— Да они же его порвут, как Тузик грелку.

Тело Гловера несколько раз вздрогнуло то ли смеха, то ли от кашля:

— Ты и здесь решила проявить человеколюбие? Тогда расслабься. Эти люди уйдут со своих постов и из партий тоже. Так что их разборки будут больше похоже на грызню беззубых. Черт, ты не представляешь, сколько народу здесь было замешано.

— Хочешь сказать, что ты за один день выкосил половину британского истеблишмента?

Расслышав напряжение в ее голосе, Индеец повернул голову и подмигнул:

— Не я. Этим займется Клейтон. Как я и ожидал, он только обрадовался шансу выполоть политический огород. И начнет с собственной партии.

Ну да, Тобиас Клейтон, который и сам не прочь стать мэром.

— Он будет баллотироваться вместо Мелвилла?

Гловер помотал головой:

— Нет, эта замена в последний момент произведет слишком много шума. Скандал не нужен никому, кроме журналистов. Так что извини.

— Да я и не в претензии.

Индеец повернулся на бок и, подперев рукой голову, удивленно уставился на Кэти:

— Серьезно?

Кэти кивнула:

— Да. Оказывается, мне совсем не нравится ломать судьбы людей.

— Даже плохих?

— Только по необходимости. И без всякого удовольствия.

Гловер кивнул, словно получив подтверждение собственным мыслям:

— Так ты поэтому не стала требовать ничего для себя?

— А что мне нужно? — Пожала плечами девушка. — У меня все есть. Но… — она немного поколебалась, — …если хочешь сделать мне приятное, набей морду Мелвиллу.

Александр снова откинулся на спину, чтобы как следует посмеяться:

— Ты не представляешь, скольким людям это доставит удовольствие. — Затем вернулся в прежнюю позицию. — А та девушка с видео? Зачем ты попросила для нее вид на жительство?

Наверное, это прозвучит несколько пафосно, ну и пусть:

— Потому что ее любовь живет здесь. А у нее нет ничего, кроме любви.

Ни тени усмешки в ответ, абсолютно серьезный взгляд:

— Знаешь, можно полжизни строить свой бизнес, зарабатывать деньги, добиваться поддержки политиков, а потом понять, что не имея любви, не имеешь ничего.

— Невероятно.

— Невероятно до смешного.

Ну, и как теперь ему сказать? Она не сможет, во всяком случае, пока он так на нее смотрит. Мягко толкнув Александра в плечо, Кэти заставила его лечь на спину и запустила пальцы в густые черные волосы, расчесывая их как гребнем. Эта простая ласка всегда помогала снять напряжение, когда Индеец клал свою усталую голову ей на колени. Он даже утверждал, что ее руки способны исцелить головную боль.

— Александр… — Тонкие пальцы скользнули ему на веки. Пусть не смотрит. — Ты сегодня изменил жизнь многих людей.

— Ты тоже, — беззвучно шепнули его губы.

Он был прав. Именно Кэти столкнула первый камень, Индеец лишь превратил это почти случайное падение в настоящую лавину. Во что же будут выливаться ее поступки рядом с ним? Если она останется…

— Мне страшно. — Он не двигался, ожидая продолжения. Только губы затвердели. — Ты такой… неотвратимый. И я меняюсь рядом с тобой. — Гловер хранил молчание. — Меня пугают размеры твоего влияния на мир. А я всего лишь… — «муха», чуть не сказала она, — …человеческая женщина. Мне не по себе среди таких больших… — «людоедов», чуть язык себе не откусила, чтобы удержать это слово несказанным.

Осторожно, боясь спугнуть тишину, Кэти вернула руку себе на колено. Индеец так и лежал с закрытыми глазами, такой суровый и бледный. На покойника еще не похож, мелькнула дурная мысль, но на надгробие вполне.

— Я запуталась, Александр. — Нет, пора поскорее заканчивать, пока не скатилась в щенячий скулеж. — Мне надо подумать. Побыть одной. Не удерживай меня, пожалуйста.

Он не пошевелился ни разу, ни когда она побросала в сумку те немногие вещи, что хранила здесь, ни когда собирала с кресла и комода свои блокноты. Ей уже стало казаться, что они так и расстанутся с этим каменным молчанием на душе, когда Гловер вздохнул и пошевелился:

— Кэти?

— Да?

— Запомни, что бы ты ни сделала, я использую все свои возможности, чтобы защитить тебя. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не обращу свою силу против тебя. Ты мне веришь?

— Да.

Она действительно поверила. Без колебаний и сразу.

— Хорошо. Теперь иди.


Кэти хватило сил продержаться в лифте, а затем в такси. Она даже смогла сама открыть дверь своего дома и подняться на второй этаж. Слезы прорвались при виде старого свитера, который она стащила у Индейца, чтобы носить у себя дома и класть под подушку, когда его нет рядом. Она второпях забыла его на кровати, когда в последний раз переодевалась здесь.

В тот день такси уже десять минут ждало за дверью, от звонков из редакции раскалился телефон, а она не могла думать ни о чем, кроме того, что на срочную правку и согласование статьи уйдет не больше часа, а затем она сможет подняться наверх и вновь окажется внутри волшебного фонаря, где все ее жизнь обретала настоящий смысл.


Не сдерживая рыданий, девушка повалилась на кровать и изо всех сил прижала к груди мягкий серый ком, пахнущий горячим деревом и дымом.

______


(56) Белгравия, Челси — Престижные районы Лондона

(57) Библия описывает, как жена и дочери праведника Лота превратились в соляные столбы, оглянувшись на город Содом


Глава 31


С самого воскресного утра настроение Виктории было ни к черту. Вчера ей снова пришлось садиться за стол в одиночестве.


Гловер пропускал уже четвертый субботний обед подряд. Когда-то их еженедельные встречи за столом, сервированным хрусталем и фарфором, приобретенным еще бабушкой Виктории, были традицией, которой неукоснительно придерживались, как тетя, так и племянник. Если уж Александр начал отказываться от многолетних привычек, значит, в его жизни происходило нечто экстраординарное.

Добиться правды по телефону было невозможно. На все свои вопросы Виктория получала один ответ: все хорошо, много работы, не приеду, извини. Слухи доносили одно: в офис племянник являлся без опозданий, элегантный, как Браммел (58), выбритый до синевы, как баклажан, и злой, как сатана.

Женщина поправила перед зеркалом прическу, мизинцем убрала помаду в морщинке у рта и подняла трубку телефона:


— Уэсли, седлайте роллс-ройс, мы едем в город.

Придется все выяснить самой.

* * *

Виктория окинула быстрым взглядом гостиную. Пожалуй, все выглядело не так плохо, как она опасалась. В пентхаусе чисто (ну, да, прислуга убирает), на журнальном столике стоит бутылка коньяка и стакан (но бутылка отпита всего на треть), рядом ноутбук и стопка бумаг, часть из которых уже перекочевала на пол (значит, работает), щетина на щеках максимум двухдневная (ага, действительно выползает иногда из своей норы). Ну, что ж, с этим уже можно работать, решила она.

— Где взять второй стакан? — Спросила она у удивленного вторжением племянника.

Гловер кивнул в сторону бара, где на серебряном подносе вокруг графина толпились широкие хрустальные стаканы для виски. Поставив свой рядом со стаканом Александра, Виктория щедро плеснула из бутылки себе и ему.


Племянник продолжал смотреть на нее все с тем же недоверчивым интересом. Пришлось пояснить:

— Будем пить дуэтом.

— Подожди, — попросил Гловер, — сейчас принесу лимон.

— Закусывать коньяк лимоном придумали тараканы в голове, — отрезала Виктория, поднимая свой стакан.

Александр предпринял еще одну попытку, правда, довольно вялую:

— В твоем возрасте вообще пора завязывать с выпивкой, — проворчал он, уже потянувшись к своей порции.

Ну уж нет, решила тетушка:

— А возраст придумали мужчины, чтобы лишний раз позлить женщин.

Больше возражений не возникало, и они молча выпили. Первой тишину нарушила Виктория:

— Кстати, а по какому поводу мы пьем?

Видимо, Александр не видел смысла скрытничать. Это в детстве было хорошо: прикрыл глаза ладошками, и разбитой вазы как не бывало. А как быть, если снова разбита кое-как склеенная жизнь?

— Как ты смотришь положительно на то, чтобы выпить еще?

Виктория в слова не играла, просто пододвинула ближе стакан. Выпили снова.

— Меня бросила женщина. Любимая. Снова. — Гловер поднял голову и посмотрел ей прямо в лицо.

Выглядел он все-таки плоховато. И углубившиеся морщины около рта и чуть припухшая и синеватая кожа под глазами указывали: он все-таки пьет и в немалых количествах.

Словно прочитав ее мысли, Гловер подтвердил:

— Не хочу привыкать к снотворному. Лучше полбутылки перед сном. — Виктория вздохнула, а племянник, не дождавшись ее ответа, поинтересовался: — Вот ты умная, тогда скажи, почему мне так не везет?

Ну, хватит, разозлилась Виктория. Молодой, здоровый, богатый — сидит и жалеет себя, как старая девственница. Вот почему умные люди так часто живут как дураки? Терпение, которым она, казалось, запаслась в избытке, закончилось внезапно и безоговорочно.

— Да уж не потому что ты в детстве плохо кушал! — Рявкнула старуха. Не ожидавший от тетки такого пыла, Александр откинулся на спинку дивана, однако, стакана из рук не выпустил. — Говори, что ты сделал Кэти?


— А почему ты решила, что я ей что-то сделал? — Надо же, он еще и спорит. Гловер страдальчески сморщился: — Она такая хрупкая, ее и обнять-то покрепче страшно было.

Виктория уставилась на Александра недоверчиво прищуренными глазами. Интересно, а кто еще мог быть виноват в ссоре такого нежного ангела, как Кэти, с этим упрямым бесом, ее дорогим племянничком?

— Тогда скажи, что ты НЕ сделал?