Да о чем ты говоришь, парень? Ты сам как железный дровосек.

– Хочешь мое? – предложила Бейли.

Две сестры с одинаковыми генами, одинаковой кровью, но абсолютно разными сердцами.

– На самом деле мороженое Дарьи выглядит аппетитно, – я улыбаюсь.

Дарья пристально посмотрела на меня, гигантское мороженое все еще у нее в руках, нетронутое, но она протянула его в мою сторону.

– Придурок, – промямлила она, вздыхая.

– Маркс, вы оба пожалеете, когда я навечно посажу вас под домашний арест, – вздохнула Мел, а Джейми усмехнулся. Я заметил, что все они заменяют слово «Господи» на Маркса. Это… я даже не знаю, кто это. Необычно и странно. И тяжело привыкнуть.

Я взял ее мороженое и полностью его облизал, протягивая ей свое лимонное.

– Пожалуйста, – произнес я, глядя прямо в глаза, – для меня важно, если ты съешь его.

Мы оба поняли, что я говорю совсем не о мороженом.

– Я на диете.

– Считай, что это мой запоздалый подарок на день рождения, – я поднял голову, притворяясь милым. Наступила тишина, и все взгляды направлены на нас. В итоге ей пришлось отступить, в большей мере потому, что родители смотрели. Она берет мороженое и облизывает его. Морщится. Мы не отводим глаз, и мне становится интересно: проводит ли она ту же параллель, что и я?

Мы. Едим мороженое друг друга.

Она пробует мою кислоту.

Я поглощаю ее сладость.

– Как ты думаешь, что все-таки произошло на поле? – Ко мне повернулся Джейми.

– Они обманывали, – говорю я.

– Думаешь?

– Я знаю.

– Ты знаешь, что надо уметь принимать поражение? – Дарья поднимает ноги на стул. Она уже привыкла ко вкусу моего мороженого и даже не морщится, когда облизывает его. Я же просто откусываю ее мороженое, совсем не ощущая вкуса. Ее горло двигается в такт того, что я хочу с ней сделать.

Какая-то часть меня хочет побежать за ней. Видеть, словно в замедленной съемке, как она падает подо мной, и я разрываю ее в клочья; другая же желает видеть ее рядом с собой стоящей лицом к лицу и сражающейся до победного.

– Мудрые слова, Дарья. Как насчет того, чтобы вспоминать их, когда ты завидуешь кому-то?

– Дети! – предупреждает Мел в третий раз. Мне нравится, что Джейми и Мел не держат нас на коротких поводках и не ждут идеального поведения. Есть подозрения, что они привели меня сюда специально, чтобы проучить ее. Она – избалованная маленькая принцесса, которая всегда добивается своего. А я? А я полная противоположность.

– Я прослежу. – Джейми вытер уголки рта бумажной салфеткой и выбросил остатки мороженого в мусорный бак. Не то чтобы он не был добр ко мне, он просто достаточно умен и ежедневно напоминает мне о том, что, если я коснусь его дочери – он убьет меня («Буквально, и когда я говорю буквально, то имею в виду буквально»). Хотелось бы мне, чтобы он знал, что его дочь спит с директором. Было бы намного лучше, если бы я схватил ее за зад. Джейми поблагодарил бы меня.

– Я разберусь. Спасибо, – ответил я.

– Уверен?

– Абсолютно.

– А ты не рассматриваешь вариант, что мы просто лучше играли? Если Пенн что-то ляпнул, это не становится правдой автоматически.

– Как и не делает это ложью, – подчеркнул Джейми.

– Тебе следует лояльнее относиться к команде ШВС[3], папа. Ты – выпускник. А ты, – она повернулась к Мел, – ты была учителем. До того, как переспала со своим студентом.

Дарья последний раз лизнула мороженое и выбросила остатки в урну, прямо как отец. Но промазала, и оно упало на пол.

– Дарья, не выпускай своего Халка наружу. – Джейми пригвоздил ее взглядом.

– Почему? Только потому, что вы меня воспитали? Это нормально для Мел говорить грубые вещи на публике, но я не могу не отметить, что вы разрушили мою жизнь, отправив в ту же школу – кстати, в тот же класс, – где вы трахались. – Она поднимает подбородок и встает.

– Не прощай ее поведение, Джейми. Ты сам придумал Халка, потому что хотел отделить от Дарьи плохое поведение. Но правда в том, что тебе нужно было учить ее справляться со злостью, – сказала Мел. Я сканирую каждого из членов семьи и пытаюсь оценить ситуацию. Глаза Бейли прикованы к планшету, она делает вид, будто ее ничего не волнует. Ребенок привык к подобным ситуациям. Дарья не отрывает взгляда от мамы.

– Мама, – Дарья натянула улыбку, – есть какие-то проблемы?

Мелоди села и сжала руками кардиган.

– Почему ты не можешь быть хотя бы немного похожей на сестру?

Реакция Дарьи на эти слова была незамедлительной, будто в нее выстрелили. Она подскочила со стула, и он упал. Все вокруг обернулись к нашему столику. Мелоди также подпрыгнула с места.

– Я не…

– Не стоит! – Дарья подняла палец, глаза заблестели, но лицо оставалось непроницаемым. Она потрясла головой. – Не говори, что ты не это имела в виду, потому что именно это ты и хотела сказать. Может, мне и следует быть чуточку похожей на Бейли. А тебе? Тебе стоит быть похожей на маму.

Она оборачивается и бежит прочь, перепрыгивая через три ступени. Она бросается на дорогу, врываясь в движение, и когда машина тормозит и гудит на нее, она просто бьет кулаком по капоту:

– Пошел ты! Это Тодос-Сантос – папочка купит тебе новую тачку!

Разум говорит мне остаться и позволить ситуации разрешиться без моего вмешательства. Но ноги вместе с долбаной совестью несут меня вниз по лестнице. Мел предупреждала меня, что, когда в Дарью вселяется Халк, лучше не трогать ее. Но я думаю, что она нуждается в жесткой любви и должна быть наказана до следующего десятилетия.

Мне нужно задать ей кучу вопросов. Например:

Ты трахаешься со своим директором?

Сводный брат ласкал тебя в раздевалке?

Твой друг-придурок управляет нелегальным бойцовским клубом?

И что такое, черт подери, этот Халк?

Рискуя звучать, как доктор Филл, я оставляю это дерьмо при себе. Джейми и Мел в десятки миллионов раз лучше моих родителей. Они заботливые. Мел просто боится свою дочь, а Джейми… Окей, Джейми придурок.

Загорелся красный сигнал светофора, и мне пришлось остановиться в ожидании – в отличие от Дарьи у меня нет хорошей страховки, и я не могу попасть под колеса. Я заметил, что она становится в очередь за билетом на колесо обозрения. Мои глаза скользят на светофор, и как только загорается зеленый – я бегу через дорогу. Так как кошелек, который Джейми наполнил парой сотен, я оставил дома, просто прыгаю через ограждение и проскальзываю в кабинку до того, как она ее запирает. Парень, что управляет колесом, уже нажал на рычаг, и оно пришло в движение. Он бросает на меня недовольный взгляд и качает головой. Но ему бы стоило поблагодарить удачу за то, что со мной нет Камило и Кэннона – мы бы разобрали это чертово колесо и продали бы его по частям.

– Что ты здесь делаешь? – Дарья смотрит на океан в другой стороне от меня. Она крепко сжимает металлические перила. Колесо движется медленно, и кабинка раскачивается взад-вперед.

– Достало это дерьмо, так что решил вмешаться. – Я достал пачку сигарет из кармана, она выхватила ее и бросила вниз в толпу туристов.

И почему я здесь? Потому что признаю, хоть она и отродье, что-то здесь не так. Ее мать практически не разговаривает с ней, а когда все-таки это случается, она только и отчитывает ее, какая она ужасная дочь. Обычно она предоставлена сама себе, и, кроме холодного «Как дела в школе?», я никогда не слышал, чтобы мама спрашивала ее о друзьях, свиданиях или чирлидинге. Это замкнутый круг, так как для привлечения внимания глазастик начинает капризничать.

Ты одинока, если играешь только ради себя.

Проблески мудрости, доктор Филл.

– Хватит нести чушь, Скалли. Чего ты хочешь?

– Реванш, хочу жирный бургер и тебя на моем лице. Именно в таком порядке.

Она скривила носик:

– Ты отвратительный. Не могу поверить, что родители встали на твою сторону. Мы выиграли, потому что надрали вам задницу, хоть вы и смотрелись неплохо.

– Не переживай, мы еще встретимся в плей-офф. К этому моменту Гас совершит переход от сухой вагины к влажной киске, которой он и является обычно.

Она рассмеялась, качая головой. Мы поднимаемся выше, и люди, места, пальмы начинают казаться меньше. На горизонте танцуют огни, а океан кажется слишком синим и бесконечным.

– Отпусти перекладину, – внезапно говорю я.

– Зачем? – Пальцы все еще крепко сжимают перила.

– Потому что хочу узнать, веришь ли ты, что я не открою кабину.

Она внимательно разглядывает меня диким взглядом, который четыре года назад заставил меня отдать ей камешек. Как будто я самое очаровательное существо, которое она видела в своей жизни. Хочется сохранить этот взгляд и спрятать его в карман, чтобы любоваться им каждый раз, когда этот мир меня подводит.

– Но я не доверяю тебе.

– Давай исправим это.

– Спасибо, не стоит.

– Ты слышала вопросительную интонацию в моем голосе? Это было не предложение.

Она обернулась ко мне:

– Расскажи что-нибудь настоящее о себе.

– Например? – трудно не смотреть на ее губы – они идеальны. Они всегда такие были. Все ее тело словно сошло со строк из поэзии о любви Эдгара Аллана По или Пабло Неруды. Меня огорчает, что такие богатые, красивые девушки, как Дарья, оказываются такими самодовольными и невыносимыми. У них есть все, но ничего из этого не было заработано ими лично. Это как выиграть в лотерею и ожидать, что ты сделаешь разумные инвестиции без финансовой подушки.

– Почему ты вырезаешь дырочки в каждой футболке?

– Не пытайся сорвать джекпот, пока не выиграла плюшевого мишку на ярмарке, – предупреждаю я, – спроси что-то другое.

Она закатывает глаза и вздыхает, делая вид, что я раздражаю ее:

– Откуда такое имя – Пенн?

– Отпусти перекладину, и я расскажу тебе.

– Откуда мне знать, что ты не поднимешь ее?

– Ниоткуда.