Любовь Попова - Невинность на спор

И я сжимаю титьки двумя руками, слышу протяжный хрип, зарываюсь носом между, как в чашу с коксом и дышу.

Дышу.

Дышу.

Еба-ать.

Кайфую. Большими пальцами глажу твердые камушки сосков, чувствуя, как Дашка дрожит, всхлипывает, царапает кожу на шее.

— Марк… Я больше не могу…

Знаю, Малыш, я сам сейчас взорвусь. Так хочется, чтобы ты член в руку взяла. Сжала. Вылизала. В себя сама вставила. Медленно, медленно поглощала.

Одну руку тяну за спину, глажу шелк натуральных волос. Потом поясницу чуть давлю, прогибаю, уже в который раз чувствуя насколько Дашка гибкая и сочная одновременно. 

Хватаю за задницу и поднимаю, заставляю себя ногами обхватить.

Вдавливаюсь членом интенсивнее, уже готовый прорвать ее и свои штаны. Принимаюсь легонько толкаться. Хотя хочется со всей дури, таранить, биться телами друг о друга. Но без одежды, чтобы шлепки пошлые эхом по всему универу.

Слышу в ухо глухой, сиплый стон. В башке уже набатом бьет в кровь, опрометью спускаясь к паху, что от переизбытка спермы скоро завибрирует.

— Это что за срам! – вопит вдруг кто-то справа и Даша охает мне в грудь. Прячется. Стыдливо хихикает. – Вы с какого курса!? Какая группа?

— Первая, резус-отрицательный, — выкрикиваю, пока тяну Дашку, чтобы сделать ноги.

Ну, кто бы сомневался, что нам помешают? Старая карга. Лучше со своей шваброй трахалась.

Надо было сразу Малышеву в тачку вести. Где собираюсь показать, что она для меня малыш, потому что фантазия о том, как в ней узко и туго зашкаливает за отметку нормы. Морали. Нравственности. Тупых правил и рамок, которые никому не нужны, если двое жаждут друг друга.

И мы со смехом выбегаем из вуза, мчимся к парковке. До шевроле рукой подать, но Малышева разом тормозит. Прекращает веселье.

— Нет, ты серьезно?

— Я лучше пойду…

— Ты уйдешь сегодня, только оттраханной, — говорю отчётливо, дергаю на себя и забрасываю ее к себе на плечо. Заебала, честно.

Судя по всему, с ней действует только за волосы и в пещеру. Шлепаю по пухлому заду, стараясь не слушать крики и визги:

— Поставь! Я же тяжелая.

Ну кстати, нет. Вообще нет. Скорее, как сахарная вата -  пышная и невесомая.

Скидываю ее на переднее сидение, закрываю тачку, чтобы не выпрыгнула и сам сажусь за руль.

Не обращаю внимания на требования остановить и открыть двери, выруливаю на дорогу. Отталкиваю, когда берется за руль.

— В этой машине можно хватать исключительно мой хер!

— Не сомневаюсь, что этим здесь телки и занимаются! Меня ты не заставишь!

— Да кому ты нужна, заставлять. Тебя даже заводить не надо, сама течешь как сука! — говорю ей беспощадную правду, а то строит из себя венецианскую девственницу.

— Ну ты и урод! Немедленно останови!

— Черта с два. Доедем до меня, там поговорим.

— Мы не будем разговаривать! В этом и проблема! Ты меня трахнешь, а завтра даже имя не вспомнишь!

— Ну знаешь! – бью раздраженно по рулю, и когда торможу на светофоре заставляю взглянуть на себя, дергая за подбородок. На миг даже замираю, увидев, как в длинных ресницах запутались капли слез. Нашла тоже из-за чего реветь. – Твое имя у меня уже в печенках! Я заебался думать, какого это, быть в тебе.

А все из-за чего, из-за одной фразы, что она хочет подарить мне девственность. Так пусть дарит, черт возьми!

— Но стоит меня распечатать, все закончится!

— Ты этого не знаешь, — возвращаю взгляд на дорогу, щуря глаза от громадных, растыканных по всему городу экранов. Как люди из-за них еще в аварии не попали?

— Это знаешь ты, — бубнит она и снова дергает дверцу. – Я хочу выйти.

— Малышева, твою мать. Что ты от меня хочешь?! Я не могу стать белым и пушистым.

— Да разве я прошу этого! Я прошу быть честным!

Хочется вжать голову в плечи, но если я не настою на своем, то она будет думать, что победила.

— Я в отличии от тебя, честен и говорю прямо, что хочу тебя трахнуть! И ты хочешь, только ерепенишься.

— Я бы лучше с тобой и дальше дружила, — обнимает она себя за плечи и смотрит прямо. Ревет, дура!

— О какой дружбе может идти речь, если у меня на тебя стоит?

— Ну и что?!

— То есть тебя устроит, если я буду дружить с тобой, а трахать других? – ору я, не веря, что она соображает, что болтает.

— Можно подумать, если ты будешь трахать меня, то тут же станешь верным! — кричит она в ответ и резко успокаивается. – Я не хочу рисковать ради одного секса. Я хочу с тобой дружить. Или так, или мы вообще прекращаем всякое общение.

Серьезно блять?! Серьезно?!Условие мне будешь ставить?! Угрожать. Охуела?!

— Я тоже могу ставить условия! Или ты мне отсасываешь или мы прекращаем всякое общение, — останавливаю тачку и уже вижу в сознании, как она с глупой улыбкой кидается расстегивать мне ширинку. Так ведь и должны поступать глупые, влюбленные дуры? Да?

Только вот никакой глупой улыбки на лице Малышевой нет. Вообще никакой. Только, плохо скрываемое презрение. Я бы сказал, даже, облегчение.

— Так даже будет лучше. Уверена, ты всегда найдешь ту, кто тебе отсосет, — шепчет она, поворачивает корпус к выходу. Но я не могу дать ей уйти. Яйца звенят от напряжения, голова болит от ее нытья!

Хватаю пятярней за волосы и чиркаю ширинкой, слыша еще и визг Даши.

 — Уже нашел! Открывай свой рот! Уверена, ты уже слюной захлебываешься!

 — Отпусти, придурок! — упирается она в бедро, а меня это долбанное сопротивление заводит чертовски. Уже вижу в мыслях, как долблю горло. Наконец-то не фантазия, а реальная Малышева с моим членом во рту.

И я достаю хер, рукой сжимаю основание и вижу, как несмотря на сопротивление она облизывает губы, как блестят ее глаза.

 — Соси, Малышева сама, пока не заставил...

****

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Толкаю голову ближе, уже погружаюсь в хмель ее дыхания, что щекочет головку.

— Марк, нет!

—  Да, блять! Я заебался ждать! – рычу , но вместо того, что сдаться и просто начать отсасывать, она со всей дури дает ладонью по клаксону. Я дергаюсь от испуга и шиплю, когда от ее ладони прилетает оплеуха!

— Сука! Не будь ты бабой, — ору ей в испуганное лицо, держа за шелк волос, так что кажется сейчас вырву. Смотрю в расширившиеся глаза, чувствуя, что вместо гнева только сильнее возбуждаюсь. – Убил бы.

— А ты меня и так убиваешь, — шепчет она еле слышно, слизывает каплю слез с покрасневших губ, которые уже должны быть на моем члене.

Внутри что-то лопается. Гнев выходит, сердце заходится от волнения, как будто после боя. Она одно сплошное противоречие. Противник, против которого я не знаю приемов. Потому что противник сам не знает, чего хочет.

Вот и сейчас она зачем-то ладошкой накрывает головку члена и легонько сжимает, так что внутри яиц стреляет, и я рыком впиваюсь в губы, уже ликуя, что победил.

Языком по небу, целую настойчиво, почти кусаю, насилую пухлый ротик.

Вдруг чувствую, что она бережно прячет член в трусы, а по вспотевшей от борьбы коже проскальзывает легкая свежесть.

— Что за хуйня… — шепчу ей в губы, но глаз не открываю, языком скольжу. Руками по спине, к груди, которую давно пора оголить. Хочу коснуться, но не чувствую ничего.

Открываю глаза, а нахалка уже стоит на улице, подсвеченная розовым рекламным банером.

— Шлюх своих сосать заставляй! Со мной только дружба! — хлестко бьет она словами и с треском хлопает дверью.

— Ебнутая дура! А, ну вернись! – ору я и хочу выйти, но мне кто-то сигналит, а трусы на выкате! Блять….

– Кому ты, блять, сигналишь. Тебе места мало!? — Наорал на проезжающую машину и только и заметил, как пухлый зад скрылся в переходе Метро.

Она просто вышла из машины. Просто отвлекла своей рукой, губами, слезами и сбежала.

А я сижу, смотрю, вперед и ощущаю, как из глубины сознания поднимается гнев, как столб пламени, который температуру в теле до красной отметки поднимает.

Так жарко, задыхаюсь, что хочется в прорубь кинуться, чтобы охладиться. Или убиться головой об асфальт, чтобы перестать слышать нескончаемый звон.

— Ну и пошла ты, жирная сука! – ору я, зная, что она меня уже не слышит. – Не видать тебе моего хуя! Никому ты не нужна!

Вдавливаю педаль в пол и выезжаю на дорогу. Мчусь вперед, почти не видя ничего из-за красной пелены злобы и обиды.

Тварь, а. Любит она.

Пиздоболка.

Никого она кроме жратвы не любит. Отсасывать не стала.

Побрезговала?

— Да, пошла ты! Пошла! Пошла!

Отработаю несколько боев и нахуй. Забуду. Поеду сейчас и трахну… Да, кого угодно!

У меня, в отличие от нее большой выбор!

Пара движений чужого языка по яйцам и из головы Даша сама сбежит. Вылетит пробкой! А не вылетит, выбьем. Со стонами и криками стройной телки с плоской жопой!

У-у сука! Ненавижу!

Резко торможу на светофоре, еле избежав столкновения с автобусом. Блять!

Это уже патология, так беситься из-за бабы. Да было бы из-за кого. Какая-то жирная тварь.

Часто дышу, выкуривая уже третью, за пару минут, сигарету и открываю окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Резко дергаюсь, натыкаюсь взглядом на станцию метро, мимо которой точно будет ехать Даша.

Друзья…

Не существует дружбы между полами. Она должна это понимать. Тогда зачем это ей?