Варя сделала еще пару шагов, теперь уже стягивая попутно штанишки и трусики. Осталась в одних носочках, беленькие, маленькие, и такие невинные на ее тонком теле. И если она не приблизится ко мне, то я похороню девчонку в этих носочках, потому что придушу ее за издевательство над собой. Я чувствовал, как член натягивал до боли ширинку, как тяжелели яйца. Как потели ладони от волнения. Я превратился в мальчишку, который будто впервые увидел настоящую женщину. Голую женщину. И готов был кончить в эти самые штаны, продолжая наблюдать за тем, как Варя не спеша приближалась ко мне. Грёбаная сучка улыбалась.

Она сделала последний шаг, остановилась около меня. Протяни руку, и можно схватить ее за тонкую талию. Но я не двигался. Пусть все сделает сама, раз усвоила урок. И к чертовой матери вопрос, какой именно. Мне нравился результат.

Варя подняла ручку, протянула ее вперед. Уперлась в грудь, надавила и толкнула. Я не сопротивлялся. Повалился назад, не теряя ее из поля зрения. Она же опустилась коленом на край кровати, вторым обхватила мою ногу. Чуть нагнулась вперед и оседлала мои бедра. Я посмотрел на ее вздернутые соски, на впалый живот, на ребра, которые уже не так отчетливо проступали под тонкой кожей, опустил взгляд ниже. Гладкий лобок, почти девственный. И к черту то, что я уже там побывал. Я не был там по-настоящему. И я до одури хотел ее сейчас. Всю, без остатка.

Глава 38.


Не ожидала от себя подобного! Да я спятила, раз осмелилась на такое! Но отступать уже нельзя. Да и Марат не сопротивлялся. Понравилось что ли? Неожиданно, но я будто была выше его, сильнее. Толкнула в грудь, он отклонился назад и лег. Покорно так, руки опустил вдоль тела, а сам продолжал смотреть. Нет, он не покорился, просто играл. Наблюдал за мной, за каждым шагом, за каждым даже мимолетным движением. Такой человек не теряет контроль даже во сне, потому что ему запросто могут глотку перерезать, и я бы так сделала, будь чуточку смелее или сильнее.

Но я по-прежнему слабачка, которая вздумала играть по его правилам. Поэтому и сжала его бедра своими хрупкими ногами, усомнившись, что занятия на беговой дорожке или велотренажере вообще к чему-нибудь приведут. Я все еще слабая, а вот его тело мощное. Горячее, сильное, крепкое. Каменное.

Я провела пальцами по шее, обвела край воротничка. Спустилась вниз, подцепила пуговку на пиджаке. Марат лишь на мгновение прервал зрительный контакт, посмотрев на мои руки. Но не дернулся, значит позволял, и я расстегнула все пуговки, развела края пиджака по сторонам, прикоснулась к рубашке. Вот тут он немного шелохнулся, но я надавила на грудь, словно намекая, чтобы не шевелился. Он напрягся, и я почувствовала под руками будто металлическую броню. Доспехи, а не тело, но лишь тепло его разгоряченной кожи, и бешеный стук сердца подсказывал, каким он был возбужденным, и мне не нужно было смотреть на ширинку, которая возвышалась и манила взгляд. Я знала, что он был готов, и мог бы все сделать сам. Но раз позволил, то я продолжила.

Перехватила кончик галстука, потянула вверх. Натянула, вынуждая Марата приподнять голову. Быстро справилась с узлом, и отшвырнула галстук как можно дальше. Мужчина усмехнулся. Догадался ли о том, что я сделал это намерено? Не уверена, но на всякий случай быстро опустила руки к его ремню, который также шустро был выдернут и выброшен. Не позволю себя ни связывать, ни избивать.

Марат продолжал усмехаться, но не противился. Отлично, значит, я делала все правильно. Для нас двоих все правильно.

Вернула руки к рубашке, накрыла грудь, подхватывая вновь пуговки. Вот тут-то он дернулся, перехватил за кисти и попытался отвести их в стороны. Я зарычала, дернулась, оскалилась. Он уставился на меня, замер.

– Не играй, Варя, – почти шептал.

– К черту, – отозвалась я, вырывая руки и возвращаясь к рубашке. Схватила за ворот, попыталась быстро расстегнуть, но не получалось. Тогда вцепилась, потянула на себя и рванула со всей силы. У него полный гардероб этих чертовых рубашек, не обеднеет. Пуговки, вырванные с нитками, рассыпались вокруг. Но он промолчал, наблюдая за тем, как я развела края порванной рубашки и накрыла вздымающееся от тяжелого дыхания тело.

Уставилась на смуглую кожу. На крепкую каменную грудь с темными сосками, безволосую и на ощупь будто мраморную. Никакой нежности, бархата. Его кожа горела. Пылала как пламя и жгла ладони.

– И? Нравится? – кажется, я пялилась слишком долго. Пришлось покачать головой, свирепо взглянуть на Марата и получить в ответ тихий смех. Он улыбался, но продолжал заворожено рассматривать меня. А я тряслась от страха, понимая, что сделать следующее будет еще сложнее. – Уверена, что не нравится? – вот теперь его голос изменился. Появились твердые низкие нотки. Властные и ледяные.

– Вы, Марат Русланович, болтаете много, – огрызнулась в ответ и склонила голову набок, задумчиво рассматривая его рот. Губы расплылись в улыбке. Он насмехался надо мной, даже.

– Я болтлив? – удивлено изогнул бровь.

Кивнула, но продолжила зрительную борьбу.

– Вам помочь заткнуться?

– Рискнешь? – не знаю, догадывался ли он о том, как я собиралась закрыть его рот, но то, что я наклонилась вперед, и заметила, как он жадно впился взглядом в грудь, придало мне надежды. Не догадался. Он решил, что позволю ему дотронуться до себя, накрою его рот грудью, чтобы он вобрал в рот соски и начал их терзать. Но я обманула мужчину.

Подползла немного вперед, удачно миновав пах и напряженный член, который по-прежнему натягивал ткань брюк. Миновала и живот, но все же скользнула соском по его губам. Лишь касание, в собственном животе будто что-то набухло. Странно защемило в груди, и я вдохнула поглубже, борясь с неизведанным желанием. Резко приподнялась, преодолела под его то ли возмущенное, то ли удивленное восклицание, и очутилась на плечах, обхватывая бедрами крепкие руки.

– Марат Русланович, пора вам заткнуться, – прошептала я, приподнимаясь вновь и позволяя его губам поцеловать меня там. Вот так, теперь власть в моих руках.


То, что происходило между нами, напоминало безумие. Сумасшествие, которое грозилось смыть волной остатки разума. Черт, я отключил голову и позволил девочке творить такое, на что она не была способна в силу своей неопытности. Неужели подсмотрела где, или кто научил?

На мгновение я замер. В груди неприятно щелкнуло, будто сердце пропустило удар. Не думал, что мог ощутить подобное. Но я позволил ей вести игру. То ли я накрыл ее сладкие складки, то ли она поработила мой рот. И моему удивлению не было края, когда я понял, что девочка-то возбуждена. Я пил ее, лизал, играл, а она вцепилась в мои плечи, потом выгнулась, и жалобный стон сорвался с ее губ. Настоящий ли? Я уже сомневался, но продолжил незатейливую игру, позволяя ей думать, что власть теперь в ее слабых руках. А после того, как Варя дернулась, содрогнулась и тихо заскулила, я осознал, что черт, никакая это не игра. Она чувствовала.

Я продолжил пить ее, а сам расстегивал ширинку. Она не видела, не слышала. Ее глаза закрыты, губа прикушена от наслаждения. Она дышала так громко и тяжело, что не могла услышать, как я высвобождал член из штанов. И в тот миг, когда Варя была на грани, я подхватил ее под бедра, поднял над собой, стащил вниз и коснулся головкой мокрых от ее влаги и моей слюны складок. Теперь она была готова для меня. Черт, почему я не думал об этом раньше? Почему не мог сделать вот так? Подготовить, расслабить, почувствовать, и отключить голову, засунув страх как можно дальше.

Варя открыла глаза и удивленно уставилась на меня.

– Моя очередь, – усмехнулся я, и слегка толкнулся в нее.

Она приглушенно вскрикнула, но не застонала от боли. Не стала отбиваться, сопротивляться, плакать. Положила руки на мой живот, позволяя и дальше опускать свои бедра. Я погружался в нее, завоевывал каждый миллиметр, слушая ее сбитое дыхание, смотря в ее красивые искренние глаза. Я видел там то, что не встречал в ней никогда. Страсть.

Кажется, мы проиграли.

Я вошел в Варю лишь наполовину, а было так узко, что хотелось зарычать. Почему так? Почему девушка, которую хотел до безумия, не мог брать так, как желал? Почему не мог просто развести ее ножки, вбиться до упора и яростно трахать. Я должен был держаться, тем и занимался, пока не ощутил то, как Варя сама не начала насаживаться. Погрузилась почти до конца, прикрыла глаза и прикусила губу. Что же, это было опасно. Потому что я сжал ее бедра, часто задышал и чуть не рванул на себя, но готов был петь дифирамбы вернувшейся выдержке.

– Ты как?

Она просто покачала головой, открывая глаза. Надавила ладошками на живот, выпрямилась, поджала меня коленками.

– Ох, рискуешь, – теперь я уже рычал.

Варя кивнула. И приподнялась немного вверх. Заскользила по члену, опустилась вниз. Вновь и вновь. Медленно. Чертовски медленно. И невероятно. Нахрен отрубило все мысли в голове. Лишь я. Лишь она.

Тихий стон заставил меня распахнуть глаза и посмотреть на девушку. Она кусала губу, словно сдерживалась, и продолжала тягучую как мед пытку на члене.

– Варечка, если ты будешь продолжать так делать, я тебя придушу.

– Как? – она удивленно уставилась на меня.

– Кусать свои губки, – я улыбнулся и подхватил ее бедра. Помог набрать темп, все еще медленный для меня, но безумный для нее.

Удивление сменилось улыбкой, хитрой, но в то же время безумно красивой. И я не сдержался. Вцепился в ее бедра, стал таранить девушку, удерживая на себе. Теперь уже она пыталась сопротивляться, но срывающиеся стоны подхлестывали меня. Я смотрел на ее лицо, на прикрытые глаза, на румянец, пылающий на щеках. Какой же красивой и открытой она была в тот миг, когда я ощутил, как сжались стенки ее влагалища, как плотно она обхватила член. Вцепилась в мои руки, впилась ноготками, откинулась назад. По телу прошла крупная дрожь. Спазм, бивший по моим нервам. Она кончила. Черт меня дери, девочка только что кончила!