Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти

Потом к ним подошли дети, и Фигейра облегченно вздохнул.

– Тебе повезло! – бросила ему сквозь зубы Режина. – Ладно, пойдем на яхту.

Во время морской прогулки она неподвижно сидела на палубе и беспрестанно вела деловые переговоры по сотовому телефону.

Фигейру это почему-то возмутило.

– Оставь ты этот проклятый телефон! – потребовал он. – Мы, кажется, приехали сюда ради детей, а ты еще не уделила им и минуты.

– Они прекрасно проводят время с Марсией и с тобой!

– Но ты же – мать! Неужели тебе не хочется поиграть с родными детьми, приласкать их, рассказать им какую-нибудь историю? Неужели бизнес для тебя дороже собственных детей?

Режина тоже вскипела:

– Да, я вынуждена заниматься бизнесом круглые сутки, потому что мне не на кого положиться! Это ты радуешься любой возможности уклониться от дел. А я вовсе не в восторге от того, что сижу на этой посудине под палящим солнцем и слушаю ваши тупые разговоры!

В этот момент зазвонил сотовый телефон Режины, и Фигейра, окончательно выйдя из себя, схватил его первым и выбросил за борт.

Режина тотчас же вскочила с места и велела поворачивать обратно.

Когда они вернулись на берег, Режина вызвала вертолет и заявила Фигейре:

– Ты меня унизил, и я ни минуты здесь не задержусь!

– А разве ты меня не унижала? – в ответ упрекнул ее Фигейра. – Постоянно придиралась ко мне, изводила своими язвительными замечаниями... Я многое могу вытерпеть, но я не святой! Мы сюда приехали ради детей, и, если ты сейчас уедешь, я вынужден буду принять самые решительные меры!

– Ха-ха-ха! – рассмеялась ему в лицо Режина. – Разве ты способен хоть что-нибудь решить самостоятельно? Ты же тюфяк, пустое место! Если ты намекал на развод, то я сама займусь им, когда сочту нужным. Потому что я уже не могу терпеть тебя рядом с собой! Меня от тебя тошнит! 

Марсия видела, как тяжело подействовал на Фигейру внезапный отъезд Режины, и постаралась помочь ему. Увела детей подальше от дома, чтобы они не видели, в каком состоянии находится их отец. Домой они вернулись только к ужину, и Марсия надеялась, что за столь длительное время Фигейре удастся справиться с ситуацией и взять себя в руки. Но он по-прежнему сидел на террасе словно окаменевший и тупо смотрел перед собой.

Ужинали Марсия и дети тоже без него.

Потом она уложила детей спать и тихо прошла на террасу, боясь нарушить уединение Фигейры.

Ее появление он не заметил. Все так же сидел, подперев голову руками, и, казалось, вглядывался в подернутую сумерками морскую даль или вслушивался в мерный шум прибоя.

На самом же деле Фигейра был погружен в свои мрачные мысли, и ничто не достигало его зрения и слуха. Марсия поняла это, постояв несколько минут за его спиной.

Можно было, конечно же, уйти, оставив Фигейру наедине с его переживаниями, но интуиция подсказывала Марсии, что ему сейчас нужна помощь. Надо вывести его из оцепенения. Просто, по-дружески, каким-нибудь словом или жестом.

Мысленно Марсия обратилась к нему с таким словом, но вслух произнести его не смогла, так как поняла, что любой звук, изданный ею, прозвучал бы в этой застоявшейся оцепенелой тишине подобно раскату грома.

Поэтому она, подойдя к Фигейре сзади, молча положила руки ему на плечи.

В момент прикосновения он едва заметно вздрогнул, затем еще больше напрягся, сжался. Но при этом не обернулся к ней и не проронил ни слова.

Марсия стала осторожно, медленно поглаживать его плечи и почувствовала, как у нее под руками они расслабляются, распрямляются, просто оживают.

Марсии стало ясно, что она избрала, возможно, единственно верный способ привести Фигейру в чувство, и принялась массировать его плечи более энергично.

Ее усилия не пропали даром: Фигейра вдруг пошевелился, повел одним плечом, другим... А потом произошло нечто непредвиденное: он вдруг стал целовать руки Марсии, но не страстно, а нежно – в искреннем порыве благодарности.

Марсия растерялась, хотя рук и не отдернула, дав возможность Фигейре излить прорвавшиеся в нем чувства. Он же усадил ее в кресло напротив и лишь после этого наконец заговорил.

– Для тебя, наверное, не секрет, что мой брак с Режиной давно трещит по швам, – сказал он. – Но я делал все возможное, чтобы поддерживать его ради детей. Из-за них – Рафаэла и Пати – мы сюда, в Ангру, и приехали. Долго собирались, долго договаривались, и вот... Режина умчалась, даже не попрощавшись с детьми! А перед этим мы с ней крепко схватились. Разумеется, это была далеко не первая наша ссора и, в общем, не самая кровопролитная. У нас бывали схватки и покруче... Но именно сегодня, после этой ссоры, я окончательно понял, что наш брак обречен! В то же время я с ужасом думаю, как воспримут развод Пати и Рафаэл...

– Я не возьму на себя смелость что-либо тебя советовать, а просто выскажу свое мнение, – отозвалась Марсия. – Если между родителями нет согласия, то дети страдают в любом случае. Они ведь все видят и понимают. И это, по-моему, большое заблуждение – думать, будто в такой семье детям живется комфортнее. Наоборот! Я, например, очень страдала из-за того, что папа с мамой разошлись. Но потом увидела, как им обоим стало спокойнее. И тогда мне тоже стало легче. Потому что прекратились эти бесконечные ссоры и препирательства... Ты хороший отец, Фигейра. Дети тебя очень любят и знают, что ты и после развода их не бросишь...

– Я много думал об этом. Конечно, я их не брошу. Но Режина наверняка станет чинить тут всякие препятствия. Хотя сегодня я прямо сказал ей, что мое терпение лопнуло.

– А что ответила она?

– Осыпала меня оскорблениями! Назвала тюфяком и пустым местом. Она считает, что я не способен на такой решительный поступок.

– А готов ли ты в самом деле к этому? – задала ему нелицеприятный вопрос Марсия. – Не к разводу как таковому, а к тому, что устроит Режина? Мы ведь знаем, на что она способна!

– Битва будет тяжелой, я в этом не сомневаюсь, – вздохнул Фигейра. – Но и отступать дальше некуда. Наш брак изжил себя, и реанимировать его невозможно.

– После развода Режина сделает все, чтобы сместить тебя с поста президента, – заметила Марсия.

– Ну и пусть! Я все равно останусь в компании как представитель интересов Рафаэла и Пати, имеющих свою долю акций, – сказал Фигейра и после небольшой паузы добавил уже не так уверенно: – Если только Режина не лишит меня этого права. Закон тут на моей стороне, но Режина и раньше прибегала к грязным приемам, а уж теперь и вовсе ни перед чем не остановится...

Фигейра был недалек от истины: примерно в это же время Режина, сидя в гостиной у Ивана и Антонии, говорила им:

– Я объявляю Фигейре войну! Он хочет развода? Пожалуйста! Я возражать не стану. Однако ж буду драться при разделе имущества за каждый носовой платок, флакон одеколона или теннисную ракетку! А после развода он станет для нас абсолютно чужим человеком, и тогда у нашей семьи появятся все основания сместить его с должности президента компании!

Мария-Антония попыталась вразумить сестру:

– А о детях ты подумала? Им ведь будет очень тяжело!

– Подумала! – парировала Режина. – Детям придется потерпеть. Да-да, жизнь – штука суровая! К тому же не они первые, не они последние. Родители разводятся сплошь и рядом, а дети от этого не умирают.

– Но я надеюсь, ты не станешь препятствовать Фигейре видеться с детьми? – спросила Мария-Антония.

– Не дождется! – отрезала Режина. – Если Фигейра хочет от меня уйти, пусть заранее скажет «до свидания» детям, дому, работе и собственному бумажнику!

– Тем самым ты накажешь прежде всего Рафаэла и Пати! – вступила с ней в спор Мария-Антония, но переубедить сестру не смогла – Режина твердо стояла на своем.

– Детей Фигейра не получит, а из компании – вылетит!

– Ну так уж и «вылетит»? – позволил себе высказать сомнение Иван.

– Это будет сделать непросто, но я постараюсь, – ответила ему Режина. – Сначала сместим его с президентской должности... Или ты и с этим не согласен?

– Весь вопрос в том, кто заменит Фигейру, – уклончиво ответил Иван. – Ты, разумеется, надеешься, что изберут тебя. А я в этом далеко не уверен. Ведь кроме тебя, есть еще дона Элеонор, есть Марсия, есть сеньор Валдомиру – в том случае, если он получит по наследству долю Клариси. Есть я, наконец!

Режине такой ответ не понравился, и она, не найдя союзников в лице сестры и ее мужа, поспешила их покинуть.

Когда Режина ушла, Иван выразился более жестко и определенно:

– Мне плевать на личную жизнь Фигейры и Режины, но их развод больно ударит по компании. После ухода твоего отца мы и так столкнулись с серьезными трудностями. Кстати, я не думаю, что Режина, став президентом, сумела бы изменить ситуацию к лучшему. Фигейра действительно рохля, он долго не продержится. И вот когда пост президента освободится, я должен быть начеку. Потому что я гораздо умнее твоей интриганки-сестры и докажу это!

Воскресный день в Ангре прошел как настоящий праздник. Фигейра и Марсия постарались сделать все, чтобы дети не ощущали отсутствие матери. С утра, до наступления жары, они – все четверо – отправились кататься верхом, и эта конная прогулка особенно понравилась Рафаэлу и Пати. Они шалили, резвились, и никто не одергивал их строгими недовольными окриками, как это обычно делала Режина.

– Честно говоря, я очень рад, что Режина избавила нас от своего общества, – признался Фигейра Марсии. – Ты заметила, как сразу раскрепостились дети? Выходит, им с ней тоже тяжело? Она подавляет их, подминает под себя. До сегодняшнего дня я не понимал этого.

Встретившийся им по дороге турист попросил Фигейру:

– Будьте добры, возьмите мой фотоаппарат и снимите меня с женой. Уж больно красивые тут места! Хочется запечатлеть свое пребывание на этом сказочном побережье.