Л. Шэн - Нежное безумие

Он почесал затылок:

– Я подумал, что это винный погреб, и пошел сюда за бухлом.

Я закатила глаза.

Он плюхается на пол и дергает меня за край рубашки, приглашая сесть рядом с ним, а затем толкает коленом.

– Поговорим.

– С врагом? Нет, благодарю.

Я не могу напиться им: прядь темно-русых волос, спадающая на лоб, его угрюмый взгляд. На шее след от укуса, который я не оставляла. В голове возникла картина, как Адриана целует и кусает его. Я вскакиваю, не в состоянии успокоиться, и бегу к двери. Он мчится следом и притягивает меня к себе.

– Поговорим, Дарья. Просто долбаный разговор.

– Зачем? – я вскидываю руки в воздух. – Ты думаешь, что можешь схватить меня при любом удобном случае? Чтобы смеяться с друзьями надо мной? Чопорная девчонка с огромными проблемами? Ты знаешь, насколько я слабая? Так почему я должна разговаривать с тобой? Я никто для тебя. И всегда была никем. Просто сука, которая уничтожила твою сестру. Не делай вид, что все иначе из-за случайных поцелуев. Не веди себя так, будто покорил меня, когда я не перед тобой. Я не Адриана.

Губы изгибаются от отвращения. Мне показалось, что в этот раз я реально разозлила его.

Он берет мое лицо обеими руками и прикасается носом к моему.

– Нет, – шепчет он. – Ты не Адриана. Согласен.

Он отстраняется от меня, копается в заднем кармане узких штанов и достает ключ от дома с синей ниткой. Он бросает мне его прямо в руки, и я ловлю.

Глаза расширяются. Как он…?

– Украл. – Он оглядывается и медленно идет к противоположной стене комнаты, как тигр в клетке. В большой. Или даже огромной. Но удерживает меня около себя, куда бы ни направился.

Я догоняю его через танцевальную комнату и кладу руки на плечи. Он оборачивается. Выглядит печальным, с разбитым сердцем, и я думаю, что это из-за меня. Хотелось бы, чтобы это было из-за меня. Каким человеком делают меня эти мысли?

– Что гложет тебя, Дарья Фоллоуил, капитан группы поддержки, королева и самая популярная девушка в стране?

Моя семья.

Мои друзья.

Мои тайны.

Моя незащищенность.

Ошибки прошлого.

И ты. Ты так глубоко задел мои чувства, а я не могу объяснить этого.

– Мелоди перестала заходить в мою комнату. Она всегда это делала, каждую ночь с рождения, и целовала перед сном. Кажется, она не любит меня уже, – говорю я ему, понимая, что не лгу. И эта мысль отзывается болью в каждой клеточке тела. Моя мама меня больше не любит.

Я заставила кого-то, запрограммированного любить, забыть меня.

– Она любит тебя. – Он кладет руку на шею сзади меня и смотрит в глаза. – Но ты не любишь себя – это все меняет.

Я смеюсь.

– Я люблю себя. Посмотри на меня. Я – Дарья Фоллоуил. – Провожу рукой по телу. Он трясет головой, не купившись на это.

Без слов ведет меня к зеркалу напротив. Становится позади меня и приподнимает подбородок, чтобы я посмотрела на себя. На нас. Его тело как у греческого бога. Он на голову выше меня. Его лицо острее, более симметричное, чем мое. Харизма наполняет всю комнату, и я стою, закрывая большую часть его тела, но он даже не замечает.

– Когда я смотрю в зеркало, то вижу сироту. Футболиста. Студента. Скорбящего брата. Парня, который мечтает оказаться в колледже Нотр-Дам и сбежать из этой дыры, вырвавшись из нищеты. Но кто ты? Скажи, кого ты видишь, Дарья? – он дышит мне в затылок. – Помоги мне пробраться в эту красивую и ужасную голову.

Моя рука скользит по животу и цепляется за кусочек жира.

– Я слишком полная.

Движусь к лицу и пальцем провожу по носу.

– Нос слишком маленький, а глаза слишком большие. Волосы похожи на стог сена.

– Что еще? – спрашивает он. Его рука продвигается к пижамным шортам и скользит в них, задевая полоску трусиков. – Доверься мне, мой скрытный маленький монстр.

Я издаю смешок, встряхивая головой. Хочу приказать ему остановиться. У него есть девушка и ребенок, я не такая. Но впервые со вчерашнего дня я ощущаю себя значимой.

– Я самый завистливый человек, который когда-либо существовал, – признаюсь я.

– Это потому, что ты живешь внутри себя. – Он целует мою шею, и я позволяю ему это. Я такая слабая и жалкая. – Что дальше?

– У меня черная душа, Пенн. Когда я вижу конкуренцию, то уничтожаю ее в зародыше. Я мстительная.

– Нет, Дарья, ты человечная. Вот какая ты.

Земля уходит из-под ног, когда он отодвигает трусики и просовывает руку глубоко в шорты. Он начинает ласкать меня двумя пальцами, играя с клитором. Я стону и кладу голову ему на грудь, закрывая глаза и позволяя себе плыть куда-то, где существуем только мы вдвоем. Попкой я чувствую его эрекцию, и мне нравится ощущать его возбуждение.

– Твоя беззащитность – самая горячая вещь в мире. – Он нежно кусает мочку уха, и я открываю глаза, видя, что он все еще смотрит на нас в зеркало.

Конечно, он воспользовался моей слабостью. Почему бы ему это не сделать? Это дарит ему ощущение силы в наших взаимоотношениях.

Колени подгибаются, когда он касается меня еще быстрее и глубже, а затем раздается скрип двери и шаги по лестнице.

– Маркс! – вскрикиваю я, разворачиваясь и толкая Пенна. Смотрю беспомощно налево и направо, пока глаза не останавливаются на двери в душевую. Пихаю его и закрываю за ним дверь в тот момент, когда открывается дверь в студию и входит папа.

Черт. Черт. Черт.

Я попалась. Натягиваю ниже футболку, пытаясь скрыть заметные следы возбуждения на шортах. Тело дрожит от надвигающегося оргазма.

– Все нормально? – хмурится отец. – Пошел за стаканом воды и услышал разговор.

– Я одна!

Слишком неправдоподобно.

Я откидываю волосы, прочищая горло:

– Совсем одна, как ты видишь.

Улыбка настолько натянутая, что может лопнуть кожа. Папа указывает подбородком на дверь душевой.

Нет, пожалуйста, нет.

– Открой дверь, Дарья.

– Папа…

– Быстро.

Я иду к душевой и открываю ее. Он все еще у двери, но хорошо видит большую часть комнаты.

– Отодвинь штору.

– Ты серьезно?

– Не задерживай меня. Все это смешно, пока в доме не появился парень, который хочет залезть в трусы к моей маленькой девочке.

Я знаю, что он шутит, но на сердце радость, что все-таки он переживает. Подбадривая себя, я делаю глубокий вдох, зная, что он увидит Пенна. Я сдвигаю штору и отхожу. Но Пенна там нет. Я кусаю нижнюю губу, скрывая удивление, а потом поворачиваюсь к папе.

– Прости, моя маленькая принцесса, – хихикает он. – Ну и раз уж мы заговорили… Держись подальше от парней.

– Хорошо.

– Я имею в виду всегда.

– Все, иди, пап.

– Иди спать. Папочка любит тебя.

Как только он закрывает дверь, я заглядываю в душевую, осматривая ее с удивлением. В ней нет окон, куда делся Пенн?

– Я внизу, ужасный монстр, – слышу смех.

Он, полностью одетый, лежит на дне ванны и улыбается такой улыбкой, что может разверзнуть небеса.

– Двигайся, – говорю я и толкаю его.

Мы лежим, он обнимает меня, пока мы не засыпаем. Нет никаких разговоров, касаний и поцелуев. Только мы вдвоем делаем что-то неправильное, но чертовски приятное.

В половине пятого у него сработал будильник, и мы оба пошли в комнаты. Когда до них добрались, он тихо закрыл дверь, без хлопка.

Я улыбаюсь.

Маленькая победа.

На следующий день я помогала маме на кухне. Она достала овощную запеканку из духовки, пока я нарезала помидоры для салата.

– Кажется, что здесь слишком много овощей и очень мало мяса. Так, Скалли? – Папа зашел на кухню и быстро поцеловал меня в лоб, а затем Мел в губы. Бейли освобождена от помощи на сегодня из-за предстоящего экзамена, кроме того, изнурительное расписание в балетной школе очень утомляет ее.

– Чертовски верно, сэр. – Пенн прошел в дом позади него, все еще в футбольной экипировке. Я проверила время на дедушкиных настенных часах: семь сорок пять. Что-то задержало его в Сан-Диего на целый час после тренировки. Или кто-то. Адди, вероятно.

Не ревнуй. У тебя нет на это права.

– Детка, нам надо поговорить о домашнем обучении Бейли и еще кое о чем. – Мелоди поцеловала папу в губы. Слишком много поцелуев на сегодня, чтобы сохранить здоровый аппетит.

Стойте, что? Бейли уходит из школы?

Бросаю взгляд на Мелоди.

– Ой, ничего особенного, – она отмахивается, сталкиваясь с моим суровым выражением лица. – Мы просто хотим немного облегчить жизнь Бейлс. У нее и так по шесть занятий в балетной школе на неделе.

Итак, я была права. Мелоди хотела отправить Бейли и Вию в Лондон вместе. Бьюсь об заклад, что она опустошена из-за одержимости Бейли остаться в Тодос-Сантосе.

– У меня есть время, чтобы быстренько принять душ? Не успел принять в школе, – спросил Пенн.

Я усмехнулась про себя, не отрываясь от томатов. Мама очень строго относится к совместному ужину и никогда просто так не задерживает его без уважительной причины, мы и так опоздали на сорок пять минут. Тусовки с мамашей твоего ребенка, если тебе интересно, Пенн, не входят в этот список. Мел и так сдвинула ужин, чтобы подстроиться под расписание тренировок Пенна. И она не будет больше откладывать.

– Конечно, – пропищала Мел, – Бейли все равно еще не закончила с домашним заданием.

Я стою с открытым ртом, стараясь не огрызнуться на нее. Она никогда не позволяла мне ничего подобного.

Я резко бросаю овощи в салатницу.

– Вот, – рычу я. – Я собираюсь посмотреть «Настоящих хозяек Далласа», пока мы не сели есть.