Потому что тот наивный мальчишка, которым он был когда-то, снова в нем пробуждался. И вновь верил в чудо, как тогда, когда воображал, что молитвами можно спасти спившуюся мать. И теперь также наивно хотел думать, что его собственную душу, запятнанную и искореженную чудовищными грехами, тоже можно если и не отмыть, то вернуть ей хоть какую-то человечность. Ведь рядом с Мариной он уже испытал намного больше эмоций, на которые считал себя неспособным, чем за всю свою паршивую жизнь. И от того готов был ради нее на все, потому что спасая ее – спасал и себя тоже.              

Когда Марину увели на процедуры, предшествующие приему клиента, Паоло мысленно повторил и ещё раз прогнал в голове все, что должен был сделать. Его план был рассчитан буквально по минутам и любое промедление могло стать фатальным. Заставляя себя не думать сейчас о Марине, чтобы суметь сосредоточиться на выполнении задуманного, Паоло нашел глазами Элю и подозвал ее к себе.             

- Иди за мной, - приказал он коротко и направился к своему кабинету.          

Эля молча шла сзади, но он буквально физически чувствовал ее настороженность. Она была весьма умной девочкой, но главное – он знал, что может ей доверять, несмотря на ее внешнюю колючесть и неприветливость.             

Прикрыв за собой дверь, Паоло сделал знак Эле подойти к столу, а сам направился к сейфу. Накануне он опустошил все свои банковские счета, обналичив имеющиеся средства и теперь собирался совершить едва ли не лучший поступок в своей жизни.             

Вытащив несколько пачек с евробанкнотами – большую часть того, что имел - Паоло положил их перед Элей и сказал:           

- Это ваши премиальные. Поделишь на всех.           

Элеонора взглянула на него с недоверием и сказала:          

- Здесь слишком много. Что происходит, Паоло?           

- Мне казалось, жизнь в «Парадизо» научила тебя не задавать лишние вопросы, - ответил он сухо.           

- И не только этому, - криво усмехнулась она.            

Паоло знал, что Элеонора когда-то была влюблена в Льюиса, проведшего ее по всем кругам инициации, кроме последнего. На финише же испытаний Элю – тоже попавшую сюда девственницей, как и Марина – ждал мэр. После того, как он забавлялся с ней всю ночь напролет, девушка изменилась до неузнаваемости. И то, что она не ушла в дальнейшем из «Парадизо», было скорее следствием безразличия относительно того, что ждало ее после продажи, нежели желания действительно здесь остаться. И хотя она никогда не жаловалась, Паоло было известно, что она не простила ни его, ни Льюиса за то, что была пущена с торгов в лапы извращенца. Ему много лет было абсолютно плевать на ее чувства, теперь же огромная сумма денег, которая ей, наравне с остальными, причиталась, казалась ему ничтожно малой платой за чужую сломанную жизнь. Но ничего ни вернуть, ни исправить, он все равно уже не мог.            

Побросав купюры в кейс, он буквально сунул его в руки Эле и быстро приказал:                

- Иди и будь готова ко всему. Позаботься о девочках, я на тебя надеюсь.          

Он действительно надеялся, что Эля все выполнит. Желание отомстить матери, перенесенное им на весь женский пол, давно угасло, не принеся ничего, кроме саморазрушения и пустоты. И сейчас Паоло хотел думать, что каждая из девочек, выйдя отсюда, сумеет наладить свою жизнь с чистого листа. Как и он сам.      

Возможно, ему стоило созвать их всех вместе раньше, но он опасался возможной паники и сейчас, по встревоженному лицу Эли видел, что не зря. А ведь она ещё умела владеть собой лучше всех.            

- Паоло… - начала было она, но он, кинув взгляд на часы, буквально рявкнул:        

- Иди!             

И Эля, словно ужаленная, стремительно выскочила с кейсом из его кабинета.            


Потайная дверь, располагавшаяся в кабинете за сдвигающимся шкафом, вела в подвал, где находились запасы спиртного. И пока Паоло так быстро, как только это было возможно, спускался вниз, мысли его снова метнулись к Марине. В этот самый момент Сиа – приходящая азиатка-массажистка - должна была готовить ее к визиту мэра. Он дал распоряжение разминать Марину не менее двадцати минут, и теперь ещё успокаивал себя тем, что этот мерзавец не станет накидываться на девушку сходу, хотя от одной лишь мысли, что тот вообще к ней притронется даже пальцем, у него внутри все закипало от ярости. Но единственное, что оставалось ему сейчас – это устешать себя мыслью, что скоро все будет кончено.            

Запах спиртного, стоявший в подвале, бил в ноздри так сильно, что Паоло задался вопросом, не перестарался ли он накануне, когда вылил содержимое бочек и бутылок на пол. Впрочем, у него все было достаточно четко выверено и теперь он мог только молиться, чтобы не произошло никакого форс-мажора.      

Чиркнув спичкой, Паоло поджёг заготовленный заранее кусок ткани, дожидавшийся своего часа на перилах, и сбросил его вниз. Мгновенно взметнувшееся пламя резануло по глазам и опалило жаром его ноги, ясно давая понять, что ему лучше поторопиться. Быстро выбравшись из загоревшегося подвала, Паоло помчался наверх, на бегу набрав номер Тимура и, сообщив тому, что дом горит, попросил вывести всех с первого этажа и обеспечить беспрепятственный выход за пределы территории «Парадизо». Второй же этаж был пуст, кроме той спальни, что была отведена для Марины и мэра, но ими Паоло намерен был заняться лично.

Противопожарная сигнализация была им предварительно отключена и, если Сиа выполнила все, как надо, Марина в данный момент должна была находиться без сознания под действием лёгкого снотворного, ибо того, что будет происходить дальше, ей пока лучше было не видеть и не знать.               

Крики паники, начавшейся внизу, неслись Паоло в спину, когда он изо всех сил бежал к комнате, где должна была находиться Марина. И в тот момент, когда до нее добрался, дверь приоткрылась и хмурый мэр, очевидно, встревоженный стремительно нараставшим гулом людских голосов, выглянул наружу. Недолго думая, Паоло потянул на себя дверь, а затем с силой захлопнул ее, ударив мэра с размаху так, что тот повалился на пол. Ворвавшись в комнату, Паоло обнаружил Марину на постели – она силилась распахнуть невольно смыкавшиеся веки и пыталась что-то говорить, но губы шевелились абсолютно беззвучно. Он надеялся, что впоследствии ей все покажется лишь игрой воображения.              

Удушливый запах дыма проник в комнату следом за ним и Паоло понял, что пожар распространяется по дому гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Наклонившись к мэру, пытавшемуся подняться с пола, Паоло взял его за грудки и хорошенько приложил башкой о пол – так, что тот мгновенно отключился. Быстро осмотрев и ощупав мужчину на предмет наличия отличительных личных вещей, Паоло не обнаружил ничего важного и, удовлетворённый этим, спешно стащил с себя пиджак и накинул его на мэра, после чего натянул тому на палец свой именной перстень и подложил в карман телефон. Затем, сдернув с кровати простыню, наскоро смочил ее водой в ванной комнате и, завернув в мокрую ткань Марину, подхватил девушку на руки и понёсся вниз.                

На первом этаже дом уже опустел, немногочисленных гостей и персонал должен был вывести Тимур, а всех служащих, незадействованных этим вечером в обслуживании аукциона, Паоло отпустил накануне, дав выходной. И потому не было свидетелей того, как он вынес Марину из горящего дома через черный ход, находившийся, к счастью, недалеко от лестницы на второй этаж, к которой уже подполз огонь, начиная жадно лизать дорогой ковер. Игнорируя губительный жар, Паоло выскочил из дома, миновал с Мариной на руках сад и выбрался за пределы «Парадизо», через ворота, уже оставленные охраной, как он то и велел Тимуру.                

Дотащив Марину до ближайшего жилого дома, Паоло положил ее на землю и, коснувшись губами лба, неохотно отступил в сторону леса, занимавшего огромную территорию вблизи его бывшего дома. Как бы ему ни хотелось остаться с ней, сделать этого он пока не мог. Утешала лишь одна мысль – что она была в безопасности.            

Оглянувшись на горящий особняк, Паоло заметил, что бушевавшее пламя взвилось вверх настолько, что пожар стало видно через высокий забор. Вдалеке послышался звук пожарной сирены и он понял, что нужно спешно скрываться, потому что скоро люди, привлеченные происшествием, вывалят из своих домов, чтобы посмотреть, как горит его «Рай».                 

По оставленным им вещам – перстню и характерным фигурным пуговицам на пиджаке, его в итоге должны будут опознать. И хотя он вполне заслуживал за все свои грехи сжариться в этом аду вместе с мэром заживо, Паоло безумно хотел жить. Как никогда прежде. И надеялся, что похоронив под обломками дома себя прежнего, сможет однажды возродиться вновь.               

А главное – будет нужен Марине.

Часть 21

Сознание возвращается вместе с голосами. Обеспокоенный женский. Нет, даже два. А может, мне это только кажется, потому что хочу пребывать в том месте, где находилась последние несколько часов. Или дней - неважно. Важно лишь, что там было хорошо и спокойно. И я могла придумать себе Паоло таким, каким он никогда со мной не был. Не то чудовище, что отдало меня в руки ужасного мэра нашего городка, а Паоло которого я сама себе придумала.         

- Эй! Очнитесь…     

- Как она здесь очутилась?    

- Наверное, прибежала из того особняка, бедняжка.        

- Она, видимо, спала, когда случился пожар…        

- … да, спала и вот успела добраться до нас.         

Пожар? Я с трудом приоткрыла веки, садясь и инстинктивно прижимая к груди влажную простыню. Господи, как я здесь вообще очутилась? В незнакомом саду, со стоящими рядом женщинами, обеспокоенно осматривающими меня с ног до головы. В воздухе разлился запах дыма, такой едкий, что он заползал в лёгкие, и хотелось кашлять.