Агиналду Силва - Нежный яд. Тайны

- Я не пью! А если хотите посидеть со мной, то я вас приглашаю! Я тут знаю одно местечко, там отлично кормят! Ну, что задумались? Поехали!

Аделму уже сидел рядом с Режиной. Та, криво усмехнувшись, тронулась с места.

Местечко, где хорошо кормили, оказалось маленьким кабачком возле мясного рынка. Режина никогда в жизни не бывала в таких грязноватых, плохо освещенных заведениях, зато Аделму чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он знал, что тех скудных грошей, что еще звенели у него в кармане, как раз хватит на две порции вареных потрохов, которые он и заказал.

От одного вида этого варева, густо приправленного перцем и чесноком, чтобы отбить другой, менее аппетитный запах, Режину затошнило.

- Я на диете, - сказала она, отодвигая от себя тарелку. – Можете воспользоваться и моей порцией.

Аделму не стал чиниться. За целый день бродяжничества он изрядно проголодался, и ему эта жирная пряная еда была по вкусу. Отправляя в рот ложку за ложкой, он предложил этой женщине, которая чувствовала себя хозяйкой всюду, но только не здесь:

- А вы говорите, что вам от меня понадобилось. Я могу есть и слушать одновременно.

- Я бы хотела послушать вас, - ответила Режина, мгновенно стряхнув подавленность, которую почувствовала, оказавшись в этом темном закоулке; тон у нее был вполне королевский. – Я хочу узнать вашу историю.

- Все, что положено знать женщине, которую я и в глаза не видел, вы уже знаете, - с усмешкой ответил Аделму. – Могу только прибавить, что я сидел, недавно вышел и ищу работу.

- За что сидел? – деловито осведомилась Режина, переходя на ты.

- Это мое дело, - отрезал Аделму. – А что вам от меня нужно? Ясное дело, не ужин, раз вы к нему не притронулись.

Режина окинула его оценивающим взглядом и сказала:

- Я могла бы подыскать тебе работу. Хорошую работу!

Аделму ответил таким же оценивающим взглядом и спросил:

- С какой стати вы будете искать мне работу? Мне, совершенно незнакомому человеку, которого подобрали на улице, не зная ни кто я, ни за что сидел? Судя по вашему виду и машине, вы не социальный работник. А птице высокого полета вроде вас с такими, как я, возиться нечего.

Режина снисходительно усмехнулась.

- Я тоже не собираюсь посвящать тебя во все подробности своей жизни. Ты реши, нужна тебе работа или нет. Если да, будем договариваться. Кстати, нам будет легче договориться, если я буду знать твое имя и фамилию.

- Зовите меня Аделму, а фамилия вам ни к чему.

Режина поморщилась, но настаивать не стала и протянула свою визитную карточку.

- Надумаешь, позвони.

- А что за работа-то? – счел нужным поинтересоваться Аделму, который умял вторую порцию, с удовольствием вытер салфеткой жирные губы и стал гораздо сговорчивее и добродушнее.

- Самая разная, - отчеканила Режина. – Но указанная на визитке фирма не имеет к ней никакого отношения. Ты будешь работать на меня, частным образом, не светясь. Думай, я тебя не тороплю.

Она подозвала официанта, расплатилась с ним, дав ему на чай, кивнула головой Аделму и вышла, оставив его размышлять над полученным предложением.

Аделму и размышлял, и даже стал советоваться с Сандовалом, когда вернулся к себе в мотель.

- Я думаю, ей нужен охранник или телохранитель, - сказал он. – Ничего другого я не надумал.

- На охранника ты, друг, не тянешь, - откровенно сообщил ему Сандовал. – А вот на другое, где уж точно не нужно светиться, вполне. Я и сам этим подрабатывал – хлопотно, но доходно.

- Что ты имеешь в виду? – не понял его Аделму.

- Такие дамочки нанимают себе альфонсов, и тут уж будь начеку – могут позвать среди дня, а могут на рассвете, в любой миг, когда приспичит. А то еще, бывает, подругу приведет…

Сандовал явно погрузился в воспоминания, собираясь поделиться своим богатым опытом, но Аделму прервал его.

- Нет, доне Режине такое не нужно. Это я тебе точно говорю. Посмотрел бы ты на нее разок,сразу бы понял. Потому я голову и ломаю. Работа будет особая. По договору. А с такой женщиной не знаешь, на что нарвешься. Такая что угодно может поручить…

- Понятно. Тогда думай крепче.

- Ох, и крепко я думаю, Сандовал, ох и крепко!

О работе думал не только Аделму, думала о работе и Марина. Уалбер, похоже, не собирался от нее отвязываться и лез каждый день со своей работой. О работе Марина думал с раздражением, об Уалбере чуть ли не с ненавистью. Подумать только, что когда-то она обожала этого шута горохового, который рядится в сверкающие халаты, красит волосы и разыгрывает из себя мага и волшебника!

Марина обозвала Уалбера шутом гороховым и оробела. Она побаивалась своего кузена, он был странным до крайности, но при этом был и волшебником и магом на самом деле. Во всяком случае, он мог многое, чего не умели простые смертные. Именно это и раздражало Марину еще больше. Назавтра ей предстояло отправиться в офис к Ивану на собеседование по поводу работы, а сегодня она собралась как всегда в свой любимый ночной клуб, где гремела музыка, где пили, плясали, орали, где можно было забыться и одуреть, улететь в мечтах в заоблачные выси и поплакать пьяными слезами, когда грохнешься на землю.

Она вышла из своей комнаты причесанная и накрашенная, в облегающем платьице, открывающем грудь и едва прикрывающем зад. Вихляя бедрами, прошествовала к двери мимо своей тетушки, у которой сразу вытянулось лицо и глаза стали несчастными-пренесчастными.

Марина уже взялась за ручку двери, когда в комнате появился сверкающий Уалбер. Он молча смотрел, вперив в нее взгляд своих голубых, почти бесцветных глаз. Марина предпочла не смотреть в его сторону и дернула дверь. Она не открылась. Тогда она повернулась к кузену.

- Дай ключ! Мне не до нотаций! Я хочу выйти!

- А кто тебе сказал, что я буду читать нотации? – Уалбер смотрел на нее, склонив к плечу голову, спокойно и доброжелательно. – Никаких нотаций, ты просто никуда не пойдешь.

Марина взорвалась – да как он смеет! Кто он такой? Что себе позволяет? Тоже мне, родной отец нашелся!

- Пусти! Сейчас же пусти!

Марина готова была брыкаться, царапаться, кусаться, она набросилась на Уалбера с кулаками. Ей казалось, что ее ярость вмиг сметет с ее пути этого ненормального.

Однако произошло только то, что он крепко держал ее, а она билась, орала, визжала.

Тетушка сновала вокруг них, причитая и призывая успокоиться.

- Сейчас я отведу тебя за ухо, как маленькую девочку, в спальню, - все так же спокойно и доброжелательно говорил Уалбер, - запру дверь, и ты будешь там кричать и вопить, словно мартовская кошка.

- Я тебя ненавижу! Ненавижу! – выла Марина.

- Ты любишь меня. Я твоя последняя надежда, - все с тем же спокойствием говорил кузен, ухитряясь увернуться от бьющейся в истерике девушки.

- Что б ты сдох! – пожелала она ему.

- Забери свои слова обратно, Марина. Забери их. Ты притягиваешь к себе отрицательную энергию. Так нельзя говорить ни со мной, ни с твоей тетушкой, которая тебя вырастила.

Уалбер почувствовал, что приступ Марининой истерики идет на спад. Она уже не брыкалась и не орала. Он крепко обнял ее, поддерживая, не давая упасть, сползти на пол, и словно заклинание твердил:

- Мы желаем тебе добра, Марина! Мы желаем тебе добра. Мы от тебя не отступимся. Мы тебя не покинем. Что бы ты ни делала, мы будем с тобой. Мы – семья, и это называется любовью. Ты можешь мне не верить, но есть на свете люди, которые любят тебя по-настоящему, не прося ничего взамен. Это мы, сестренка. Мы – твоя семья, и мы не дадим тебе погибнуть. Но ты должна нам помочь. И ты нам поможешь. Ты снимешь с себя эти тряпки, примешь душ, смоешь краску и ляжешь спать. Ты ляжешь спать, Марина!

И Марина, будто сомнамбула, спотыкаясь, побрела в свою комнату.

- О Господи! – только и сказала тетушка, глядя на нее.

Что случилось с Мариной – настала обычная для истеричек апатия после приступа или подействовала гипнотическая сила Уалбера? Кто это мог сказать? Но в этот вечер в ночном клубе веселились без Марины.

Лео ждал Марину к одиннадцати, чтобы отвезти в офис. И ровно в одиннадцать она была готова. Увидев ее, несчастная тетушка только руками всплеснула.

- Ты же в фирму идешь на работу наниматься, а не в… – Тетушка проглотила слово, которое готово было сорваться у нее с языка. – Надень что-нибудь поскромнее.

- Да я и так выбрала все самое скромное, - Марина оглядела свою короткую, короче некуда юбчонку, - уж куда скромнее! И к тому же фирменная. Сто реалов отдала.

- Они тебе должны были приплатить за то, что ты ее надела, - вступил в разговор Уалбер. – В таком виде нельзя вообще на улицу выходить.

- Уж чья бы корова мычала, - огрызнулась Марина, взглянув на звезды, нашитые на костюм Уалбера.

- Если мне не веришь, давай спросим Адриану, - примиряющим тоном продолжала тетушка. – Она там работает, она знает их порядки.

- Что вы там копаетесь? Мне некогда! – кричал Лео.

- Погоди еще немножко, Марине нужно переодеться, - уговаривала его тетушка.

- Вот еще! Буду я ее ждать! – отвечал Лео.

Адриана пересмотрела весь гардероб Марины и нашла, что ни одно платье не годится для первой деловой беседы.

- Потом придется кое-что подкупить, - сказала она, - а пока примерь-ка вот эти юбку и блузку. – И она протянула ей юбку и блузку одинаково строгого покроя.

- Не буду я этого надевать! Что я, деревня какая-то! Все надо мной смеяться будут! – закапризничала Марина.