Агиналду Силва - Нежный яд. Признания

Получив свою отказную расписку, Валдомиру демонстративно порвал ее на глазах у Режины и образовавшиеся клочки предусмотрительно сунул в карман.

Затем, облегченно вздохнув, промолвил с улыбкой:

- Теперь я могу вернуться сюда в любой момент. Готовься!

Режину буквально перекосило от этого заявления.

- Ты выиграл только первый раунд, - угрожающе произнесла она. – А следующий -   будет непременно за мной!

Следуя совету Уалбера, Марсия проявила максимум осторожности, говоря с матерью о Марселу Барони, и пыталась посеять в ее душе сомнения относительно его порядочности.

Начала она издалека – с Элизеу. Спросила, не будет ли Элеонор возражать против его переезда в дом Марсии.

- А почему я должна возражать? – удивилась та. – Я, наоборот, очень рада вашему примирению. И от всей души желаю вам счастья.

- Но может, тебя будет смущать такое соседство? Будет вызывать неприятные воспоминания?

- Нет, что ты! Не беспокойся. Для меня теперь существует только один мужчина – Марселу! Если бывает абсолютное счастье, то я его познала именно с Марселу.

- А у меня он вызывает двойственное чувство, - отважилась на замечание Марсия. – Его завидная коммуникабельность странным образом уживается с фантастической скрытностью. Ни ты, ни Элизеу толком ничего о нем не знаете. Он свалился на вас невесть откуда. Тебе не кажется, что Марселу Барони ведет себя как человек, которому есть что скрывать?

- Нет, он искренен со мной. Иначе бы я почувствовала фальшь, - ответила Элеонор. – Но меня удивляет другое: то, что ты сказала мне сейчас о Марселу,  уже слышала от Режины! Не правда ли, это странно?

- Я не знала, каково мнение Режины. Но то, что оно совпало с моим, должно тебя насторожить. Присмотрись как следует к этому человеку.

- Мне незачем к нему присматриваться! – с нескрываемым раздражением ответила Элеонор. – Я люблю Марселу! И все ваши неоправданные сомнения ничего не значат в сравнении с моей любовью!

Таким образом Марсия на собственном опыте убедилась, что развенчать Барони в глазах Элеонор будет ох как не просто! Утешением же для нее было согласие матери на переезд к ней Элизеу.

Бывшую комнату Валдомиру Марсия довольно легко переоборудовала под мастерскую, и вскоре Элизеу получил ее в свое пользование.

С Жилванией они простились как добрые друзья. При этом Элизеу попросил ее:

- Ты не говори, пожалуйста, Барони, что я от тебя съехал. Ему это не понравится. Он почему-то считает твою квартиру идеальным местом для работы художника.

Жилвания пообещала хранить молчание.

А Марсия потребовала от Элизеу, чтобы он официально разорвал свой контракт с Марселу Барони.

- Я сделаю это при первой возможности, - заверил ее Элизеу.

На самом же деле он не был готов к решительному разговору с Барони и наивно полагал, что сможет временно отсидеться в квартире Марсии, а там, глядишь, Барони и сам от него отстанет.

Но не тут-то было! Марселу Барони уже нашел покупателя для очередной фальшивки. Им оказался богатый бизнесмен, абсолютно не сведущий в живописи, но краем уха слышавший, что престижно иметь у себя в доме картину Сальвадора Дали.

- Нет проблем! – сказал ему Барони и назвал астрономическую сумму, которая, однако, нисколько не смутила бизнесмена.

Они ударили по рукам, и Барони сразу же позвонил Элизеу.

Того не оказалось дома – ни днем, ни вечером, ни следующим утром. Жилвания отвечала, что не знает, где он, и Барони это насторожило. Когда она пришла на работу, он пригласил ее к себе в кабинет и сразу все понял.

Жилвания дрожала как осиновый лист, боясь выдать тайну Элизеу, а Барони, пристально глядя на нее, потребовал:

- Адрес!

- Я не знаю… – пролепетала Жилвания. – Он мне не сказал…

- Ладно, иди! – отпустил ее Барони.

А спустя четверть часа он уже звонил в квартиру Марсии.

Та очень удивилась, увидев здесь Барони, а Элизеу и вовсе испугался.

- Я не говорил ему, куда переезжаю, - шепнул он Марсии.

Барони между тем извинился перед Марсией за свое вторжение и сказал, что ему нужно поговорить с Элизеу наедине.

Марсия бросила многозначительный взгляд на Элизеу, как бы говоря: «Дерзай! Это прекрасный повод для того, чтобы расставить все точки над i!»

Уединившись с Элизеу в мастерской, Барони вручил ему альбом с репродукциями картин Дали и назвал срок, к которому следовало изготовить копию.

Надо отдать должное Элизеу – он попытался воспротивиться Барони:

- Я больше не стану заниматься подделками! Это преступление!

- Это было преступлением и в первый раз, - заметил Барони спокойным тоном. – Но ты подписал контракт, поэтому изволь его исполнять.

- Я не помню, чтобы в контракте говорилось о подделках, - возразил Элизеу.

- Зато я помню, - властно произнес Барони, подавляя Элизеу своим пристальным всепроникающим взглядом. – Ты сделаешь копию Дали без каких-либо возражений.

- Да-да, я сделаю, - подтвердил Элизеу как под гипнозом.

- То-то же! Договор обязательно надо выполнять! – назидательно промолвил Барони прежде чем уйти.

Марсия пришла в отчаяние, узнав, что Элизеу согласился сделать еще одну копию.

- Да как ты мог? – возмущалась она. – Ты же обещал мне покончить с эти преступным занятием!

- Я пытался отказаться, но Барони на меня надавил…

- И ты говоришь об этом так просто? «Надавил!» Он что, твой хозяин? Или у тебя совсем нет собственной воли?

- Дело в том, что я ему кое-что должен…

- Что должен? Деньги?

- Нет. Я подписал один контракт. Барони теперь имеет эксклюзивное право на все мои картины.

Марсия посмотрела на Элизеу с ужасом: неужели Барони лишил его не только воли, но и разума?

- Ты вслушайся в то, что говоришь, - обратилась она к Элизеу так, как обращаются к больным. – Барони приобрел у тебя право на твои картины. Заметь: на твои собственные, оригинальные произведения! А вовсе не на копии с чужих полотен!

- Я в этом не уверен… – растерянно промолвил он.

- В чем? – не поняла его Марсия.

- Да во всем! – обреченно махнул рукой Элизеу. – Дело в том, что я абсолютно не помню содержание контракта. А Барони утверждает, что речь там шла в том числе и о копиях!

- Но у тебя должен быть твой экземпляр контракта! Давай вместе его прочитаем.

- Это невозможно. У меня нет моего экземпляра. Кажется, Барони мне его и не давал.

- Какой кошмар! – совсем расстроилась Марсия. – Ты прямо как дитя! Разве можно в твои годы быть таким беспомощным и юридически безграмотным? Иди сейчас же к Барони, возьми у него копию контракта и покажи ее Фарии, нашему адвокату. Пусть он растолкует тебе что к чему.

- Нет, я не могу сейчас идти к Барони, - сказал Элизеу. – Поверь, у меня просто нет для этого сил. И потом… Вдруг я и в самом деле дал подписку на изготовление подделок? Как же такой документ можно показать адвокату?

- Если ты, не дай Бог, и впрямь подписал такой чудовищный контракт, значит, мы тем более должны обратиться за помощью к адвокату. Пусть он через суд защитит тебя от Барони! Иначе ты всю жизнь будешь работать на этого преступника!

- Да, ты права, - согласился с ней Элизеу. – Я должен любым путем освободиться от этой зависимости. Но только не сейчас, не сегодня. Дай мне немного времени!…

- Хорошо, я не буду тебя торопить, - сочувственно промолвила Марсия, которой припомнились слова Уалбера о том, что Барони можно победить только с Божьей помощью.

И теперь вся ее надежда была на Господа Бога и – на Уалбера.

А тот в это время переживал мучительный душевный кризис. Клаудинор по-прежнему находился в коме, и это не давало Уалберу ни минуты покоя. Он использовал все доступные средства, чтобы передать Клаудинору свою энергию, но так и не смог добиться ощутимого результата.

Невыносимые страдания доставляло Уалберу и то, что врачи не разрешали ему дежурить в палате возле Клаудинора. Впускали к нему всего на несколько минут и затем бесцеремонно выставляли Уалбера за дверь. Зато к этой вертихвостке Элиети относились с большим сочувствием: как же – несчастная невеста! Элиети дозволялось входить в палату в любое время и находиться у постели больного сколь угодно долго.

Такая несправедливость уязвляла Уалбера и, чтобы не скитаться целыми днями по больничным коридорам, он шел в бар к Гату, где обычно собирались те, кому также была небезразлична судьба Клаудинора.

Однажды Уалбер застал там большую компанию друзей, которые уже сговорились собственноручно проучить обидчиков Клаудинора, не дожидаясь, пока тех официально привлекут к суду. А зачинщиками этого акта возмездия были Гату и Лео.

Уалбер попытался отговорить их от самосуда, но Гату пристыдил его:

- Уж от тебя-то я не ожидал такой подсечки! Кто, как не ты, должен прежде всего отомстить за Клаудинора? Эдилберту вон тоже пытался увильнуть от участия в этой благородной акции, но мы его убедили, что нельзя оставаться в стороне, когда всякие подонки обижают мирных граждан. Мы должны поймать этих негодяев и хорошенько их отдубасить! Другого языка они все равно не понимают.

- Возможно, ты и прав, - пожал плечами Уалбер. – Я пойду вместе с вами, только польза от меня будет небольшая, потому что драка – это не моя стихия.

- Ничего, ты будешь помогать нам своей магической энергией, а уж мы не промахнемся! – заявил Ренилду.