Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти

У Валдомиру и в самом деле был очень хлопотный день. С утра он заехал к Женинье и попросил узнать, нет ли в ее доме свободных квартир.

– Ты хочешь съехать из отеля? – спросила она.

– Да. Снимать квартиру в вашем доме стоит значительно дешевле, чем оплачивать проживание в отеле. Я не могу злоупотреблять щедростью Фортунату.

Женинья пообещала что-нибудь подыскать для Валдомиру и пригласила его на ужин.

– Если хочешь, можешь привести с собой Лавинию, – добавил от себя подошедший к ним Фортунату, чем вызвал неудовольствие Валдомиру:

– Я тебе уже сто раз говорил, что с Лавинией у меня все кончено! И не напоминай мне больше о ней!

– Ну прости, я хотел как лучше... повинился Фортунату. – Мне надоело видеть тебя одиноким и грустным.

– Я грущу не от одиночества, а оттого что остался не у дел, да еще и без средств к существованию. А если ты действительно хочешь мне помочь, то давай поедем сейчас к доне Бенвинде!

– Ты заинтересовался ее фабрикой по обработке мрамора? – удивился Фортунату.

– Да. Насколько мне известно, дона Бенвинда хотела отдать свое предприятие «Мармореалу» в счет давних долгов, но Режина отказалась от этой фабрики. А я решил посмотреть, в каком она состоянии.

– Зачем тебе это?

– Я хочу убедить Фигейру согласиться с предложением Бенвинды. А потом, когда суд признает мое право на часть акций «Мармореала», принадлежавших Клариси, я вместо них возьму себе эту фабрику.

– Хочешь все начать сначала? – догадался наконец Фортунату.

– Да. Не зря же меня называют «мраморным королем», – усмехнулся Валдомиру. – Я сделаю эту фабрику процветающей!

Фортунату поехал с ним на фабрику Бенвинды. Там они все внимательно осмотрели и пришли к выводу, что игра стоит свеч.

– Я соскучился по настоящему делу! – признался Валдомиру своему старому другу. – Взгляни вон на те плиты, подготовленные к шлифовке. Видишь, среди них есть одна голубого цвета? Я уверен, что она доставлена сюда из Серра-да-Вереда!

– Ты надеешься когда-нибудь туда вернуться? – верно угадал его мысли Фортунату.

– Мне очень бы этого хотелось. Только я должен вернуться туда как хозяин!

Валдомиру какое-то время помолчал, с нежностью и болью глядя на голубую, с ярко-синими вкраплениями, плиту, и произнес взволнованно:

– Я, наверно, с ума сошел, когда решил, что смогу прожить без своего заветного уголка – без Серра-да-Вереда, которая наполняла меня силой, заряжала энергией... И все это я потерял из-за Инес!.. Или Лавинии – не важно. У Клариси был хоть какой-то повод для того чтобы мне вредить, а эта!.. Потому я ее и ненавижу!

От доны Бенвинды друзья поехали к Фигейре и подробно изложили ему суть идеи Валдомиру. Фигейра охотно поддержал ее, но сказал, что это придется сделать тайком от Режины.

– Вот поэтому я и прошу тебя, – сказал Валдомиру. – Отвлеки ее внимание на что-нибудь более значимое, а тем временем я вступлю в права наследования, и сам попытаюсь противостоять Режине!

Ранним утром к одному из домов в «Бежи-Баия» подкатило такси, из которого вышла молодая девушка с увесистой сумкой в руках.

Изгибаясь под тяжестью ноши, она добралась до нужной квартиры, повернула ключ в замке и... замерла, потрясенная открывшимся ей беспорядком. Среди разбросанных повсюду красок, холстов, подрамников валялись также обрывки бумаги, окурки, бутылки из-под газировки.

Пройдя на кухню, Жилвания – так звали девушку – обнаружила гору немытой посуды с присохшими к ней остатками пищи.

Распахнув настежь окно, Жилвания стала жадно вдыхать свежий воздух. Ей надо было перевести дух от потрясения и сообразить, что делать дальше. Незадолго до своей смерти Лизбелла – родная тетя Жилвании – вручила племяннице ключ от этой квартиры и дарственную, заверенную нотариусом.

– Квартира находится в Рио, – пояснила Лизбелла, – но я бы посоветовала тебе переехать туда. Ведь в Сан-Паулу у тебя, по сути, нет ни жилья, ни постоянной работы. А там, в Рио, ты как минимум будешь иметь нормальное жилище.

После смерти тети Жилвания последовала ее совету – переехала в Рио. А тут ее, оказывается, ждал неприятный сюрприз. Кто-то самовольно проник в квартиру и превратил ее в помойку.

Жилвания решила, что надо срочно звонить в полицию, и в поисках телефонного аппарата заглянула в одну из комнат. Увидев там спящего мужчину, она громко вскрикнула. «Взломщик» тотчас же проснулся. Это был не кто иной, как Элизеу.

– Не подходите ко мне! – испуганно воскликнула Жилвания. – Я сейчас вызову полицию! Вы вломились в мою квартиру...

– Я? – изумился Элизеу. – По-моему, это вы проникли сюда каким-то воровским способом. Хотели украсть мои картины?

Они еще долго предъявляли друг другу обвинения и расточали взаимные оскорбления, пока Элизеу не догадался наконец предъявить Жилвании договор о найме, подтверждающий его право на проживание в этой квартире.

– Ваш договор – фикция! – прочитав документ, заявила Жилвания. – Эта квартира принадлежала вовсе не Элеонор Берганти, как здесь написано, а моей тете Лизбелле!

– Все правильно, – не стал возражать Элизеу. – Лизбелла оставила доверенность своей двоюродной сестре Элеонор, и та сдала мне эту квартиру. По доверенности! Надеюсь, теперь вы все поняли?

– Да. Но потом появилась дарственная, и доверенность утратила юридическую силу. Так что вам надлежит убраться отсюда как можно скорее!

– И не подумаю! – заявил Элизеу. – Когда я заключил договор о найме помещения, вашей дарственной и в помине не было! А закон, как известно, обратной силы не имеет. Поэтому я вправе жить здесь до конца срока, оговоренного в контракте! Этот срок истекает через три месяца, вот тогда и приходите. А до той поры я никуда отсюда не съеду!

Поняв, что плетью обуха не перешибешь, Жилвания сменила тон:

– Но мне негде жить! Я приехала сюда из Сан-Паулу, у меня здесь нет ни друзей, ни работы...

– Всегда можно поселиться в отеле, – бросил ей Элизеу.

– Вот сам там и поселись! – вскипела Жилвания. – А у меня нет денег, чтобы жить в отеле.

– У меня их тоже нет, – развел руками Элизеу. – Совсем недавно я продал все свои картины и получил кучу денег. Но они ушли на оплату долгов!

– Сними квартиру в другом месте, – попросила его Жилвания. – Тебе же все равно, где снимать.

– Вовсе нет! Эта квартира – особенная. На меня тут нисходит вдохновение. Нигде в другом месте я так плодотворно не работал.

– Ну так поработай!

– Ты что, дурочка? Или притворяешься? – уставился на Жилванию Элизеу. – Я ж тебе говорю, что в этой квартире особенная, благодатная аура, которая подпитывает мое творчество!

– Если ты называешь аурой вот этот бардак, то я не сомневаюсь, что тебе будет очень просто устроить нечто подобное и в любой другой квартире! – не осталась в долгу Жилвания. – Судя по всему, ты и впрямь на редкость талантливый неряха!

– А ты грубиянка и неотесанная дурра, если не понимаешь, насколько важна для художника творческая атмосфера!

– Что ж, я действительно этого не понимаю. И потому мне придется выселить тебя через суд. Может, там найдутся люди, которые помогут тебе в создании «творческой атмосферы»!

Судебная тяжба отнюдь не входила в планы Элизеу, и он посоветовал Жилвании:

– Прежде чем идти в суд, поговори с доной Жениньей, которая живет в этом доме и очень хорошо разбирается во всех тонкостях жилищного законодательства.

– В таком случае тебе тоже не мешало бы у нее проконсультироваться, – резонно заметила Жилвания. – Лично я уверена, что твой договор о найме не имеет никакого веса в сравнении с моей дарственной.

– Ну что ж, пойдем к доне Женинье, и ты убедишься в обратном! – принял ее вызов Элизеу.

Женинья оказалась в сложном положении. Она подтвердила, что закон в данном случае, бесспорно, на стороне Элизеу, но ей также было жаль ни в чем не повинную Жилванию, оставшуюся без крова по случайному недоразумению. Желая помочь девушке, Женинья попросила Элизеу все же освободить квартиру, но тот стал упираться пуще прежнего:

– Я никуда не уеду! И меня не сможет выселить даже суд, потому что я не нарушал договора о найме. Когда не имел возможности вовремя внести плату – писал долговые расписки. А на сегодняшний день за мной не числится никаких долгов! Я должен работать, а не тратить время на поиски жилья и переезд!

– Но что же мне делать? – в отчаянии воскликнула Жилвания, когда Элизеу ушел.

– Попробуй с ним договориться, – посоветовала ей Женинья. – Поживете какое-то время вместе, а там... Видя каждый день твое недовольство, он долго не выдержит.

– Да, пожалуй, мне ничего другого не остается, – согласилась Жилвания.

В тот же день она предложила Элизеу компромиссный вариант:

– Ты будешь жить здесь еще три месяца – ровно столько, сколько бы заняло в суде рассмотрение дела о насильственном выселении – не важно, тебя или меня. Пока нет решения суда, мы оба вправе претендовать на эту площадь, поскольку вопрос все-таки спорный. Суд наверняка учтет то обстоятельство, что мне попросту негде жить...

– Ладно, не продолжай, – прервал ее Элизеу. – Я понял, к чему ты клонишь. Можешь занимать соседнюю комнату и жить здесь. Но упаси тебя Бог вмешиваться в мои дела!

– Очень мне это нужно! – фыркнула Жилвания. – Если хочешь знать, то я вообще не выношу запаха краски. Поэтому хочу попросить тебя: пиши свои картины не в гостиной, а у себя в комнате. Ладно?

Элизеу вынужден был уступить, но не из сочувствия к ней, а потому что присутствие Жилвании, снующее туда-сюда по гостиной, очень мешало бы ему во время работы.

– Теперь давай оговорим правила совместного проживания, – произнесла она менторским тоном. – Гостиную не захламлять, ванную и туалет надолго не занимать. Грязную посуду в раковине не оставлять, а мыть ее сразу после еды.