И именно в этот вечер я ощутила себя взрослой. То ли виной всему это красное платье, то ли выпитое мною шампанское. Я впервые его попробовала.

И я впервые была в таком великолепном месте, как это. Впервые на такой вечеринке. На ней пахло совсем другой жизни. Для меня, детдомовской оборванки это было чем-то вроде царского дворца и бала. И я здесь, как в сказке сжимаю ножку бокала, и холодный напиток леденит мне ладонь. Я осматривалась во всю по сторонам. Восхищенно глядя на камин с мелькающими языками пламени и на ковры с длинным, мягким ворсом. На меня не обращали внимание и забыли обо мне едва мы приехали. Какое-то время проявили болезненный интерес, но едва заиграла музыка и начали разносить алкоголь я была забыта, и богачи переключились на иные объекты внимания и сплетен. Как родственница Барского я уже не была никому интересна. А я, разгоряченная шампанским, искала взглядом Барского и не находила. Лишь видела всех этих холенных мужчин и женщин. Они флиртовали, болтали, смеялись. Баловни жизни, купающиеся в роскоши. На каждом дорогие наряды, сверкают серьги и браслеты, дорогие часы. И меня от чего-то взяло зло. Все им ни по чем. Плевать на голодающих детей, на бомжей на улице. Они развлекаются. У них нет проблем. Такие, как я, для них жалкие насекомые. Женщины в роскошных нарядах и мужчины, сошедшие с обложек журналов. У всех надменные, презрительные взгляды. Все смотрят друг на друга с нескрываемым превосходством, а снующих между ними официантов совершенно не замечают. И я вспомнила, как вообще люди смотрели на нас на улице. На меня и моих друзей. Сколько ненависти и ярости в их взгляде. Как будто сиротство и бедность — это какая-то болезнь, как проказа. И я смотрела как сейчас они поглощают еду с тарелок, как пьют спиртные напитки, едят ложками красную игру, рыбу, мясо. Они сидят, стоят рядом со мной. А еще вчера они бы не плюнули в мою сторону. Какая-то женщина остановилась возле меня и сказала, что у меня потрясающее платье и спросила от кого оно. А я и не знала, что ей ответить. На помощь пришла Светлана и увела чуть подвыпившую мадам за собой.

— А кто эта девочка, Свет? Правда родственница? Где Захар ее нашел? У вас вроде нет родственников.

— Есть. Я сама была удивлена, но есть.

Они ушли вглубь залы, а я опять осталась одна. Совершенно чужая на этом празднике жизни.

— Опачки. Моя сестренкааа, — выпалил Игнат и пьяно мне улыбнулся. С ним рядом был какой-то очень симпатичный парень. Явно более трезвый, чем мой, так сказать, братец. Вспомнилось, что кажется из за него Лариса так хотела присутствовать на этой вечеринке. Что ж у богатенькой сучки хороший вкус. Парень и правда симпатичный… Но совершенно мне не интересен, хоть и взглянул на меня с нескрываемым восхищением.

— И тебе здрасьте.

Чуть попятилась назад, но Игнат схватил меня за руку.

— Знакомься, Ян, это моя… эммм… сестра что ли.

Второй парень осмотрел меня с ног до головы и приподнял одну бровь. И теперь я совершенно отчетливо видела интерес в его взгляде. Мне это невероятно польстило. Раньше парни на меня так не смотрели.

— Ничего себе сестренка. А где ты раньше ее прятал?

— Нигде. Папочка где-то нашел и приволок домой. Я просил собаку в детстве, он видать вспомнил и…

— Зачем ему была нужна собака, если у него есть ты и твоя сестрица.

Сказала я и развернулась, чтобы уйти. Но ублюдок схватил меня за локоть и дернул к себе так, что я чуть не упала.

— Слушай сюда, сучка. Я сделаю все, чтоб тебя не было в моем доме. Ясно? Чтоб ты там не задумала — я насквозь тебя вижу. Не выйдет мою семью разрушить. Нам без тебя прекрасно жилось.

— А я к вам и не напрашивалась. Своему отцу говори все это. Или яиц не хватает?

— Я тебя в порошок сотру!

— Попробуй, наркоман хренов. От передоза для начала не сдохни.

— Чтооо?!

Он взревел, но Ян удержал его за плечи.

— Ты чего? Угомонись. Это же девчонка. Все. Пошли. Там Северские приехали. Алекс-шлюшка отсосет тебе в туалете с превеликим удовольствием. Алекс три икса эль. Ты знаешь в каком месте их три, она всегда не против, говорят она благотворительностью занимается — всем дает, — подмигнул Игнату, а мне кивнул головой, мол, давай уходи. Я поспешила удалиться в один из коридоров, мысленно благодаря друга Игната за адекватность.

Я решила, что не хочу больше туда в эту толпу. Хочу где-то пересидеть все это веселье и потом спокойно поехать домой. Пошла по коридору в поисках комнаты, где можно укрыться от толпы. Я так и не поняла, кто хозяин вечеринки и к кому мы приехали. Я толкала каждую из дверей, но они не поддавались, пока не толкнула одну из них и не замерла. Увидела Захара. Он стоял, облокотившись о стену, без пиджака и галстука, манжеты рубашки завернуты до локтей и меня тут же повело от вида его сильных рук. Широких запястий и выпирающих вен порослью волос.

Пуговицы его рубашки расстегнуты и мне хочется выматериться вслух. Какие же холодные и жесткие у него черты лица. Притягивают и отталкивают одновременно. Особенно его взгляд и эти поджатые губы. Узкая верхняя и полная нижняя Я вспомнила какие они на вкус и невольно тихо выдохнула. Какой же он опасный и притягательный. Сильный, мощный и в тоже время изысканно утонченный. Энергетика бешеная без шанса не попасть под его воздействие. Ужасно захотелось коснуться его. Ощутить эту мощь под ладонями. По всему телу прошла волна горячей дрожи, как кипятка. И в эту же секунду появилась какая-то телка. Словно из ниоткуда. Она стояла ко мне спиной, покачиваясь на высоких каблуках и тряхнула длинными темными волосами. Фигура, точенная как у модели. Она судя по всему расстегивала свою блузку и Барский смотрел на нее горящим взглядом… а меня окатило волной ядовитой ревности и злости. Что за дрянь? Он что прямо здесь с ней? Его ж жена в зале. Совсем рядом.

Девка медленно, покачивая бедрами, подошла к Барскому, а он рывком привлек ее к себе. Я увидела, как его сильные ладони погладили ее спину, потом он снял с нее блузку и щелкнул застежкой лифчика. Сволочь! На пальце сверкает обручальное кольцо! И я… тут же я стою. Да кто угодно может войти! Но ему было плевать. Я за это его и ненавидела, и восхищалась. Он не отказывал себе ни в чем и ему плевать на остальных. Уверенный в себе, позволяющий себе что угодно хищник. Барский гладил ее голую спину, потом спустился к ягодицам, слегка ударил и резко развернулся вместе с девушкой, впечатывав ее в стену. Она жалобно застонала, обвила его бедро стройной ногой, зарылась руками в его волосы, а я лишь видела, как его рука скользит по ее груди, большой палец гладит вытянутый сосок, как он задирает на ней юбку. Я вся тряслась и клокотала от ненависти к ним обоим. Особенно к ней… потому что мне до боли в каждой клеточке тела захотелось, чтоб это ко мне он так прикасался. Чтоб я стояла там на ее месте.

Наверное, я выпила слишком много шампанского. Я ведь не могу вот так думать. Не могу его… его хотеть? Это ведь так называется? Хотеть. И я не могла двигаться, не могла сделать ни единого вздоха, грудь сдавило, стянуло и низ живота разболелся, а там, где сердце стало невыносимо больно. Меня трясло, и я не знала от чего именно: от злости, ревности или от вот этого желания быть там, где она. Чтоб он ласкал не ее, а меня, чтоб я вот так же стонала и запрокидывала голову, чтоб я шептала его имя. Захар делал с ней что-то немыслимое, он сводил ее с ума каждым прикосновением, заставлял извиваться и хватать широко открытым ртом воздух. И я даже не представляла, что вытворяли его руки у нее под юбкой. Но меня трясло от этого зрелища и хотелось орать, чтоб они оба прекратили. Барский развернул девушку спиной к себе и придавив к стене, потянул за бедра к себе, поднимая юбку ей на поясницу. Я больше не могла на это смотреть. Бросилась оттуда прочь на дрожащих ногах, с пульсирующей в висках кровью и кипящим адреналином.

Мне нужно было выскочить на улицу. Куда угодно. Вдохнуть свежего воздуха и успокоиться. Меня продолжало трясти от увиденного. Я бросилась к веранде, дернула на себя дверь и в ту же секунду меня схватили за руку. С раздражением обернулась и увидела Яна. Он с восхищением смотрел на меня и громко, стараясь перекричать музыку, сказал:

— Эй, там холодно. Заболеешь. Ты курить?

Я не знаю зачем кивнула.

— На, надень мой пиджак и пошли вместе покурим.

Я смотрела ему в глаза, а перед моими Барский с той девкой и мысли… мысли, что они сейчас там делают вдвоем. Ведь я прекрасно знала, ЧТО именно он с ней делает и от этого болело в груди и раздирало внутри огнем. Хотелось что-то сделать. Что-то, чтоб унять этот огонь. Ян набросил мне на плечи свой пиджак. Прикурил одну сигарету мне, одну себе. Протянул… а я забрала ее, затянулась. И вдруг схватила его за затылок и, притянув к себе, поцеловала в губы. Он вначале отпрянул.

— Ты чего?

— Ничего…

— Ни хрена себе ничего…

И сам впился в мой рот, а я все еще видела перед глазами руку Захара, шарящую по груди брюнетки. Целовалась я впервые. И… мне было никак. Не то чтобы противно. Но непонятно. Мокро, скользко и как-то странно. И его язык похож по вкусу на тряпку. Ян постанывал и тяжело дыша прижимал меня к себе дрожащими руками.

— Обалдеееть, — выдыхал мне в губы, — ты мне сразу понравилась. Я и не мечтал даже… что так быстро.

Но едва его руки принялись шарить у меня впереди, пытаясь накрыть мою грудь, я пнула его в плечи, но он еще сильнее прижал меня к себе. И в ту же секунду почему-то отлетел назад. Я даже не успела отреагировать, когда увидела, как Захар впечатал Яна лицом в стену и за шкирку оторвал от нее, разворачивая к себе. У парня из носа текла кровь и была счесана щека.

— Чтоб я тебя возле нее не видел! Поняяял, сопляк?! Увижу — яйца оторву!

Открыл дверь и вытолкал пацана в темноту коридора, а потом развернулся ко мне. Глаза, налитые кровью. Рот скривился. Руки в кулаки сжаты, так что кажется у него жгуты вен сейчас трещать начнут. Расстегнул ремень и резко вытащил из штанов… а мне стало страшно. Я шарахнулась к стене и всхлипнула, глядя на то, как он щёлкнул ремнем, сделав удар в воздухе.