А вдруг передумал? Я так надеялась, что у него возникли проблемы в компании. Или его пригласили на супер деловой ужин. Да хоть в сам Ад, лишь бы только не появлялся здесь. Но он приехал. Ближе к полуночи.

Тихий щелчок замка, звук шагов.

Он здесь. Моя погибель.

– Добрый вечер, – я вышла в коридор и посмотрела на мужчину.

Марат замер в дверях. И его темный взгляд, скользнувший по полуобнаженной коже, прикрытой красным как кровь атласом платья, не предвещал ничего хорошего.

Глава 28.


Красный?

Красный!

Она специально? Чтобы позлить меня выбрала это платье? Или случайно? Потому что я не мог понять, почему она так хлопала ресничками, сцепив ручки в замок. Вся такая невинная, пугливая.

Я шагнул вперед. Приблизился к ней. Но Варя продолжала стоять на месте. Будто вросла в пол, но я видел то, как она хотела убежать. Чувствовал ее страх.

Страх. Вот что меня научили искать в людях. Находить, вытаскивать наружу, и управлять. Страх делает их слабее, тебя – сильнее. Стал ли я сильным? Не уверен, но я умел манипулировать, управлять. Но сейчас мне не нужна красная тряпка на ее тощем теле.

Сдернул лямки. Варя отшатнулась.

– Никогда, – прохрипел, продолжая рвать платье. – Никогда не смей выряжаться в подобное. Не твой цвет, Варюша.

Она наблюдала за тем, как ткань падала к ее ногам. Скользила по бедрам, по острым коленкам. А я задыхался. Потому что видел ее обнаженное светлое тело, с тонкой кожей, с проступающими венами под белым полотном. И я знал, что ее вены пульсируют. Ее артерии наполнены кровью.

Еще одно резкое движение, и я подхватил девушку на руки.

– Обхвати меня ногами, – прохрипел, ощутив под рукой нежную теплую кожу. Услышал ее сорванный выдох.

Она покорно обхватила меня, вцепилась в плечи, словно боясь, что упадет. Я не уроню. Я удержу.

Наклонила голову вперед. Лица коснулись ее шелковые волосы. Тонкий аромат шампуня. Сладкий аромат. Теперь ее новый запах.

Я толкнул дверь спальни, внес сюда свою ношу, которая продолжала крепко держаться за меня. Как бы хотелось, чтобы всегда так было, а не из-за страха, что за провинность последует наказание. Но, увы, Варя продолжала меня бояться.

Остановился около кровати. Не отпустил ее.

– Почему ты не ночуешь здесь?

Еще накануне Таисия доложила мне, что Варя предпочитает спать в другой комнате. В комнате для прислуги.

Девушка вздрогнула. Ее сердце гулко стучало в груди, и я слышал каждое биение, каждый удар.

– Здесь слишком много место для меня одной, – чуть слышно пробормотала она.

– Значит, для одной,– я усмехнулся. – А для двоих?

Она вновь вздрогнула. Подняла голову, всмотрелась в мое лицо. Какие же красивые бездонные глаза. Нет, я ошибался. Там есть дно, где плещется страх.

– Это ваш дом, – прошептала она.

– Твой, – сорвался на рык я, поднося Варю к кровати. Бросил вниз. Она приглушенно ахнула, падая на матрас. Я навис следом.

– Твой. Мой. Без разницы. Но ты будешь оставаться здесь столько, сколько я захочу.

Она кивнула.

– И будешь только моей.

Вновь кивок. Моя покорная, пугливая девочка.

– А теперь расскажи, как проходит заживление? – я дотронулся до лобка. Нежная гладкая кожа, и дрогнувшие вслед за прикосновением коленки.

– Я пью таблетки, – ответила Варя, сводя колени. – Через день мне на прием. Врач сказал, что еще понадобится немного времени, чтобы все зажило.

– Болит?

– Нет, – она покачала головой.

Могла же соврать, зарыдать, обвинить меня в грубости. В насилии. Но сказала правду. Клиника отчитывалась передо мной.

– А так больно? – я надавил на складочки. Сухие. Черт, она не хотела меня. Да и никогда не захочет, если я буду продолжать в таком же духе. Но я не умел иначе. Не умел ласкать. Придется учиться.

– Странно, – отозвалась она и уставилась на меня.

Я рассмеялся. Странно. Какая же она наивная. И чистая. Даже после моей грязи.

– Хорошо, – выдохнул я. – Поиграем там позже. А пока прости, Варя, но я буду немного груб.

– Я потерплю, – ее губы дрогнули в улыбке. Кривая, отчаянная, но улыбка. Я заслуживал только такую.

Выпрямился, стянул пиджак, небрежно бросая его на пол. Следом полетел галстук. Расстегнул пару пуговок, закатал рукава. Я мог раздеться. Я хотел снять с себя всю одежду, и коснуться своей кожей ее, почувствовать ее тепло, но не мог. Она не примет такого монстра как я. Мое тело было слишком отвратительным даже для меня. А вызвать в ней новый страх не хотелось. Но больше всего я опасался жалости.

Коснулся ремня. Вытянул его. Пуговка, шорох молнии. Член уже выпирал из белья. Я хотел ее. С такого самого момента, как переступил порог. Когда увидел ее в красном платье. И как бы я ненавидел этот цвет, он вызвал во мне противоречивые ощущения.

Вернулся к Варе. Она продолжала лежать в постели, со сведёнными коленками. Ее грудь часто вздымалась от рваных вдохов-выдохов. Навис над ней, подтягивая вверх за руку.

Она послушно поднялась, подползла к краю, присела. И открыла рот. Твою мать, она как кукла, которую запрограммировали на выполнение команд. А я не хотел так. Мне нужно хоть толика отклика. Пусть лучше ругается, кричит на меня, чем вот так, с открытым ртом и закрытыми глазами.

– Варя, посмотри на меня.

Она испугано раскрыла глаза. Точно так, как и сказал.

– Я настолько ужасен?

Она промолчала.

– Настолько отвратителен?

Девушка сглотнула. Я почти попал в точку.

– Омерзителен?

Она кивнула.

– Боишься меня? Ну же говори! Говори, сука!

– Да, – чуть слышно прошептала и зажмурилась, потому что я не сдержался. Замахнулся, но рука так и повисла в воздухе.

Я не бью женщин. Я должен помнить об этом. Если, конечно же, они не просят быть избитыми.

– Открой рот, – рыкнул я, дергая штаны и белье одновременно.

Надавил на ее губы, раскрывая желанный рот. Плюнул на ее губы. Варя дернулась. Слюна сползла вниз, в ее розовый рот, на ее острый как жало язычок.

– Ты сухая, Варюша. Даже тут, – рассмеялся, толкаясь в нее членом.

Она зашипела, но приняла головку в рот. Черт, как же я хотел побывать в ее глотке. Загнать по яйца, которые шлепались бы о ее подбородок. Зажимать ей нос, чтобы она задыхалась. Чтобы она скулила, брыкалась, дралась. Как же я хотел, чтобы она была живой. А не такой смирной, послушной. Мертвой.

Но я продолжал трахать ее рот, брать ее настолько, насколько мог засадить. И она ожила. Почти в конце, когда стала задыхаться. Когда я потерял контроль. Уперлась руками в бедра, надавила, попыталась оттолкнуть. Но только завела меня еще больше. Теперь уже я оттолкнул ее.

Варя упала назад, откинулась на смятых простынях и удивленно распахнула глаза, когда я додрачивал над ее грудью.

– Сиськи сожми, – рыкнул, прикасаясь к ее груди.

Она не понимала, что именно я требовал. Пришлось показать, перехватив ее руки и сжав розовые бутоны с такой силой, что она заскулила. Завыла от боли.

А я дернулся вперед, надавил на нее, протиснулся между налитых сладких грудей, между ее ручек и дернулся несколько раз. Великолепное, пленительное зрелище, когда твоя сперма покрывает желанное тело.

– Вот так. Запоминай.

Она кивнула, испугано оглядываясь. Сперма попала и на подбородок. Капелька на губе. И она облизнулась, поморщилась. А я рассмеялся. Воздух выбило из груди. Какая же она наивная, забавная. И красивая.


Я надеялась, что он уйдет. Получил то, зачем пришел, оставил на мне свой след, и теперь заберет пиджак, затянет обратно галстук, и хлопнет дверью. Я молилась, чтобы все прошло именно так. Но Марат оставался здесь. Он сполз с кровати, провел рукой по подогнутой ноге, задержался на коленке. Спустился вниз, коснулся щиколотки. Неужели сейчас схватит за ноги и разведет их?

Я испугано глянула на мужчину. Но он оставался сидеть на краю кровати, смотрел на мои ноги и о чем-то думал. А я боялась пошевелиться. Боялась вздохнуть. А если мои шорохи разозлят его?

– Пойдем, – спустя минуту-другую мужчина повернулся ко мне, протянул руку.

Странный, необычный жест. Будто заботился, помогал. Но я знала, что могло последовать за этим. Однако противиться, противостоять ему не решалась. Я хотела стать послушной, скучной, мертвой. Чтобы разочаровать его, чтобы перестать привлекать его внимание. Однажды я надоем Марату. Однажды он выбросит меня как ту статуэтку. Я разобьюсь на сотни осколков. Но стану свободной.

– Давай же, – он не злился. Впервые не злился, но его темное лицо от проступившей на острых скулах щетины пугало не меньше, чем спокойный ровный голос.

Я схватила его за руку, приподнялась.

– Куда?

– Помоем тебя, – он улыбнулся и отвернулся, поднимаясь на ноги.

Я последовал за ним. Он не отпускал руку. Я боялась отпустить его ладонь. Потому что чувствовала силу, которую Марат прятал под белоснежной рубашкой.

Мы вышли из спальни. Я обнаженная, с засыхающими каплями на теле, он в одежде. Марат толкнул дверь в ванную. В ту самую, в которой я однажды мылась в нашу первую ночь.

Мужчина подвел меня к широкой душевой, включил свободной рукой воду, и лишь после отпустил, но для того, чтобы подтолкнуть. Я ступила вперед, под теплую воду, ощутив, как она бьет по лицу. Слезы. Она смывала слезы.

Прислушалась, боясь обернуться. Марат оставался снаружи. И судя по шороху, он раздевался. Но когда почувствовала то, что он вошел в душевую и прикрыл прозрачную дверь, я все же опасливо обернулась и удивлено уставилась на него. Я ждала увидеть обнаженного мужчину, но не то, что он будет по-прежнему в брюках и рубашке. Ноги босые, на руках нет часов. Но он все также одет рядом с моим голым телом и обнаженными нервами.