На третий день выбежала я куда-то к новостройкам. Район этот уже знала, в моем городе не было ни одного района который был бы мне неизвестен. Я столько раз сбегала, что успела изучить каждый закоулок. Если идти пешком через новые пустые дома я выйду недалеко от метро, потом можно на трамвае и к вокзалу, а там можно и переночевать между киосками, картонками обложится и будет не так уж и плохо, а еще там жрачку найти можно на ура. Мы здесь со Славкой ночевали незадолго до его смерти. Наелись от пуза. При мысли о друге на глаза навернулись слезы, но я их зло проглотила. В голове его голос зазвучал:

«Чего сопли распустила, рыжая? Я все вижу. Не реви».

Славка умер от воспаления легких. В нашем лазарете считали вначале, что он симулирует боли в груди, потом, что у него вирус, а когда он начал задыхаться и бредить от температуры его забрали в инфекционку. Оттуда он уже не вернулся.

С того дня я ненавижу врачей. Я Андрею Всеславовичу, хмырю этому уроду старому всю тачку исцарапала и колеса спустила. Если б могла убила б его за то, что Славку вот так.

Бежать уже было больно. Я устала и выбилась из сил. Но если сейчас где-то присяду я вырублюсь от усталости и ночью замерзну либо менты найдут.

Надо идти к вокзалу и там уже расслабляться. Где-то глубоко ночью, шатаясь, я добралась до первых железнодорожных путей, потом нашла какую-то будку с газетами, натаскала картонок и зарылась под ними. Что делать дальше я решу завтра. Но в детдом точно нельзя. Не сейчас. Колобок проклятый меня точно там искать будет.

Ну что, Сенька, добилась правды? Нашла Барского? Вот теперь сиди на вокзале и дохни с голода, а в детдоме на ужин дадут манную кашу с комками. Я ее ненавидела, но сейчас я бы не отказалась даже от нее. Прикрыла глаза, вспоминая как первый раз узнала, кто я. Письмо мне пришло от Арины Афанасьевны Матешкиной. Конечно я потом писала ей и оказалось, что такой нет и не было никогда. Я даже искала ее в справочном и в библиотеку бегала, чтоб в интернете найти. Когда вскрыла письмо там оказались вырезки с газеты о гибели самолета с Назаровыми и адрес электронной почты, на которую я должна зайти. И больше ничего. Позже мне присылали фото Барского с мужчиной, которого звали Сергей Кириллович Назаров. Конечно, идиоткой я не была. Дважды два сложила. Я писала на мейлы, с которых мне приходили фото и письма, но мои послания всегда возвращались. Отправитель слал их с разных мейлов, которые потом удалял. Когда я спросила почему я? В самолете погиб так же и ребенок мне прислали очередное фото с Назаровым, красивой темноволосой женщиной и ребенком. Он держал на руках рыжеволосую девочку с двумя родинками на правом плече. Я сдернула футболку с плеча и уставилась на свои две симметричные родинки. Они были точно такими же, как и на фото.

Следующие фото опять были с Барским и моим отцом на открытии авиазавода, потом возле самолета, на крыле которого выведен логотип Барназ. Потом на банкетах, где они вместе. А последнее фото Барский один улыбается возле огромного самолета и на крыле только три буквы Б.А.Р

И приписка от моего отправителя: «Он уничтожил твою семью и забрал все себе. Присвоил дело твоего отца, назвал своим именем и жирует. Твой отец хотел уехать, хотел работать сам… и сразу после этого самолет, изготовленный на заводе Барского потерпел крушение. Ты ведь умная. Ты все поняла? Убийцу надо уничтожить. Я пришлю еще доказательства. А ты думай. Дочь Назарова имеет право на половину доходов Барского, если найдет способ получить все, что ей причитается».

И все. И больше не одного письма в течении года. За этот год я жадно изучала все что касалось Назаровых и Барского. Но ничего не находила. Все словно уничтожили, почистили, стерли. И я все больше убеждалась в том, что Барский убил моих родителей, чтобы забрать все миллионы себе… Только как я выжила? И почему я ничего не помню?

Я уснула… и мне снилось, как покупаю пистолет и захожу в кабинет Барского. Направляя ему в грудь, нажимаю на курок… И… мне вдруг становится невыносимо больно в груди. Пистолет отчего-то выстрелил в меня, а не в него. И боль не стихает, меня как будто бьет в грудь…

— Эй ты! Открывай глаза, чудо!

Я распахнула глаза, дернувшись всем телом. Передо мной стояли две телки в коротких юбках и кожаных куртках. От них пахло какими-то ядовитыми духами, и они пинали меня сапогами в грудь.

— Че! Охренели, сучки?

Я подскочила и протерла глаза кулаками.

— Ты глянь, оно еще и огрызается. Пупс будет в ауте. Ты, давай вставай. С нами пойдешь.

— Еще чего.

Осмотрелась по сторонам, потом на двух шлюх взгляд перевела.

— За место платить надо. Думала даром тут свои булки раскинула? Ты теперь пупсу сто баксов торчишь!

— Кому? Сколько?

Я еще со сна понять не могла, что они от меня хотят. Я ужасно замерзла и зуб на зуб не попадал. Рывком встала на ноги, поморщившись от боли.

— Какие сто баксов. Я только прилегла. Все пошла я. Отвалите!

— Пошла она, ты смотри.

Белобрысая явно в парике заржала и пнула меня в плечо. Я тут же накинулась на нее. Ну не было у меня сантиментов и не готовила я никого, не угрожала — я била. Меня так приучила улица. Иначе не выжить. Но я переоценила свои силы, слишком голодная, избитая, уставшая. Она меня на асфальт свалила, я впилась пальцами ей в физиономию, раздирая щеку и она истошно завопила.

— Отстань не то я тебе глотку зубами перегрызу.


И перегрызу, даже если насмерть забивать будут. Вторая девка свистнула, и я обернулась назад, увидев двух мужиков, пнула белобрысую коленом в живот, чтоб слезла с меня.

— А это мальчики Пупсика. Сейчас тебе сучка зубы повыбивают.

— Что за кипешь тут? Че орете? Охренели?

Он схватил меня за шиворот и оттянул от белобрысой, а потом грязно выматерился, увидев ее физиономию.

— Твою ж мать!

— Чтоо? Сильно? Ах ты бл***ина такая! Ты что сделала. Тварь?!.. Я тебя убью!

Но мужик тряхнул меня, не давая той наброситься с кулаками.

— Каролина. Она тебе щеку разодрала.

— Вот сучка. Пусть теперь за меня работает, тварина!

Мужик посмотрел на меня и заржал.

— И кто ее возьмет? Она ж вонючая, облезлая. На хер она нужна.

— Может и нужна. — сказал второй и прикурил сигарету, — у нас все бабы потасканные. А это свежее мясцо.

— Вы чего? Я просто спала. — запричитала я, — Зачем я вам? Нет у меня сто баксов, нету и десяти копеек.

— Ниче. Заработает. — прошипела белобрысая, промокая лицо влажной салфеткой, — У нас тоже не было. Отмыть, накрасить и будет старых козлов ублажать. Пупсу она понравится и нам отстегнет за нее. Мы с тобой поделимся или я расплачусь.

Она подмигнула Квадратному. Ну вот и все я опять попала в какую-то хрень. Куда меня вляпало снова. Чееерт, от них так просто не сбежать. Что же делать?

— Пошли, костлявая, найдем тебе применение. Вернешь бабло за ночлежку и отпустим.

— Какое бабло? Вы охренели? Нет у меня бабла.

— А она борзая. Эй, зубы нужны? Я могу и выбить. Лучше сосать будешь.

Он оскалился, а две сучки заржали. Мне стало страшно… я вдруг поняла зачем я им и что они хотят заставить меня делать. Наши иногда сбегали на заработки… две потом не вернулись нам так и не рассказали что с ними. А остальные… Одной аборт делали, а вторая от какой-то гадости лечилась от нее еще все шарахались.

— Нет. Не надо. Я просто уйду. Меня ищут, ясно? Найдут и ноги вам поломают.

— Ищут ее! Ты шавка детдомовская я такое за версту чую. Кому ты на хер нужна. Никто тебя не ищет.

— Все хватит болтать. Покажем ее Пупсу он решит, что с ней делать.

У одного из них зазвонил сотовый он ответил. Отходя в сторону, а второй меня тут же перехватил так же за шкирку.

— И где я тебе сейчас посреди ночи шлюху свежую и молодую найду? Они что у меня как на огороде растут? Мои сегодня все за тридцатку. Я понимаю. И что? Сколько? Бл**дь, не ну предупреждать надо. Я б может днем бы нашел какую-нибудь дуру деревенскую. А щас где я тебе откопаю нимфетку еще и с темными волосами. А глаза зеленые и целку не надо?

Та, что в белом парике пнула Квадратного в бок и кивнула на меня, но он поморщился.

— Я ее отмою, накрашу и будет девочка с картинки. Шмотки Лолитки остались. А ты со мной поделишься бабосиками… м… Лех?

Он прикрыл сотовый лапой и снова меня с ног до головы осмотрел. Потом перевел взгляд на белобрысую и ответил в трубку:

— Будет тебе девка. Когда надо? Окей, скажи, чтоб забрал как всегда с нашего места и деньги с него на карту Пупс вперед. И что, что клиент важная птица… ну а мне то что. Нае***т, а я потом натурой Пупсу платить буду? Меня на прошлой неделе подставил сынок ментяры нашего двух заказал и заплатил как чашку кофе. Ладно. На твою ответственность. Через час девку заберешь.

Посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Расплатишься с Лялькой и с Пупсом за ночлежку и можешь валить на хер. Поняла?

Ничего я не поняла, я лихорадочно оглядывалась по сторонам, то на одного смотрела, то на другого.

— Я же… не… я же.

— Что ты?

— Мне пятнадцать всего.

Он исподлобья на белобрысую зыркнул.

— Я ее так размалюю, что на все двадцать потянет. Таблеточку ей дадим и все будет ништяк. Поехали. Пупсик будет рад.

— Ну ты и сука, Валька. — сказала вторая темноволосая и сплюнула жвачку себе под ноги.

— Че я сука? Кручусь как могу.

— Она ж реьенок совсем.

— Я тоже ребенком была, когда меня отчим натягивал, а мамаша водяру глушила в соседней комнате и ниче пережила. А этой еще и денег дадут.

В эту секунду я дернулась в руках Квадратного, пнула его локтем в живот и заорала что есть мочи:

— Спаситееееее!

И тут же почувствовала удар в солнечное сплетение, присела на колени пытаясь отдышаться.