Кирилл привязывает катер и выкидывает вещи на небольшую поляну. Снимает мои путы, и я сама сдёргиваю скотч с губ. Трогаю кожу, к ней теперь от скотча будет всё прилипать.

Плачу, но больше не бушую. Либо это истерика, либо мне действительно смешно, что попала в такую ситуацию.

— Ты ненормальный, — говорю похитителю.

— Нормальный, — заявляет Кирилл и подаёт мне руку, чтобы я могла из катера на берег спрыгнуть. И я соглашаюсь на его помощь. Оглядываюсь с опаской по сторонам. — Бежать некуда. Люди сюда вряд ли приплывут, потому что будет скоро гроза. Диких животных нет, потому что это остров.

— Как мне теперь лицо оттереть от этого скотча? — злюсь я, пытаясь наощупь отодрать остатки клея.

— Водкой протру, — обещает Кирилл, достаёт бутылку воды и мои таблетки. — Выпей, нельзя болеть.

Я смотрю на него, как на умалишённого. И решаю для себя, как относится к тому, что он сотворил. Можно воспринять все происходящее, как поход со сводным братом, в который я не хотела идти. Извести его придирками, ведь он так мил со мной.

— Мы ночевать будем? — беру я свои таблетки и бутылку воды.

— Да, сколько потребуется, — он торопливо открывает бутылку водки и носовым платком из кармана начинает мне вытирать лицо. Я морщусь, но терплю. — Я же сказал, до тех пор, пока не согласишься выйти замуж.

На самом деле ему нужно меня трахнуть. Просто переспать со мной. И так, как я очень хочу домой, и ночевать в палатке осенью под дождём не хочется, то я отдамся ему, и Кирилл успокоится.

— Любишь, говоришь? — усмехаюсь я.

— А ты нет? — склоняется к моему лицу.

— Нет, — дерзко отвечаю я.

Он разочарован, это совсем мгновение мелькает на его лице. Но Кирилл личность очень стойкая и внешне мало что показывает. Жду от него ехидной улыбки, но её нет. Заместо этого он выпрямляется и тяжело вздыхает.

— Могу вернуть тебя Данилу или к любому из пятнадцати игроков, — предлагает он, испытывает меня. — Только тебе не стоит ничего пить и есть вне дома, потому что усыпят. И в таком состоянии ты будешь бегать, пока не переспишь с кем-нибудь из них. Есть ещё вариант, могу вернуть тебя мамочке, она тебя Муде продаст, он как раз тебе подходит по благосостоянию. Ничего, что подонок и человека десять лет назад на смерть сбил, тебе же всё равно.

Он нахлобучивает мне на голову свою тёплую шапку, отворачивается и собирается разложить палатку.

— Кирилл, это не по-человечески, — вздыхаю я, теряясь окончательно.

— Это по-драконьи. Невесту воруют, прячут и показывают миру когда она уже жена. Что тебе не нравится? Сама же мечтала.

— Откуда ты знаешь, о чём я мечтала? — злюсь я, глядя, как он профессионально организовывает лагерь, и борюсь с желанием броситься помогать ему.

— Я читал твою любимую книгу. Рыдал, орал, блевал, но до конца прочитал. Хочешь, как в любимой книге? Получай! Не выйдешь с острова, пока не согласишься быть моей женой. Я заебался страдать по тебе. Полгода назад зажал на стадионе, до сих пор ни с одной девчонкой не смог замутить. Всё, Гелька, можешь орать, моя до конца дней.

Он сосредоточенно вбивает колышки в землю. Хорошо, что не смотрит на меня, потому что я не могу скрыть улыбки.

— Кирилл, а сразу это сказать было нельзя?

— Я не знал, что ты такая…

— Какая?

— Чистая. Я думал ты очередная сучёнка из крутой тусовки, которой издеваться над парнями нравится.

— Да?! А представь какое ты впечатление производил? И «навсегда», ты рано говоришь. Хочешь секса, я готова. Возьми меня. И верни домой.

Я вдруг испугалась того, что сказала. А если он так и поступит? Что если ему это нужно, чтобы вытравить меня из головы. Полгода он страдал, сейчас будет моим первым, а потом пустота.

Он снимает куртку и не отвечая, продолжает делать своё дело. А я смотрю на него и мысленно восхищаюсь его силе. Такой деловой, взрослый, словно здесь его место на лоне природы, всё знает, всё умеет.

И пропадает мой страх. Тревоги оставляют.

Мне он кажется самым надёжным мужчиной на свете, даже надёжней Ивана Савельевича, потому что тот всего на всего отчим, а этот…

— Кирилл, — зову слабым голосом. — А может быть так, что первый мужчина останется единственным навсегда?

— Если ты поверишь в это. А если тебя после первого раза понесёт налево, то я наверно умру.

— Неужели, любишь? — горько усмехаюсь я.

Не об этом ли я мечтала всё лето? Чтобы он это сказал.

— Сильно, — спокойно признается он с очень серьёзным лицом. — А теперь ты скажи.

— Ты мне нравишься. Но когда вот такой, спокойный. Но в городе ты другой.

— Ни каждый знает, какой я есть на самом деле, только ты и Мирон, — отзывался он. — Собери веток, только сухие постарайся.

— Здесь нет сухих, — теряюсь я.

— Ничего, я угли прихватил и жидкость для розжига. Нужно суп сварить до грозы.

Воспринимаю всё происходящее, как приключение. Вживаюсь в роль туристки и иду собирать ветки.

— А как ты с Мироном помирился? — кричу ему, обрывая с ближайшей ёлки сухие лапы.

— На коленях прощения просил. Потом набухались, накуролесили и помирились, — отвечает Кирилл.

Он быстро обустраивает палатку и начинает организовывать костёр. Набирает в алюминиевый котелок воды, устраивает его над кострищем. Огонь разводит. Ещё и шутит, делая вид, что пламя выдувает.

И мне смешно. Забавный он и очень интересный.

Неумело чищу картошку.

— Картошка, тушёнка и пакеты с супом, будет объедение. Я ещё хлеб взял.

— Дракоша, а деньги, которые тебе парни из университета дали, чтобы ты меня невинности лишил, ты куда дел? — ковыряю картофелину ножом, стараюсь, но не получается.

— Мирону отдал, он в поселковом ЗАГСе договорится, чтобы нас расписали, — отвечает Кирилл. — Я понимаю, что тебе обидно, но если ты действительно хоть что-то испытываешь ко мне, то лучше так.

— А родителям ты как собрался об этом говорить? — с вызовом кидаю я.

— Заметил, что ты от мамы зависишь. Но мне всё равно, лишь бы ты не предала.

— Иван мне учёбу оплачивает. Может, пока не будем говорить? — мне вдруг становится не по себе.

Кирилл поднимает на меня хмурый взгляд, как небо над головой.

— Ангел мой, никогда не пыталась пожить самостоятельно?

— Никогда.

— Вот пришло время. Отец квартиру на меня переписал, заработать всегда есть возможность. Выживем. Но я не думаю, что они стильно лютовать будут.

— А если, я не соглашусь? — очень осторожно спрашиваю я.

— Уже объяснил, будешь на этом острове жить, пока не согласишься.

Я смеюсь. Мне вдруг нравится такая политика. Это какое-то нежное принуждение. А нежное, потому что мне самой нравится, и я действительно влюбилась в него. Ещё там, на стадионе, он меня поразил своей дикой прыткостью и необузданной дерзостью.

Он усмехается. Всю картошку начистил, а я с одной многострадальной так и зависла у костра.

Тепло, хотя в природе холодная осень. Варится густой суп и вкусно пахнет. Я пробую варево ложечкой и по чуть-чуть добавляю соль. Кирилл укрывает катер тентом и затаскивает нужные нам вещи в палатку.

И мне почему-то ничего не надо больше. Ни телефонов, ни друзей, ни мамы. Настолько тихо на душе становится, что я по-настоящему отдыхаю.

Дождь вначале накрапывает. Кирилл забирает наш котелок и уносит в своё логово. Я семеню за ним, стараясь не потерять по дороге ботинки.

Очень горячая еда. Котелок стоит на подставке. Разложены спальные мешки. Пола палатки открыта, и за ней идёт ледяной дождь.

Сказочная обстановка. Я по-разному представляла свой первый раз, но реальность побила все рекорды по фантастичности.

Хлебала вкуснейший суп с лёгким запахом дыма и смотрела на дождь, и теряющуюся в его пелене реку.

— Водки не предлагаю, у тебя таблетки.

— И сам не пей, — отзываюсь я.

— Не буду, это на всякий случай, вдруг тебя натереть нужно будет.

— Мы не замёрзнем?

— Нет, Гелик, будет очень жарко, обещаю.

***

По палатке барабанит дождь, пола закрыта, работает какая-то печка, и внутри неожиданно становится тепло. Горит фонарь, оставляя для нас с Кириллом интимный свет.

Парень нависает надо мной. Улыбается. Чуть касается полными мягкими губами, от такого прикосновения дрожь по коже. Пахнет мой парень знакомо. И лицо его родное, поэтому я ничего не боюсь.

Его отец настолько основательный мужчина, что я не сомневаюсь, Кирилл такой же. Его поступки оправдываю, думаю о том, что сейчас произойдёт.

— Расслабься, — шепчет он, целуя мой подбородок и шею.

— У тебя когда-нибудь была девственница? — спрашиваю я ничуть не сомневаясь, что этот парень опытный.

— Никогда, — еле слышно отвечает он, расстёгивает большую куртку охотничьего костюма. Под ней шёлковая маечка и шортики белого цвета, в которых я легла спать в доме родителей. Носом сдвигает тонкие лямочки с плеч.

— А сколько девчонок было? — интересуюсь я.

— Было, — нехотя отвечает он, медленно залезая под нежные кружева. Стараясь откапать мою грудь, на которой уже соски возбудились.

— Ну, сколько? — требую я, замираю в ожидании ответа.

Он выпрямляется, и стягивает с себя свитер. Открывается взору шикарный торс с крепкими мышцами и потрясающая наколка дракона на плече.

— Ты качался что ли? — я замечаю разницу. За пять месяцев он очень сильно изменился. Окреп, в плечах ещё раздался, и видно, что тренированное тело, даже на животе кубики пресса выделились и косые мышцы.

От этой картины я похоже совсем хмелею, и позволяю стащить штаны. Кирилл прихватывает пальцами мои шортики, и я ойкнув, сжимаю ноги.

А он, рассматривая меня, расстегивает ширинку и раздевается целиком. Вылетает вверх из чёрных трусов член и покачивался передо мной.