Ирина Лобановская - Неземная девочка

Зато очень бывало стыдно, когда домой приходили одноклассники, — а они нередко наведывались к Нине, — а бабушка не могла всех накормить, в семье была на счету каждая ложка супа, и усаживала за стол только Нину и Женьку.

Нина краснела, терялась, отказывалась от еды… Бабушка сердилась.

Но вот в тот безмятежный день, после разговора с Надеждой… Нина впервые задумалась, искоса поглядывая на Борьку, чувствующего себя центром Вселенной в окружении сразу пяти девиц. Что-то лепетала Маргаритка, насмешничала Марианна, безмолвно шествовала Дуся… И вертелась флюгерочком на ветру Женька…

И Нине впервые почудилось что-то неестественное в этой идиллической картинке. Она постаралась мгновенно отбросить ненужную и досадную, саднившую, как порезанный палец, мысль.

— Марихуана — стерва, но красотка, и за это ей невольно прощаешь ее стервозность, — как-то взялся анализировать Борька. Они с приятелями стояли за школой, по очереди прикладываясь к бутылке коньяка. — Дуся иногда тоже ведет себя вызывающе, но и на нее не обижаешься в силу того, что в ней пусть не красота, но сексуальный драйв есть. А вот Комариха пробует вести себя как стерва, подражая Марихуане, а в ней при этом — ни красоты, ни драйва. Вот это уже совершенно непереносимо, полный ужас!..

За Маргариткой он ухлестывал точно так же, как за остальными. И там ему перепало гораздо раньше, чем у других, о чем Нина даже не подозревала. Влюбленная Ритка сразу согласилась на все. Безрассудный закон любви…

Ленька старательно разлил коньяк в бумажные стаканчики. И тут из-за угла школы вынырнула ушлая и проворная Марихуана.

— Алкашня! — крикнула она и презрительно скривилась.

— Воображала стервозная! — не остался в долгу Ленька. — А сама ты что пьешь?

— Кровь! — выпалила она не задумавшись и захохотала, изгибаясь всем телом.

— Интересное кино… — пробормотал Ленька.

Когда она исчезла, Филипп начал задумчиво загибать пальцы.

— Марихуана худая?

— О да! — закивал Ленька.

— Нервная?

— Пожалуй…

— Красивая?

— Не-е… — И Ленька хитро покосился на Акселевича.

— Мерзкая?

— Да, что-то такое в ней есть определенно… Дама — шок и трепет. И пронырлива до крайности.

— Лахудроватая?

— Немного… — Филипп аккуратно причесался. — Такое впечатление, что на свете есть две Марианны Дородновы. Двойники. Одну неделю она — откровенный вампир. Другую — нормальная приветливая девушка, даже простодушная и наивная. И фишка в том, что это регулярно и четко чередуется: неделя так — неделя этак. Будто под влиянием какого-то цикла.

— Все просто! — хмыкнул Олег. — Цикл этот — просто месячный!

— А, ну видишь, все равно — у вампирши Марианны все на крови завязано! — подытожил Ленька. — И когда Марианна накрашенная — она смотрится стервой, а когда не накрашенная — гопницей.

— Ценители… — лениво проворчал Борька.

— Она вообще истеричка! — заявил Олег. — Как начала тут недавно биться на уроке о стул, да выгибаться дугой, да хохотать и визжать… Надежда перепугалась до смерти. А ты, Боб, конечно, в это время гулял с очередной своей девкой.

Акселевич частенько прогуливал литературу.

— Одно из двух: она либо перепила, либо недопила свою обычную дозу крови, — деловито подвел итог Филипп и вытащил сигару.

— Вопрос можно? Сколько она стоит? — лениво спросил Борис.

— Полтинник.

— Имя?

— Чье — мое?!

— При чем тут твое, неотесанный! — хмыкнул Борька. — Назови имя сигары, как там ее у тебя зовут…

В тот выпускной, последний школьный год, памятный всем, совершенно потерявший всякие тормоза и сорвавшийся с катушек Борька ухлестывал за всеми подряд.

Маргаритка Комарова стала его первой жертвой. Это из одноклассниц. О романах Акселевича на стороне не знали даже его приятели.

Был начальный период, когда толстая Маргаритка откровенно заигрывала с Борисом и обижалась почти до слез, что он к ее чарам оставался холоден и равнодушен. Ленька, Филя и Олег потешались.

Но однажды на очередном поэтическом вечере Борька, возле которого, конечно, пристроилась верная Маргаритка, лениво провел ладонью по ее брюкам.

— Бархат?

— Да. — Маргаритка затихла. — И ты… ты мог бы еще погладить. Мне вообще-то приятно…

— Так, опять началось! — ткнул в бок Филиппа Олег. — Смотри, как наша Комариха выкомаривает! Вроде Марихуаны готова пить чужую кровь.

— Гладить бесплатно? — лениво спросил Борька.

Маргаритка насупилась, покраснела, демонстративно достала кошелек, извлекла из него двадцать рублей и с вызовом протянула Борьке.

— Этого хватит?

Он задумчиво посмотрел на десятки.

— Не терячая девочка. Но неотесанная. Я ведь не о деньгах. Ты бы мне цветочек какой подарила!

Маргаритка вздохнула и деньги убрала. Сидящая с другой стороны Нина вспомнила, как Женька когда-то писала сочинение на деревенскую тему. И насочиняла там от души… Корова у Женьки, отвязавшись, побежала к лесу, а дядя Антон, косивший траву рядом, бросил косу и моментально упал на траву без чувств. Но тут из дома выбежала тетя Поля, тут же догнала корову и привела ее домой.

Тогда бабушка пошутила:

— Женя очень точно почувствовала феминистическую ситуацию и правильно отметила поведение современных мужчин и женщин.

А Борис после Нининого рассказа привычно хмыкнул:

— Вот тебе и вот! Устами младенца… Ежели раньше мужчина в противовес женщине был носителем разумного и рационального начала, то сейчас во многом все стало в точности до наоборот. Нынче женщины получают такое же образование, как мужчины, отлично развивают свои весьма средние умишки, зато мужчины под влиянием современной западной «культуры» начинают уподобляться первобытным самцам — дерутся за самок и кичатся своей лихостью и агрессивностью. Посему в наши дни куда легче встретить рассудительную, спокойную и уверенную в себе женщину, нежели подобного мужика. Мужик ныне пошел нерешительный, во мнениях нетвердый, эмоциональный, как наседка, и стал намного психованнее и неразумнее, чем баба.

— Это ты о себе? — съязвил Ленька. Борис показал ему кулак.

— Вообще во всех мифологиях, начиная с древнеегипетской, Запад — страна смерти. Солнце уходит на запад — от жизни в смерть, закатываясь. Спрашивается: почему ни до кого по нонешний день сие не дошло? Почему никто не вспомнил об этом, когда нас всех упорно звали смотреть на Запад и идти по пути Запада? Ежели по определению всех древних протокультур Запад — царство смерти, то, следовательно, путь Запада — стремительный и целенаправленный путь к концу. Шагать за Западом — значит топать прямиком за смертью! Но почему-то это люди в упор не помнят…

Нина не ревновала Бориса. Она отлично умела довольствоваться тем, что предлагала ей жизнь.

Однажды утром перед уроками Борька поделился с ней своей новой бедой:

— Шурупыч, а мы вчера отца потеряли!

Нина перепугалась, вспомнив Алексея Демьяновича, избранного ею для себя в идеалы отца, и больно дернула себя за косу.

— Как это?…

— Да вот… Сидели вечером с матерью и сестрой и смотрели по телику «Десять негритят». Досмотрели. Уже везде темно. Ночь. И вдруг… Обнаруживаем пропажу отца! В комнате родителей его нет. У сестры — нет. У меня — нету! В ванной и туалете — темно. Открыли — везде пусто. Зовем его. Не отзывается. Представляешь наше состояние? Только что смотрели «Десять негритят»…

Нина в ужасе затаила дыхание.

— Мы в кухню… Там совершенно темно и вроде тоже пусто. Однако бросились туда и сразу врубили свет, уже испуганные не на шутку. Мать почти в истерике бьется, готова рыдать… Алка на пределе. И тут видим: в дальнем углу стола у холодильника сидит отец в пижаме и спит. Мы его разбудили: «Да ты что?!» Оказалось, он забрел на кухню поесть, потом сел на стул и задремал. А мать, думая, что он давно в кровати, погасила позже свет в кухне, туда особо не заглядывая. Отец не отреагировал — продолжал спать на стуле. Но как он нас напугал! После такого фильма — и вдруг в реале таинственно исчезает человек!

Нину всегда радовали откровенные рассказы Бориса. Он многим делился с ней, как с лучшим другом. И бормотал:

— Хороший ты парень, Шурупыч…

После поэтического вечера неугомонная Маргаритка вдруг подкралась к Борьке сзади и дала ему надувным шариком по уху. Акселевич обернулся:

— Рита! Твои бархатные сейчас сниму и наизнанку выверну! Пардон…

Маргаритка от смущения забилась куда-то в угол на манер Дуси. Борис поболтал с приятелями и отправился искать Комариху. Совершенно спокойно. Но она с неестественным испугом бросилась от него прочь, крича:

— Помогите, убивают!

— Интересное кино! — заметил Ленька. — До чего же все девицы манерны и жеманны!

— Все лезет и лезет, пристает и пристает! — злобно скривилась Марианна, резко повернулась и двинулась к выходу.

Нина и Дуся тоже безмолвно и покорно разбрелись по домам.

Борис молча резко взял Маргаритку за рукав и повел за собой. Она для вида повырывалась, но за порогом школы тотчас успокоилась и зашагала рядом, довольная, даже почти ликующая. Борька держал Ритку за локоть и рассуждал вслух:

— «Мы выбираем, нас выбирают…» Я вот к Дусе всей душой тянусь, а она на меня — ноль внимания!

Таким был его беспроигрышный способ ухаживания — рассказывать девушке о другой. Борька отлично понимал, что в присутствии одной женщины крайне рискованно хвалить другую, но делал это умышленно, от противного, наперекор чужому опыту, и преуспел — результат превосходил все его ожидания.

Маргаритка раздраженно вспыхнула:

— Мечтаешь соблазнить эту скелетину?!