— Ладно, пойду с тобой в этот пансионат, — вдруг, к удивлению Сабины, произнесла дочь, не отрывая взгляда от планшета.

«Вот я и доигралась», — промелькнула у Сабины ехидная мысль. Теперь целый день перед глазами у нее будет торчать крайне критично настроенная дочурка.

Это было очередное тяжкое испытание. Ружа, которую Сабина, как бы там ни было, все же хотела продемонстрировать друзьям и похвастаться ею, вела себя точно капризная принцесса, хотя все общались с ней тепло и никто не проронил ни малейшего замечания относительно ее, мягко говоря, необычного внешнего вида. Разумеется, она пренебрегла утепленной курткой-аляской, которую подсунула было ей Сабина, — девушка не желала отказываться от своего богемного пальто, не говоря уж об остальных шокирующих деталях образа.

— Эй, попрошу меня не дурить, ты ей не дочка, ты, навьерное, шестра? — К своим приветственным возгласам Тео присовокупил похлопывания по спине, и девушка отступила на шаг назад. — Что ты будьешь ешть?

— Спрашиваете, что я буду есть? — переспросила Ружа, намеренно громко и четко произнося каждый звук и подчеркивая этим дурной выговор Тео. — Спасибо, я не голодна. Впрочем, не думаю, что у вас здесь имеется что-нибудь подходящее для меня. Я ем только organic food[79], а в последнее время стараюсь вообще перейти на raw food[80], — надменно заявила она.

— О, и правда, raw у нас не очень-то… — принял озабоченный вид Тео. — Разве что ты любьишь сырую ягнятину, ха-ха-ха! Это мы тебье подадим с удовольствием.

Ружа не сочла нужным отреагировать на это предложение, а хлопотавшая в зале Кася послала подруге многозначительную улыбку. Она мигом поняла, с какими проблемами приходится иметь дело Сабине. Та над головой дочери переглянулась с Касей и закатила глаза, и это даже принесло ей небольшое облегчение.

Она отвела дочь в конторку — хотела освободить остальных от ее утомительного общества, поскольку девчонка вела себя точно измотанная жизненными тяготами чертовски вредная старушка.

— Ну и чем ты здесь, собственно, занимаешься? — спросила Ружа, осматривая мини-кабинет.

— Помогаю друзьям управлять этим заведением. Составляю график работ, планирую покупки, слежу за оплатой счетов — ну, всякие организационные моменты. Ну и много общаюсь с постояльцами, чтобы знать, что им по душе, а что не очень. Мы с Касей и Тео все время что-то выдумываем, чтобы улучшить то, что есть сейчас.

— Boring![81] — Девушка подавила зевок и недоверчиво посмотрела на мать. — Ну и перемена с тобой случилась! Откуда такое желание поиграть в хозяйку? Ты же отродясь ничего не делала по дому.

Сабина потеряла дар речи. Она ничего не делала по дому? Ну, может, ее и впрямь трудно было назвать идеальной домохозяйкой, но как у этой соплячки язык поворачивается предъявлять ей такие упреки? С тех пор как Ружа вошла в переходный возраст, она ведь и пальцем не пошевелила, чтобы помочь в чем-нибудь, что не касалось бы ее непосредственно! Действительно, когда Сабина была еще замотанной журналисткой, в их доме царил некий хаос — за уборку она принималась лишь тогда, когда кучи сваленных предметов начинали опасно покачиваться. Кроме того, нередко им случалось есть готовые блюда из кулинарии, но ведь и они, так или иначе, не сами собой появлялись в холодильнике. А когда Сабина стала уже популярной писательницей, ей не обязательно было заниматься домом лично — она могла позволить себе оплачиваемую помощницу и не видела ничего дурного в том, чтобы такой возможностью пользоваться. Но, разумеется, когда сам ни о чем не заботишься, то даже не осознаешь, что кому-то все же приходится все это для тебя организовывать.

— Я столько лет сидела дома, в обществе разве что моих вымышленных персонажей, что теперь такая динамичная работа мне только в радость. — Она решила не поддаваться на провокацию и спокойно пояснить Руже, почему так полюбила пансионат. — Здесь все время что-то происходит, каждый день не похож на предыдущий. А что самое главное — я очень сблизилась с людьми, с которыми работаю. — Она все не теряла надежды пробудить наконец в дочери хоть какие-то человеческие движения души.

Но надежда оказалась иллюзорной. Девчонка надула губы.

— Небось, с этим lover boy[82]? — Она улыбнулась неприятной улыбкой.

— Оставь эту чушь. — Сабина сумела выдержать взгляд дочери. Прояви она хоть тень слабости — это был бы конец. — Не могла бы ты хоть иногда отбрасывать свой цинизм? Если ты и дальше будешь на все и на всех плевать, тебе придется очень нелегко в жизни.

Но Ружа лишь пожала плечами, и Сабина почувствовала, как силы вдруг покинули ее.

— Знаешь что, не стоит весь день мучиться, раз уж тебе здесь так не нравится. Возвращайся домой, или, я не знаю, сходи на пляж, хотя пляж — это для тебя наверняка слишком банально… В общем, делай то, что тебе хочется. Но я не желаю, чтобы ты так отвратительно вела себя с людьми, которые мне дороги.

— Да нет, я все же останусь. Вообще-то я могу съесть breakfast[83]. — Дочь опять огорошила ее, развернулась и ушла, оставив ее одну в крохотной каморке.

«Эта девчонка меня замучает! Если до конца дня меня не хватит удар, это будет чудом».

Какое-то время Сабина наслаждалась тишиной, воцарившейся после исчезновения Ружи. Но все равно она знала, что дышать полной грудью не может. Пока дочурка-чертовка рядом, Сабина вынуждена передвигаться по минному полю. «Надо найти для нее какое-то занятие, чтобы она не торчала здесь все время. Ничего хорошего из этого не выйдет, — думала она. — Вот что: позвоню-ка я Анджею. Пускай он велит ей возвращаться в Варшаву. Раз уж они друг друга так облизывают, а Доброхна такая замечательная, так пусть Ружа с ними и живет». Но этот план Сабина вынуждена была отбросить, не успев даже как следует обдумать: любовь Ружи к комфорту не оставляла шансов, что она согласится отправиться на Хомичувку. «А может, действительно обратиться к Люцине? Пускай она устроит ей этот идиотский кастинг, все равно ничего из этого не выйдет, а соплячка, по крайней мере, не будет сидеть у меня на голове и отравлять мне жизнь». Но стоило Сабине об этом подумать, как ее тут же залило волной жгучего стыда. «Я самая ужасная мать в мире! А поскольку и Ружа на конкурсе самых ужасных дочерей вполне могла бы рассчитывать на призовое место, мы с ней попросту друг друга стоим!»

И тут очередная мысль заставила ее вскочить из-за стола. Надо как можно скорее объяснить ситуацию Борису. Пока Ружа здесь, нужно объявить абсолютное эмбарго не только на домашние свидания, но и на все тайные пересечения тет-а-тет на работе, на поглаживания украдкой и сорванные на бегу поцелуи, когда никого нет поблизости.

Она направилась в кухню, намеренно с черного хода, чтобы не проходить через ресторан и не наткнуться на Ружу. Но первым человеком, которого Сабина увидела в кухне, оказалась именно… Ружа. Она стояла за спиной у Бориса на опасно близком, с точки зрения Сабины, расстоянии — то есть почти висела на нем.

Парень составлял блюдо de marisco[84] — авторскую комбинацию закусок родом как с балтийского побережья, так и из Средиземноморья.

— При твоем-то лице и теле? Я уже вижу тебя на рекламных плакатах Таймс-сквера, — рассуждала она у него над ухом. — Кляйн[85] все время делает ставку на традиционную мужскую внешность, плевать он хотел на эту моду на женоподобных. Хорошо очерченная челюсть, выразительный взгляд, идеально скульптурная грудь, ну и кое-что в штанах — мы же говорим об underwear commercial[86]. Смотрю я на тебя и вижу — все совпадает. У тебя есть шанс, bro[87].

«Господи Иисусе, неужели я это и взаправду слышу?» Наблюдать за таким нескрываемым флиртом в исполнении собственной дочери — это было уже слишком.

— Ты считаешь? — Кажется, в голосе Бориса прозвучала кокетливая нотка?! — Я никогда не пробовал позировать фотографам. Не думаю, что у меня получилось бы.

— Не попробуешь — не узнаешь, darling[88]. Я торчу в Нью-Йорке уже немало времени, вращаюсь среди всех этих людей. Я знаю, кто годится, а кто нет. New York is the center of universe[89], старик. Fame[90] или бабки открывают перед тобой любые двери. А если ты попадешь в большую рекламную кампанию, то получишь и первое, и второе. Будешь гулять на вечеринках с самыми красивыми и талантливыми людьми мира. Все захотят с тобой познакомиться. Exciting, isn’t it?[91]

— Наверняка. — Он обернулся к ней, улыбаясь, и подмигнул, а Сабина почувствовала укол в сердце.

Ружа не отступила назад — не дала ему пройти.

— Хочешь кальмаров? — спросил он, кивая на блюдо, которое держал в руках.

Девушка с видом искусительницы взяла пальцами жареного моллюска и медленно, чувственно отправила его в рот. Борис улыбнулся еще шире и обошел ее, направляясь в зал. Она посмотрела ему вслед и тряхнула своим зеленым хвостом, завязанным сегодня высоко на макушке. Усмехнулась.

— Пани Сабинка, будем вводить что-нибудь новенькое в меню на следующую неделю? — окликнула Сабину Марыся, направляясь от гриля к кладовке.

Она время от времени бросала недовольные взгляды на Ружу — явно не была рада присутствию на своей территории этой девчонки-чудачки, которая с утра важничала так, точно была у себя дома.

Сабина вздрогнула: она и внимания не обратила, что в кухне есть кто-то еще.

— Да… то есть я думаю, что да. Я еще поговорю с Касей и Тео, но ты права — давно пора запланировать что-то новое, — дала она вполне осмысленный ответ, хотя сердце у нее бешено колотилось, а ноги были будто ватные.

Ружа посмотрела на нее.

— О, hi[92]. Давно ты здесь?

— Достаточно.

— Классный этот Борис! Чего он киснет в этой сраной глуши? — с бесстыдной улыбочкой проговорила девушка.