Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти

– Спасибо, я попробую обратиться к Режине. Хотя это будет и непросто сделать, – сказал Валдомиру, вставая из-за стола. – Пойдем. Я и так отобрал у тебя много времени и... выручки. Может, возьмешь это в качестве компенсации? – Он протянул ей пятьдесят реалов. – Прости за столь скромную сумму. Но ты ведь знаешь, что я пока еще не получил ни фабрики, ни бриллиантов.

– Напрасно ты это сделал, – огорченно произнесла Лавиния. – Я уж было поверила в то, что между нами возможны нормальные человеческие отношения. А ты вновь не преминул унизить меня.

– Да я вовсе не хотел...

– Нет, ты по-прежнему думаешь, что я все на свете измеряю в реалах, долларах и... каратах. Ведь эти расспросы о бриллиантах были не случайными? Так? Ты считаешь, что я причастна к их похищению!

– Да нет же! Я ни в чем тебя не подозреваю! И не думаю о тебе так плохо! – принялся оправдываться Валдомиру, но Лавиния не стала его слушать.

Быстро перебежав площадь, она вновь встала за лоток и продолжила торговлю, периодически смахивая слезы, которые нестерпимо жгли ей глаза.

Случайно или нет, но с той поры, как Нана лишилась собственного автомобиля, на ее пути все чаще стал появляться сеньор Гату и предлагать свою помощь в качестве бесплатного извозчика.

Нана не видела ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться любезностью Гату, но всякий раз решительно одергивала его, когда он набивался к ней в гости.

Лишь однажды она изменила своему правилу. В тот вечер Гату вновь подвез ее к дому и, уже не рассчитывая на успех, а просто соблюдая некий сложившийся ритуал, произнес свою традиционную фразу:

– Может, пригласите меня к себе на чашечку кофе?

– Может, и приглашу, – удивила его своим ответом Нана, – если вы сможете заменить перегоревшую лампочку, починить кондиционер и настроить телевизор, в котором почему-то разладилось изображение!

Гату был поставлен в сложное положение.

– Лампочку я точно сумею заменить, а вот насчет всего остального – не уверен, – честно признался он.

– Ну ладно, заходите! – махнула рукой Нана. – Пусть в моей душной квартире хоть светло будет. Тогда я смогу читать, поскольку телевизор неисправен.

Быстро управившись с лампочкой, Гату решил попробовать себя и в починке более сложных механизмов. Как ни странно, телевизор повиновался ему почти сразу – для этого Гату понадобилось всего лишь прочитать инструкцию по эксплуатации и затем нажать кнопку настройки.

Нана похвалила его, и он, вдохновленный этой похвалой, приступил к ремонту кондиционера. С ним Гату пришлось повозиться довольно долго, прежде чем он додумался подтянуть гайку на одном из контактных соединений. Кондиционер тихонько заурчал и Гату, еще не до конца веря в собственный успех, отрапортовал:

– Все готово! Дело мастера боится!

– Спасибо. Я и не сомневалась в ваших возможностях, – ответила Нана. – Теперь всегда буду приглашать вас, если у меня что-нибудь сломается.

– Но вы, кажется, забыли о своем обещании, – напомнил ей Гату. – Я ведь усердным трудом заслужил свою чашку кофе!

– Да-да, конечно, сейчас принесу, – несколько суетливо подхватилась она с места.

Ее суетливость объяснялась тем, что, как выяснилось, кофе у нее было совсем чуть-чуть, но она обнаружила это, лишь когда Гату уже занимался починкой электроприборов. Нану это огорчило, и она решила как-нибудь замять вопрос о кофе. Пусть лучше Гату сочтет ее негостеприимной и жадной, нежели обнищавшей до такой степени.

Но Гату ухитрился справиться со столь сложным заданием и потребовал кофе. Поэтому Нане пришлось высыпать из банки все, что там осталось, и сварить не кофе – в полном смысле этого слова, а весьма жиденький кофеек.

«Пусть считает меня неумелой кулинаркой!» – озорно усмехнулась она, разливая по чашкам получившийся напиток.

К ее немалому удивлению, Гату оказался человеком деликатным и сделал вид, будто не заметил, что она ему предложила вместо кофе.

Они поговорили о том о сем, но оба были смущены, разговор не клеился, и, чтоб хоть как-то поддержать его, Нана спросила:

– А какое ваше полное имя?

Гату смутился еще больше:

– Нет, я не скажу... У меня смешное имя. Родители пооригинальничали, а надо мной потом одноклассники смеялись...

– Скажите! Я не буду смеяться, – заверила его Нана, и он робко вымолвил:

– Фелизберту Морелу. Так меня зовут.

– У вас замечательное имя! – воскликнула Нана. – Я теперь всегда буду звать вас только так: Фелизберту!

– А мне очень нравится ваше полное имя – Эмилиана! – признался Гату. – Оно звучит как музыка!

В тот вечер они расстались, вполне довольные друг другом и собой. Особенно же был счастлив Гату, потому что Нана пообещала прийти к нему домой с ответным визитом.

А на следующий день произошло еще одно событие, которое Нана не без оснований отнесла к разряду удивительных: ей вдруг позвонила Элеонор, сказала, то была не права по отношению к Нане, и предложила ей встретиться в ресторане Торгового центра.

– Обед – за мой счет! – предупредила она, что было весьма важным для Наны, поэтому та без колебаний ответила согласием.

За обедом они рассказали друг другу о переменах, произошедших в их жизни. Элеонор призналась, что влюблена в Марселу Барони и собирается за него замуж, а Нана, увы, посетовала на свои финансовые затруднения.

Итогом этой встречи стало полное примирение давних подруг и чек, который Элеонор уговорила Нану взять у нее в счет долга.

А вечером к Нане приехал еще и Алсести, который тоже вручил ей чек.

– Элеонор рассказала мне о твоих проблемах с машиной, – пояснил он, – и я решил тебе помочь.

– Но я не знаю, когда смогу вернуть долг!

– А ничего возвращать не надо, – улыбнулся Алсести. – Пусть это будет подарок от меня! Я всегда любил тебя так же, как Элеонор. То есть как родную племянницу. Поэтому прошу: не обижай старика, возьми чек и живи спокойно.

Элеонор и Марселу пили кофе у нее в гостиной, когда испуганная Клараиди сообщила хозяйке о том, что Валдомиру несколько минут назад вошел в дом Режины и оттуда уже сейчас доносятся крики – вероятно, там идет нешуточная война.

Марселу уже стал своим человеком в доме Элеонор, поэтому она без стеснения оставила его в одиночестве допивать кофе, а сама отправилась к Режине, надеясь своим присутствием погасить вспыхнувший скандал.

Элеонор подумала, что Валдомиру пришел ругаться с Режиной из-за бывшей фабрики Бенвинды. А он всего лишь хотел расспросить Режину об алмазах.

Она, как и следовало ожидать, встретила его враждебно, а когда услышала, с каким вопросом он к ней обратился, то сразу же пришла в неистовство.

– Да ты просто спятил! – кричала она, оглашая своим громким скрипучим голосом весь дом. – Я понятия не имею о твоих сокровищах! Как ты вообще посмел сюда явиться?!

– Мне известно, что накануне убийства Клариси ты провела у доны Селмы целый вечер, – спокойным тоном произнес Валдомиру. – Наверняка ты расспрашивала ее о бриллиантах. Расскажи, что тебе удалось выведать.

– Какая наглость! – вновь закричала на весь дом Режина. – Убирайся отсюда! Пусть тебе твоя ищейка рассказывает!

– Если мы найдем алмазы, я отдам тебе половину! – тоже перешел на крик Валдомиру. – Только припомни, что говорила Селма!

– Половину? – возмутилась Режина. – Как бы не так! Эти алмазы куплены на средства фирмы и семьи, поэтому они целиком принадлежат мне!

– Принадлежат тебе? – удивленно повторил вслед за ней Валдомиру. – Что это значит? Может, ты давно уже прибрала их к рукам, а я тут понапрасну суечусь. В таком случае мне придется обратиться к Алтаиру, чтобы он с тобой разобрался!

– Ах, ты еще смеешь мне угрожать? – окончательно вышла из себя Режина и нажала кнопку вызова охраны.

Таким образом, Элеонор, войдя в дом Режины, уже застала там охранников.

– Скрутите его и вышвырните вон за ворота! – приказала им Режина, но охранники не решались применить силу к своему бывшему хозяину.

Увидев вошедшую Элеонор, они с надеждой бросились к ней, умоляя ее отменить приказ Режины.

– Вы свободны, – сказала им Элеонор, и охранники поспешили уйти.

Но тут Режина вдруг набросилась на Валдомиру, вцепившись ему в горло, и он невольно стал отбиваться.

Элеонор в ужасе закричала, и на ее крик вскоре примчались Алсести и Марселу. Они-то и растащили намертво вцепившихся друг в друга Режину и Валдомиру.

Но Режина и после этого порывалась ударить Валдомиру, обзывая его при этом извергом и убийцей. А он, тоже войдя в раж, кричал ей в ответ, что она присвоила себе все, что ему удалось создать и заработать.

Потом, опомнившись и оглядевшись вокруг, Валдомиру извинился перед всеми присутствующими и, понурив голову, пошел прочь.

Элеонор, в свою очередь, извинилась перед Марселу за поведение близких ей людей:

– Я бессильна что-либо сделать. Не знаю почему, но Режина патологически ненавидит отца!

– Этому есть простое объяснение: эдипов комплекс, – ответил ей Барони. – То, что ты называешь ненавистью, на самом деле – патологическая любовь.

После стычки с Валдомиру Режина еще долго кипела от гнева. Бурлящая в ней злость требовала от нее какого-то действия, и она, не одержав ощутимой победы над Валдомиру, решила отыграться на Лавинии.

Приехав на площадь Кариока, Режина отыскала там палатку, в которой торговала Лавиния, и, подойдя к ней вплотную, промолвила зловеще:

– Я уничтожу тебя, гадюка!

Лавиния похолодела от ужаса, но внешне осталась невозмутимой и обратилась к покупательнице, стоявшей рядом с Режиной:

– Я вас слушаю!

Покупательница еще не успела изложить свою просьбу, как Режина оттеснила ее в сторону и закричала едва ли не на всю площадь: