И так, погружаясь в историю отечественного призраковедения, Лика Потоцкая убеждалась, что необходима новая волна. Призраки рукотворные! По заказу привидение не встретишь, да и кто этим озабочен? Единицы. Тем не менее запрос на сказку есть всегда. На сказку, которая даже в самой ультрасовременной подаче остается волшебством. Популярные ныне музеи иллюзии — тому подтверждение. Когда Лика добралась до пункта назначения, она уже грезила девушками легкого поведения в 3D. В голове у нее роились детали проекта, мелочи вроде «пишем в проспекте к экспозиции „18+“ — и все законно!». Посетителей встречают воздушные дивы — и растворяются в эфире. Такого пока в наших пенатах не было! Или уже есть? Пускай! Наши все равно будут лучше! А если скажут, что пропаганда древнейшего ремесла? Так без провокации сегодня никуда.

Постепенно сгустились сумерки. Окрыленная фантазиями, Лика вошла в здание бывшей мануфактуры. Поднялась на второй этаж и увидела лаконичную брутальную дверь с вывеской «Промо-арт-драйв» в стиле граффити. Не найдя нигде звонка, гостья постучалась, никто не ответил, и она машинально нажала на ручку. Дверь была незапертой и поддалась. Лика вошла в большую сумрачную студию с занавешенными окнами. Где-то у противоположной стены маячил полукруг стола, сбоку — какое-то матрасное ложе, в левом углу стоял софит… вот, пожалуй, и все, что нащупали ее глаза в темноте. Но неожиданная таинственность обстановки отчего-то казалась уютной. Лика позвала Марка, но никто не откликнулся. Она сделала несколько осторожных шагов вперед и… внезапно перед ней вспыхнул мерцающий светящийся мираж. От страха она вскрикнула, тут же забыв обо всех своих авантажных замыслах, и на секунду панически решила, что зашла не по адресу. Но это было минутное желание отступить. Ужас в том, что, взглянув еще раз на сотворенное Марком световое панно, словно зависшее в воздухе, Лика узнала ту, которая была на нем изображена. Она ведь пока так и не встретилась с особой, которая просила у нее аудиенции. Стеша даже немного раздражалась на Лику. Намекала, дескать, «Потоцкая, не набивай себе цену»… Но в этот самый момент искомая встреча как раз и свершилась. Только вот Лика об этом не знала. И трактовала ее совсем иначе. «Ведьма! — невольно прошептала она. — Та самая! Как такое может быть! Что происходит?!»

— Ну как, впечатляет?! — раздался торжествующий голос у нее за спиной, и вспыхнул свет. Лика почувствовала, как внутри у нее словно обрушилась старая кирпичная стена…

— Я тут пытаюсь особым образом датчики наладить, — как ни в чем не бывало продолжал Марк. — Все-таки она должна появляться неожиданно, иначе это будет обыкновенный декор…

— Это ж надо так напугать! — набросилась на него Лика, совершенно не слушая его творческие оправдания. Она силилась вспомнить…

— Вот и я Глебу говорю, что зловещий получился образ! — в своей фирменной манере самому себе противоречить отозвался Марк. — Убирать его надо подальше. Ты у нас сыграла роль независимого эксперта. Прости, что так тебя встретил. Но мне нужна была самая честная непосредственная реакция! И при этом… ну согласись: если это чудо-юдо нисколько не будет пугать, то вся адреналиновая изюминка пропадет…

Изюминка?! Эта ведьма будет пугать Лику в любой эстетической концепции. А что до Марковых сентенций, то в другое время эта милая антикуртуазность разозлила бы до мстительных глубин — Лика ему устроила бы ответную Вальпургиеву ночь! Но не теперь…

Теперь она должна была вернуться в свое давнее помешательство, о котором надеялась никогда не вспоминать.

Итак, надо вернуться лет на двадцать назад, в начало эры привидений. К той самой призрачной певунье. Лика тогда разгадала ее секрет. Только Стефании не сказала. Ей было стыдно… В тот вечер она, устав до чертиков от поисков духовидцев в разношерстном доме, решила спуститься в магазин за снедью, чтобы со смаком ее поглотить у телевизора. Тогда в ее жизни царили «Секретные материалы» и слоеные булочки из новой пекарни, открывшейся неподалеку. Она не стала стоять у лифта — в огромном многоэтажном доме с коридорной системой его было не дождаться в час пик. Лика начала спускаться по лестнице. И вдруг… она услышала то самое пение! Оно спускалось к ней сверху. Так напевают женщины, которые думают, что они очень хорошо поют. Быть может, они и правда поют неплохо и даже получили толику музыкального образования, но все портит их уверенность в собственных вокальных данных. Она порождает фальшивую академичность.

Голос и звук шагов неуклонно приближались с верхних этажей. Их обладательница спускалась очень легко и быстро, словно девочка, вприпрыжку. А голос казался отчего-то приторным, лицемерным, и от этого в тесном лестничном пространстве непроизвольно рождался эффект хичкоковского саспенса. Тебя настигает кто-то, кому ты не веришь. Ты невольно ускоряешь шаг и хочешь, чтобы в мизансцену вклинились еще чьи-то шаги… Но нет, больше никого! И неизвестная сила тебя настигает…

Она обогнала Лику и обернулась, не останавливаясь, словно узкое лестничное пространство прорезал шелест птичьего крыла. Она даже приветливо улыбнулась, и если бы не ее эпичный черный кожаный плащ и черные блестящие волосы, возможно, в память не врезалось бы ее лицо, в резких чертах которого затаилась скрытая ярость. В тот момент Лика не понимала, что ее испугало, — да и сейчас она не смогла бы этого описать. Как и объяснить, почему она решила, что встретилась с воплощением голоса-призрака: ведь поющее привидение сквозь стены казалось одаренной жертвой обстоятельств, а при встрече ее харизма кардинально поменяла знак. Но тембр голоса — и даже мелодия! — как будто были те же… Впрочем, мало ли певуний на нашей земле!

Но эта была еще и бегуньей. Когда Лика спустилась и вышла из подъезда, она не увидела никакого удаляющегося темного силуэта. Незнакомка исчезла, испарилась… взлетела!

Ошарашенная, Лика поначалу решила не делать далеко идущих выводов. Тем более что свойство здоровой психики вытеснять тревожно-непонятные эпизоды работало у нее бесперебойно. Что ж, может, померещилось? Как там было, в культовом фильме «Берегись автомобиля»: «Вы догоняли, а я убегал…» Все живые существа так устроены: когда нас догоняет тот, кого мы не видим, но слышим, — мы убегаем. Это репетиция опасности, это игра «Зарница».

И так она себя и убаюкала бы, но, вернувшись из магазина, обнаружила, что потеряла драгоценную матушкину булавку-оберег. И как тут было сохранить здравый смысл?! Кто не знает — засмеет, конечно, а из тех, кто знает, любой скажет: потерял такую булавку — ты в опасности. Ты встретился с вампиром. Тебя взяли в оборот темные силы. Особенно если булавка расстегнулась непостижимым образом. А ведь так оно и было!

Конечно, Лика отчаянно хваталась за свой, уже тогда обретенный здравый смысл. Но в ближайшие дни ее попросили съехать с квартиры. Это был удар ниже пояса. Она еще только приноравливалась к бешеной столичной жизни, жадно искала заработок, а ее без предупреждения выплеснули из приюта. Идти было некуда… И пускай бесплатная лафа все равно когда-нибудь закончилась бы — но хотя бы жирка поднакопить, окрепнуть, как Лика надеялась, а не оказаться вероломно поставленной перед требованием покинуть помещение в течение трех суток. Она зависла над пропастью — а именно пропастью она искренне считала возвращение в родной город, где мать чахла под пятой садистского отчима. Лика давно не жила с ними, так что и на родине она была бездомной.

Надо было обратиться в ловкого скалолазного зверька, сделать невозможное — впиться когтем в камень жизни. Сомнительная бывшая сокурсница дала ей наводку на освободившуюся комнату в квартире одного странного мужика, прикидывавшегося инвалидом. Но не было тогда еще достаточного посттравматического опыта, который сигналит тебе о подозрительности любого «шанса на тарелочке», не требующего обычной рыночной цены. Мнимый инвалид — не хромал, не хворал, не работал — был тиранически помешан на чистоте. Лика ни до, ни после таких мужчин не видела. Хотя теперь ясно, что это была часть сценария. Измучив квартирантку придирками, он внезапно стал приветливым. И как-то само собой они с Ликой, потерявшей бдительность и еще не отошедшей от потрясений, сблизились. Хотя словом «сближение» это называть кощунственно. А дальше — банальная трагедия. Беременность и изгнание из очередного «рая».

Из-за того аборта Лика много лет не могла дождаться беременности желанной. Чего это ей стоило — отдельная сага. Но все эти годы ее преследовал шелест темного крыла, и в висках стучало: «Ведьма…» К чертям здравый смыл — все горести начались с той встречи на лестнице! И никто не убедит Лику в обратном.

Марк хлопотал вокруг нее, чувствуя себя виноватым, наливал вермут, угощал бутербродами с красной рыбой, но была в его хлопотах лукавая насмешка. Или так казалось из-за мнительных сомнений. Лика никак не могла взять в толк его неведенье. Художник понятия не имеет о том, кто изображен на его собственной картине! Якобы всему виной Глеб, который спутался с ведьмой, — тут Марк был полностью согласен с Ликиной трактовкой персонажа, хотя она выдала ему свою горькую историю в весьма сокращенном виде.

— Я пытался ненароком узнать у Глеба, что она за личность, но он уходит от ответа. Что тут скажешь — вторжение в личную жизнь. Но, быть может, ты попробуешь… без нажима. Расскажешь ему о той встрече на лестнице…

Марк хотел удовлетворить любопытство чужими руками. Что и понятно…

— Да я-то каким боком! — возмущалась Лика.

— Женщине он легче доверится. Тем более зная мое мнение об этой его Каре…

— А мое мнение чем лучше?! Я даже Стефании, Глебовой сестре, не доверилась — боялась, что она засмеет мои суеверия. А мы столько лет с ней дружим! И уж она-то имела прямое отношение к этой… Каре. Она первая услышала ее окаянное пение! Мы с ней вместе ее искали, материал написали шикарный об этом случае… столько версий перелопатили! А потом я это «привидение» встречаю на лестнице — и вся жизнь моя катится под откос! Это история в духе газеты «Розенкрейцер», в которой я работала. Но я-то сама понимала, что…