– Оооооо, – начала вопить толпа Лас-Хунтас, в центре которой я стояла, поворачивая большие пальцы вниз в сторону Байера. Гас густо покраснел, и я, несмотря ни на что, испытываю жалость к нему. К себе. Ко всем нам. Тщеславие слишком дорого обошлось нам, мы расплатились всем, чего достигли. Спортивной карьерой. Друзьями. Семьей. Любовью.

Гас поднял взгляд, быстро восстановившись.

– Может быть, незнакомцы и трахают мою мать. Но ты, Скалли? Ты поимел свою сестру. Во всевозможных позах.

– Не мою сестру больше. – Пенн сплевывает на землю, продолжая ходить по кругу и играться с «Зиппо». – Моя сестра была злой. – Он поднимает взгляд на Вию и кисло улыбается. – Но она не была бездушной.

Как же я хочу, чтобы он перестал говорить подобные вещи. Хочу, чтобы он перестал играть с зажигалкой.

Если в первом действии на стене висит ружье, то во втором оно должно выстрелить.

– Пенн. – Виа бежит к нему, но останавливается в нескольких шагах, когда его тело напрягается, а челюсть сжимается в идеальный квадрат. – Пожалуйста. Ты не понимаешь. Выслушай меня. Мне жаль, ясно? Ты хочешь секрет? Хочешь грязи? Я дам тебе кое-что мерзкое, что порадует Дарью. Четыре года назад, когда я убежала, мое сердце было разбито из-за того, что мне пришлось бросить балет, тебя. Но также сердце разбилось из-за того, что мне пришлось оставить Гаса. Мы любили друг друга! – закричала Виа, толкая Гаса в грудь и поворачиваясь к брату. – Я думала, что он любовь всей моей жизни. Глупо, знаю, но я была так молода. Мы ходили в одну и ту же среднюю школу. Он был моей первой любовью, моим первым поцелуем, мы первый раз вместе тайком убегали из дома и лазили по крышам, бросая вызов смерти. Когда я вернулась, я отчаянно хотела вернуть все назад. Получить назад Гаса было не простым делом. Я никогда не понимала, насколько сильно он изменился с тех пор. Он ходил в старшую школу для богатеньких и хотел влиться в тусовку. И я догадывалась, что тоже изменилась. Но была слишком сфокусирована на том, чтобы подставить Дарью. Я делала это за счет приобретения семьи, друга и брата.

Ее плечи опустились вниз, впервые с тех пор, как я ее встретила, она оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и кажется, что в ее взгляде нет ненависти. Она выглядит уставшей, разрушенной – такой же, как и я.

– У каждого из нас есть постыдные секреты. Абсолютно у каждого. Мы просто счастливы, что страницы не наших дневников у всех на виду. Мой секрет? Я всегда завидовала тебе, Дарья Фоллоуил, и пыталась доставить тебе такую же боль, какую ты доставляла мне. Есть лишь одна маленькая разница – ты сделала только одну плохую вещь мне. Я же совершила кучу ужасных поступков, и сейчас я еще более изолирована, чем была даже на Миссисипи. Месть на вкус как дерьмо. Жаль, что я не узнала об этом раньше, когда поставила все на кон.

Колин делает шаг вперед. Он пробегает пальцами по волосам, резко вздыхая.

– Гас приказал мне потоптаться по ноге твоего квотербека, – сказал он. – Это мой секрет. Извини. Я облажался. Я не спал два дня. Я даже не ел, возможно, это объясняет мое паршивое состояние на поле. Дело в том, что мой брат попал в высшую лигу, я тоже обязан быть на должном уровне. Но мои родители даже не удосужились прийти на игру. Мне не нужна была победа в чемпионате по факту. Я просто хотел, чтобы они посмотрели на меня хоть раз в жизни.

Эсме выступила вперед. Все это выглядит как избавление от секретов и грехов. «Змеиная нора» никогда не была более переполненной… или наполненной ядом. И единственный антидот – честность.

Вздохнув, она сняла туфли на высоких каблуках и выбросила их на поле, оставаясь босой.

– Дерьмо. Фу. Ненавижу их! – Она рассмеялась. – Господи, я ненавижу высокие каблуки. И эту мини-юбку. – Она потрясла задом, пытаясь опустить подол ближе к коленям. Блис стоит рядом с ней, во взгляде читается страх.

– Мой секрет? Ха. С чего же начать? Моя мама лет с пяти говорила мне, что я толстая, с тех пор я почти не ем углеводы. Ну, ее это мало волнует. Она занята тем, что путешествует по миру с мужем номер три. Я ненавижу всех и каждого с полноценной семьей, и поэтому я начала ненавидеть Дарью еще до того, как она открыла рот. А потом она начала говорить гадости про свою маму, которая пекла кексики для нас на вечеринки, которая заплетала волосы Дарьи перед школой, она давала ей с собой домашнюю еду на занятия – так что у меня есть реальная причина, чтобы ненавидеть Дарью. Я хотела, чтобы все почувствовали боль, какую чувствую я. Все. Всегда. Может, поэтому я трахалась с Воуном Спенсером с самого начала семестра. Прости, Бли…

Пощечина прилетела еще до того, как она успела закончить предложение. Блис зарычала ей в лицо и бросилась ко мне с распростертыми объятиями. Я замерла.

– Прости, Дарья. Эсме никогда не следовало забирать твое положение в группе. Мне жаль, что я встала на ее сторону. Мой секрет в том, что я неуверенная в себе, даже слишком. Я не могу сопротивляться унижениям. Я не могу говорить людям прямо о своих чувствах. – Она хныкает, бросая мимолетный взгляд на Воуна. – Я не знаю. Иногда мне кажется, что я боюсь жить.

Эсме подняла голову и нерешительно посмотрела на меня, я покачала головой, сильнее прижимая к себе Блис. Чувствую себя ужасно из-за обеих девочек, но это не значит, что я готова простить их так быстро.

– Я… эм… – Адриана сделала шаг, вытирая потную ладонь и джинсы. – Вероятно, я пожалею об этом, как только правда сорвется с моих губ, но я слишком сильно переживаю за Пенна, чтобы не сказать это сейчас, когда у меня есть смелость. Харпер не его, ясно? Я не могу сказать больше, но Пенн был рядом со мной, потому что он хороший, ответственный и мой лучший друг. Не потому, что он обязан был быть со мной. Я злоупотребила его появлением в моей жизни, даже когда осознала, что его сердце желает того, что я не могу дать ему. – Она посмотрела на него и усмехнулась про себя. – Прости, Скалли. Надеюсь, что для вас еще не поздно.

Она еле заметно кивнула, когда посмотрела на меня.

– Эй, ребят, я тоже хочу исповедаться. – Найт вышел вперед, потирая затылок. – Мой член не шесть дюймов в длину. Он почти семь с половиной. Это когда он не стоит. И это не очень удобно, потому что мои причиндалы болят каждый раз, когда на поле кто-то касается моей ноги. Это очень тяжело.

Все разразились смехом, кроме Гаса. Он просто продолжает стоять и смотреть так, словно его жизнь кончена. Думаю, что когда вскрылась правда о купленных играх, так оно и есть.

– Ты забыл поделиться своим секретом, Бауэр. – Пенн скрестил руки на груди.

– Он касается нас обоих. – Он вздернул подбородком.

– Рассказывай ты первый, и если он достаточно хорош, то мы договоримся, что ты уйдешь отсюда без сломанного носа. Если Дарья, конечно, разрешит мне не убивать тебя. – Пенн оборачивается, и я киваю.

Гас делает глубокий вдох.

– Хочешь секрет? Тот, который спасет мою шкуру? Хорошо. – Он смотрит на Вию с сожалением в глазах. Она замечает это и готовится к удару. – Когда я родился, моя мать оставила меня на ступенях местной церкви. Священник знал, что я откуда-то отсюда, и вместо того, чтобы сделать правильную вещь и передать меня полиции, он вернул меня ей. Думаю, что она постеснялась не брать меня назад. Он сказал, что церковь и он лично будут помогать нам, но, конечно, ничего подобного так и не случилось. Твой, эм, отчим, Рэтт… – Он кашлянул и начал ходить по кругу. Маркс, неудивительно, что мы все так ужасно относились друг к другу. – Он часто приходил навещать нас. Он постоянно рассказывал про Пенна так, будто он будущий Джерри Райс[7]. И именно это привело меня в футбол. Он рассказывал, что Пенн разбогатеет и купит своей семье огромный особняк, и я хотел этого же. Я начал мутить с Вией, чтобы быть ближе к Пенну, но Пенн никогда не сближался ни с кем, кроме Кэма и Кэннона. Годы шли. Мы пошли разными путями. А когда Пенн пришел в «Змеиную нору» несколько месяцев назад пьяным в стельку… – Он замолчал. – Я поставил его против моего лучшего бойца, Воуна, потому что надеялся – молился, – что он убьет его. Мне не нужно было соревнование. Мне нужна стипендия, черт ее подери. Мне нужно вырваться из этой дыры, прежде чем я стану помощником для тех людей, с которыми вырос в средней школе.

Наступила тишина, все пытались уложить его слова в головах.

– Твоя очередь, Скалли, – улыбнулся Найт рядом со мной, сильнее сжимая мое плечо.

Пенн повернулся и посмотрел на меня, все повторили за ним. Вроде бы мне следовало смутиться из-за того, что вся правда выплыла наружу, что все знают мои секреты, но я на удивление спокойна.

– Я должен тебе два секрета. Один я дам тебе сейчас, глазастик. Но второй… – Он делает глубокий вдох. – Второй я отдам, если ты решишь задержаться. Если Леди останется с Бродягой.

Он подходит ко мне и поднимает подбородок пальцами. Я перестаю дышать. Все смешалось, лица и фигуры вокруг размыты. Он единственное, что я замечаю, а может, так было всегда. Может, мне нужно было искать его и требовать, чтобы он забрал все первые разы, как будто я в долгу перед ним.

– Правда о дырках на моих футболках в следующем: мое последнее воссоединение со Станом, моим отцом, было, когда он ушел от нас. Мне было пять, и я лазил по деревьям в саду на заднем дворе и пытался построить шалаш. Я был просто без ума от шалашей. И крепостей. И песочных замков. Оглядываясь назад сейчас, я понимаю, что просто хотел настоящий дом, то, чего у меня никогда не было. Короче, я закончил тем, что упал с дерева, но пока я падал, одна ветка зацепилась за футболку и продырявила ее как раз на месте сердца. Я был на волоске от смерти, реально. Моя мама была уже почти зависима, поэтому просто сказала мне быть аккуратнее следующий раз. Мама моего папы пришла в ярость. Иоанна Скалли сочетала в себе все оттенки безумия. Она верила в проклятья, заговоры и сказала, что я непослушный мальчик, а я назвал ее старой ведьмой, потому что моя мать так называла ее. Конечно, я не понимал, что мама не просто так говорила это только у нее за спиной. Короче, Иоанна наложила на меня проклятье. Она сказала, что мое сердце будет разбито до тех пор, пока я не найду свою единственную. Что я должен ходить с дырками в футболках – символом того, что я не испытывал настоящей любви. А до тех пор я буду ничтожеством. Конечно, я не поверил во все это. Но потом начали происходить странные вещи, когда я не надевал футболки с дырками. Однажды меня чуть не задавила машина. Потом деньги, которые я украл у матери, исчезли. Собака укусила, велосипед украли… так что я начал вырезать дырочки каждый раз как талисман. У меня не было выбора. Я наслушался всякого на этот счет, но это работало.