не мог ждать, поэтому пошёл своим путём. Я нанял людей. Они все – наёмники, работающие на меня лишь пока я им плачу.

Приглядываюсь, решая, кого из них можно будет потом перетянуть к себе на постоянную основу. Из прошлых ведь мало кто остался… Но пока ничего не могу сказать конкретного! Хочется поскорее всем отвесить пинков под зад!

Но одному нельзя. Поэтому…. Пока я наберу верных людей, придётся иметь дело с этими. Нужно постоянно быть настороже, спать лишь наполовину и всё время следить. Держать под контролем.

– Работай, – рычу.

Сам иду на звук дальше по коридору. Звук становится сильнее и сильнее и переходит в громкий плач у одной из дверей. Замерев перед комнатой, спрашиваю у охранника.

– Там дочка Соловья?

– Да, – кивает. Этот не спит, дежурит.

– Открой!

В комнате темно. Но я как зверь в темноте вижу так же хорошо как днём. В тюрьме меня часто держали в тёмной камере за непокорный нрав и нежелания прогибаться под начальство. Там была только темнота, голые, сырые стены и железные решётки на окнах. Даже это меня не сломило. Только закалился и стал злее, как настоящий бойцовский питбуль. Готов рвать мясо зубами.

Я словно закалённая сталь, меня ничто не может пронять. Но когда я слышу этот скулёж и надрывный плач, в грудной клетке что-то начинает биться. Как будто мотор снова начинает тарахтеть, а кусок льда на месте сердца оттаивает.

Девчонка плачет. Мечется на огромной кровати. Ревёт навзрыд, не открывая глаз. Маленькая. Худенькая. Но при том круглая во всех нужных местах. Вот и сисечки натягивают ткань торчащими сосками, ножки сгибаются в коленях, как будто приглашают на трах!

Сучка коварная. Соблазнительная дрянь. Даже во сне… Меня как будто током бьёт, когда я на неё смотрю. Прошлое начинает оживать, а я хочу, чтобы оно навсегда осталось в прошлом. Но соль снова сыпется на рану.

Дочь моего заклятого врага.

Она для меня слишком желанная. Как назло!

Нужно просто вытрахать Настеньку. Да! В этом вся проблема. Потрахаться, взять во всех позах! Тогда мгновенно полегчает!

Подхожу к кровати, опускаясь на неё. Час настал… Будет грубо и больно. Я сжимаю кулаки. Ноздри трепещут, выпуская потоки горячего воздуха. Сердце гоняет кровь по телу в бешеном ритме. Я бык, а она – красная тряпка.

Я заношу руку, чтобы за горло её схватить, ноги раздвинуть и порвать к чертям её узкую дырку, но как столб, сука, замираю.

Что-то тормозит монстра. Замыкает. Не пускает из клетки. Намордник на клыкастую морду надевает.

На миг я чувствую себя другим… Поразительные ощущения. Как тогда, три года назад, когда мы в отеле один на один остались. Такое я могу чувствовать лишь с ней одной. Никогда прежде с другими и близко не чувствовал.

Кайфовые чувства вспыхивают вновь. С новой силой. Кошмарной, феерической силищей! Сносят собой всю мою ненависть как цунами, высотой в сто метров.

Настя сейчас ни хрена не соображает. Во сне. Но словно чувствуя тепло моего тела, сама тянется ко мне. Хватается тонкими пальчиками за бедро, я перекладываю её ладонь на стояк, натягивающий ткань спортивных штанов до предела.

Я нажимаю своей ладонью, чтобы сжала пальцами. Не получается. Напряжена, дёргается.

Я голову на миг теряю. Обо всём нахуй забываю. Кабздец полный…

Это сильнее меня. Необъяснимое притяжение. Вспыхнувшее не только между нашими телами, но и поработившее наши душу подобно химической отраве.

Я резко ложусь рядом с ней, схватив в охапку. Девчонка замирает и перестаёт плакать. Её рыдания становятся тише и тише. Настя расслабляется. Только что билась и была напряжённая, как палка, но сейчас она прижимается ко мне мягко и доверчиво, обволакивая теплом своего тела.