Таня Володина - Нежна и опасна

Я застыла посреди комнаты с платьем в руках.

— Маша, я, наверное, зря приехала. Все не так, как должно быть. У меня плохие предчувствия.

— Расслабься, Аня, нельзя быть такой напряженной. В жизни мало вещей, которые на самом деле являются плохими: смерть, болезнь и невозможность родить ребенка. Со всем остальным можно справиться.

Санта-Барбара оказалась тихим малоэтажным городком, похожим на дорогие районы Лос-Анджелеса. Единственное отличие — ее окружали живописные горы, а улочки радовали бесконечными белоснежными арками, словно сошедшими с заставки сериала.

Если сначала я переживала, что одета до неприличия вызывающе — в платье с открытой спиной, да еще и золотистого цвета, — то после того, как увидела Светлану, немного успокоилась. Она выглядела как голливудская кинодива восьмидесятых годов: в парчовом наряде с накладными плечами, с ног до головы в бриллиантах и с невообразимой прической, залитой лаком. К моему удивлению она оказалась голубоглазой блондинкой, и ничем не походила на своих смуглых черноволосых детей. Похоже, они пошли в папу.

Папа Борис Михайлович тоже вышел нас встречать. Вместе с ним подошел пожилой лысый американец — вероятно, бывший партнер и соперник, который переманил сногсшибательную питерскую блондинку в Америку. За ними во дворик вышли охранники, второй пилот Саша, несколько пар среднего возраста и трое детей с собакой. Наверное, чьи-то дети или внуки. Я удивилась количеству гостей. Семейные посиделки внезапно превратились в масштабные смотрины. Все американцы широко улыбались и сверкали большими белыми зубами.

Светлана подошла ко мне и торжественно сказала с явным акцентом:

— Добро пожаловать в Америку! Чувствуй себя как дома!

Может, она сказала это из добрых побуждений, но я сразу же почувствовала себя иммигранткой, приехавшей на поселение к богатым родственникам. Я растерянно оглянулась на Кирилла, он понял мое состояние и обнял нас со Светланой:

— Мама, пойдем в дом, здесь слишком жарко.

На улице и правда пекло.

Когда я согласилась поехать в Калифорнию, я как-то иначе представляла себе поездку. Мне мерещились тропические пляжи, ласковое море и ленивое безделье. Я не думала, что придется навещать маму Кирилла и общаться с толпой его родственников, да еще и находясь в неопределенном статусе.

Дом Светланы гармонировал с яркой личностью хозяйки. Золоченая мебель на гнутых ножках, охапки экзотических цветов в хрустальных вазах, канделябры, шелковые ковры, фарфоровые статуэтки и везде — бесконечные ряды зеркал. Как сильно нужно себя любить, чтобы так часто любоваться своим отражением?

У нас с дедом было лишь одно зеркало. Оно висело в сенях над рукомойником. Но то Овсяновка, а это — Санта-Барбара.

Обед оказался таким же экстравагантным, как и все в этом доме. Оливье красовался в центре стола, окруженный другими русскими «деликатесами», — шпротами, селедкой под шубой и бутербродами с икрой. «Королевский прием в русском стиле», — вспомнились слова Маши. Неужели они собирались это есть? Светлана двадцать пять лет прожила в Америке, но каким-то чудом сохранила привычки из восьмидесятых годов. Наверное, в ее время эти блюда были признаком богатой жизни, и она до сих пор считала их праздничными.

Я вспомнила совет Маши поухаживать за Кириллом. Пусть мама порадуется, что сынок нашел заботливую девушку. Я взяла ложку и потянулась за тарелкой Кирилла, но он сделал страшные глаза и не отдал мне тарелку. Очевидно, он не хотел оливье. Я глянула на Машу. Может, она подскажет, что делать? Но Маша щебетала с мамой, отцом и с кем-то из американских гостей, бегло переходя с русского языка на английский. Олег что-то обсуждал с Сашей. Остальные тоже были заняты, один лишь Молчанов смотрел на меня. Он вопросительно приподнял брови, словно спрашивая, не нужно ли мне помочь. Такое ощущение, что он за мной наблюдал. Я слабо улыбнулась и покачала головой. Положила ложку на место.

— Ну что ж, — сказал Борис Михайлович, поднимая бокал шампанского. — Не могу не отметить, что сегодня большая и дружная семья Кохановских собралась в полном составе. Редчайший случай и потому — вдвойне приятный.

Это прозвучало так, словно и муж Светланы, и Молчанов, и я — все мы были Кохановскими. Борис Михайлович продолжил:

— Наша любимая старшая дочь через три дня станет женой прекрасного человека, который неоднократно подтверждал нам свою преданность, а сын наконец встретил девушку, которую захотел нам представить.

«Нам, нам». Я снова машинально глянула на Молчанова. Он ответил задумчивым взглядом, который я не смогла расшифровать, и отвел глаза. А другие гости радостно кивали, слушая главу семьи. Я поймала себя на мысли, что все это напоминает мою работу: скучное сборище малоинтересных людей, которые заплатили за то, чтобы я присутствовала на их вечеринке. Я улыбалась, изображала заинтересованность, а сама витала в облаках. Возможно, над Гренландией.

— Так поднимем же бокалы за то, чтобы наша семья крепла, ширилась и процветала! — завершил Борис Михайлович свою речь.

Я вежливо сделала несколько глотков ледяного колючего напитка и хотела поставить бокал на стол, но Кирилл удержал мою руку:

— Нет-нет, выпей до дна!

Что-то в его поведении настораживало. Его глаза улыбались, а лицо было серьезным. Я в очередной раз беспомощно глянула на того, на кого не стоило бы смотреть так часто. Брат, не брат — главное, он мне не нянька. Я должна сама справляться со своей жизнью. Молчанов не ответил на мой взгляд. Я не стала спорить с Кириллом и допила шампанское. В губы мне что-то ударилось — что-то холодное и тяжелое, напоминающее кусочек гренландского айсберга.

Я отдернула от губ бокал и заглянула в него. Там лежало кольцо с огромным, просто гигантским бриллиантом. Оно сверкало так ослепительно, что во все стороны разбегались переливающиеся лучи света.

— Нет, — беззвучно прошептала я пересохшими губами.

— Да-а, — с улыбкой протянул Кирилл, вытряхивая кольцо на ладонь и беря меня за руку.

— Кирилл, пожалуйста…

Проклиная себя за малодушие, я посмотрела на людей, сидевших за столом. Борис Михайлович выглядел удовлетворенным, словно самолично нашел жену для сына и даже протестировал ее на профпригодность. Светлана прижимала руки к глубокому декольте и трепетала в ожидании развязки. Олег ободряюще мне подмигнул. А Маша сияла, как ребенок. Она искренне хотела стать мне сестрой и переживала за нас с Кириллом.

Молчанов вертел вилку, прихлопывая горку салата на своей тарелке. Он знал, что Кирилл собирается сделать мне предложение! Все знали! Вот почему они сидели с такими загадочными лицами за завтраком!

— Я об одном жалею, — сказал Кирилл. Я глянула на него, не скрывая своей растерянности. — Я жалею, что за этим столом нет человека, которого я успел полюбить за доброту, стойкость и жизнелюбие. Я говорю об Иване Николаевиче, твоем дедушке. Я вчера позвонил ему и попросил твоей руки.

— Ты ему звонил! И что он сказал?

— Он сказал, что так-то он не против, но ты должна слушать свое сердце.

Я почувствовала, как по щекам побежали слезы. Я вспомнила этот разговор: дедушка советовал выбирать подходящего человека сердцем, а не головой. А отец советовал ничего не бояться, бороться за свою любовь и ни о чем не жалеть. Но сколько я ни слушала свое сердце, оно, как заведенное, твердило одно: «Молчанов, Молчанов, Молчанов». Но я не могла выбрать его! Не могла!

Есть вещи, которые нельзя изменить.

Кирилл потянул меня к себе. Я прижалась к его груди, вдохнула знакомый аромат парфюма и его горячей кожи. Если не Молчанов — то почему бы не Кирилл? Лучшего мужа мне не найти. Он позаботится обо мне и о дедушке. Все мои проблемы решатся. Разве не это самое главное в браке — забота, нежность, поддержка? Браки по расчету бывают крепче браков по любви.

Кирилл поднял меня за подбородок и спросил:

— Выйдешь за меня?

Звенящая тишина повисла в комнате.

— Да.

Когда мы вернулись домой, солнце уже зашло. Дневная жара сменилась тихоокеанским бризом и долгожданной прохладой. Маша вынесла к бассейну фрукты, пару бутылок вина и начатую бутылку виски.

Мы устало повалились на шезлонги и в плетеные кресла. Олег сходил за стаканами и налил всем желающим алкоголь.

— Вы уже назначили дату свадьбы? — спросила Маша.

— Ой, я думаю, это случится не скоро, — ответила я.

Меня еще потряхивало от того, что я сказала «да». Кирилл пару раз намекал, что готов жениться, если для меня это важно, — но это звучало шутливо и нереалистично. Я ему не верила. Даже его фраза про Лас-Вегас казалась стебом. Я совершенно не ожидала, что он сделает предложение, — тем более при родственниках, в семейном кругу, после разговора с дедушкой. Но все случилось по-настоящему. Безымянный палец правой руки украшало помолвочное кольцо — слишком реальное, чтобы быть шуткой.

— Нет, это случится в четверг в Лас-Вегасе, куда мы полетим после свадьбы Маши и Паши, — весело возразил Кирилл. — Пока молодожены будут предаваться супружеским наслаждениям, мы оформим разрешение на брак и распишемся в часовне, где пятьдесят лет назад женился Элвис Пресли.

— Он женился в отеле, который давно снесли, — сказал Молчанов, опрокидывая в рот виски.

— Какая разница, — сказала Маша, — это же Лас-Вегас. Легенда важнее правды.

— Сыграете две свадьбы в один день? — спросил Олег.

— Мы не сговаривались, если ты об этом. А ты не хочешь к нам присоединиться? — поинтересовался Молчанов. — Нет, не третьим, не подумай чего худого. Просто ты холостяк, а Лас-Вегас — свадебная столица мира.

— Нет, я, пожалуй, воздержусь.