— В следующий раз заорешь ножичком разукрашу и в речку брошу. Как думаешь, когда найдут опознают?

— Пошел на х**

Подхватил за волосы и рывком на ноги поставил.

— Выбирай или отработаешь, или сейчас тебя прямо здесь разложим, а потом на корм рыбам или под рельсы.

— Отработаю, — всхлипнула я, — отпустииии.

Отшвырнул меня от себя, и вторая девка меня за талию обняла, помогая подняться и повела к машине.

— Ты Лехану не огрызайся… он чокнутый прирезать может. Отработаешь и пойдёшь себе… а может у нас останешься. Пупс своих не обижает. И пожрать будет и где переночевать, а еще … порошочек, таблеточки ну сама понимаешь все для настроения.

Нет, я не понимала. У меня впервые от страха по щекам слезы катились.

ГЛАВА 5


Сенька

Они наряжали меня, как рождественскую елку, а я думала о том, что скорее перегрызу глотку тому уроду, что меня собрался купить, чем позволю себя тронуть. Надо было в участок ехать. Лучше в колонию, чем под какого-то ублюдка в пятнадцать лет и за деньги. Нет, я не была романтичной. Во мне вообще романтика отсутствовала напрочь, но я не собиралась себя продавать. Лучше жрать баланду, чем раздвигать ноги, как эти шлюхи. Я другой жизни хочу. Я клялась себе, что выгрызу ее эту другую жизнь, мне не будут делать аборты как тем дурам, что искали себе домашних мальчиков и надеялись, что их приютит какой-то богатенький Буратино. Да, мы в пятнадцать и не такое видели и знали. Я тоже видела. Улица многое показывает и учит. Мы все это лет с десяти знаем, а то и раньше. Знаем, как можно быстро денег заработать помимо воровства. Только за воровство больше уважали, а к шлюшкам плохо относились могли избить и забрать все особенно если не делилась натраханным.

Пока белобрысая закрашивала синяк у меня на лице я смотрела в зеркало и кусала щеку изнутри сильно кусала, до крови. Ничего дайте мне только выйти отсюда. Когда-нибудь я вас сучек найду и патлы вам повыдираю.

— Ну вот. Похожа на человека. Парик натянуть и нормально. Тащи парик, Светик. Рыжую костлявую оглоблю на бабу похожую сделала.

— На тебя ты хотела сказать?

— Заткнись! Тебе до меня…

— Да прости Господи… упаси меня убогую.

Они натянули мне на голову вонючие волосы. И меня передернуло от гадливости. Черт его знает после кого эти патлы и шмотки грязные, я конечно не особо чистая, но эти две лохудры дали мне хоть ополоснуться в своей кмморке обшарпанной.

— Все. Уводи ее. Готово.

— А порошечек ей дашь? — спросила Светик. — Витек же давал тебе я видела.

— Хрена ей, а не порошочка. И так отработает на сухую.

— А мне… со мной поделишься?

— С тобой поделюсь если перестанешь языком чесать. Все уводи эту дрянь мелкую.

Квадратный и его дружок подхватили меня под руки и потащили на улицу. Я тут же ощутила, как стало зверски холодно ногам в капроновых чулках и почти голой попе, а под короткий топ и дутую белую куртку тут же забился холодный воздух и по моему телу расползлись мурашки. Уроды затолкали меня в машину на заднее сидение и сели по обе стороны. Тот, с щетиной, осклабился и сдавил мою коленку.

— А ты ничего, рыжая, вот отработаешь с клиентом я потом тебя ….отогрею. Ммм, Витек, отогреем рыженькую? Смотри какие ножки и тельце, не такая уж она и худющая. Тебе правда пятнадцать? Сисястая какая.

Потянул руку к моей груди, шевеля мерзко пальцами.

— Правда. Тронешь я тебе пальцы зубами отгрызу!

Они расхохотались, а потом он схватил меня за затылок и наклонил вперед.

— Язык отрежу и молчать всю жизнь будешь, ясно? Слушай внимательно, сучка. Сейчас тебя Витек в машину к одному хрену посадит. Ты с ним поедешь, после того, как отработаешь можешь валить на все четыре стороны. Но если хочешь… вот визитка моя. В карман положил. Позвони и будешь в шоколаде, ясно?

— Да пошел ты. Лучше под рельсы.

— Не болтай. А то под рельсами окажешься намного быстрее чем думаешь.

Он пнул меня в затылок, и я клюнула носом в колени. Чем ближе приближались, тем сильнее становилось страшно, дрожали ноги и сердце колотилось где-то в самом горле.

— Не дури, мелкая, не дай бог дернешься я тебе все ноги переломаю, ясно?

Ясно. Все мне было с ними ясно. И ноги переломают и руки. Никто в этом не сомневался, да и я не дура. Как назло, на улице не души, хоть и центр города, но какой-то дикий район, где даже кошки не шастают. Квадратный кивнул Витьку, и они завязали мне глаза, когда они это сделали меня начало трясти от ужаса, по всему телу разбежались мурашки.

— Зачем? Не надо глаза! Вы сумасшедшие? Не надо!

— Заткнись и не ори. Таковы условия у клиента. Чтоб дорогу не видела. Не верещи. Он хорошие деньги платит может чаевые даст тебе дуре облезлой, если заранее не побрезгует.

Машина затормозила и Витек выволок меня наружу. Когда я попыталась дернуться что-то холодное уперлось мне в бок.

— Это ствол! Пристрелю сучку! Из-под земли достану и пристрелю если что не так пойдет.

От ужаса волосы на затылке дыбом встали. А он толкнул меня в спину и повел под руку.

— Иди давай. Можно подумать целка. Да на таких, как ты пробы негде ставить, сразу видно шлюшка малолетняя. Небось сосешь за сигарету.

— Урод! Мама твоя за сигареты сосет!

— Найду потом и уши оторву.

— Ну-ну. Найди и оторви. Это я тебя найду и яйца оторву.

Послышался звук открываемой дверцы и меня впихнули в теплый салон, пахнущий дорогим мужским одеколоном. От ужаса у меня задрожали колени и стало нечем дышать. Ну во и все. Влипла ты, Сенька. Машина тронулась с места. Водитель не издал ни звука.

— Меня ведь не убьют? — тихо спросила и впилась в дверную ручку.

Мне никто и ничего не ответил. С каждой секундой становилось все страшнее, но

этот ужас скорее сковывал по рукам и ногам, чем помогал действовать.

— Куда мы едем?

И снова тишина. Мне представилось, что машина сворачивает куда — то в лес, за город и что рядом со мной сидит ужасный маньяк с жуткими глазами, у него в кармане нож или скальпель и он будет резать меня на куски. Несмотря на тепло в кабинке машины у меня зуб на зуб не попадал, и я слышала, как они стучат в гробовой тишине. Если мы приедем в лес я должна сбросить эти проклятые туфли и бежать куда глаза глядят, может мне и повезет. Я ведь хорошо бегаю.

Автомобиль мягонько остановился и мое сердце забилось так громко, что, наверное, этот извращенец мог его услышать, мне казалось, что оно стучит как колокол. Меня взяли под руку и молча куда-то повели. Я хотела закричать, но у меня почему-то пропал голос.

Но когда ноги ступили на ступеньки стало немного спокойней, но ненадолго потому что в голове тут же нарисовался заброшенный дом с заколоченными окнами… Но под туфлями, которые шлепали на пятках, я почувствовала мякоть ковра и медленно выдохнула. Мой локоть сжали сильнее, и я поняла, что идти надо быстрее. В голове ни одной мысли, ни одной идеи. Ни черта в этой голове нет и плана как удрать тоже нет. Ужас в ней только. Я ощущала опасность каждой клеточкой тела, привыкла ее ощущать каким-то десятым чувством. Когда жизнь где-то очень много отнимает. То где-то очень много дает. Мне она дала отменную интуицию. Правда работала она с переменным успехом. Услышала, как тот, кто меня вел, постучал в какую-то дверь, щелкнул замок и меня ввели в помещение. Здесь пахло иначе и было довольно прохладно… и запах отчего-то показался знакомым. Мужского дорогого одеколона и сигар. Услышала, как сзади опять щелкнул замок и замерла на месте. И что теперь делать? Можно снять повязку или надо быть в ней?

Я выжидала… повязку от чего-то снимать было страшно и теперь я только прислушивалась к каждому звуку. Где-то впереди меня послышались шаги. Неторопливые размеренные. Там. Где он идет нет ковра, и я слышу, как чеканит подошва по паркету. Приблизился ко мне, и я судорожно выдохнула. Ощутила, как чьи-то пальцы тронули мои волосы… точнее тронули парик. И тут же его содрали с моей головы вместе с шарфиком.

По нервам ударил свет, и я зажмурилась… И тут раздался хохот. Истерический громкий мужской хохот. Он показался мне знакомым. Я открыла глаза и чуть не заорала — передо мной стоял Барский. В расстегнутой до половины рубашке с бокалом в руке и сигарой и хохотал, как одержимый. От неожиданности и страха я дернулась в сторону двери, но меня тут же впечатали в нее мордой и выкрутили мне руку назад.

— Куда собралась? А? Есения Назарова, или как тебя там? А в этот раз ты случайно здесь или опять за деньгами пришла? Вот это встреча… не верю я в случайности!

Руку задомил так, что я от боли губы закусила.

— Больно… очень больно. Отпустите! Меня заставили… заставили прийти… Я не эта. Не шлюха я!

— Да ладно. Серьезно? А юбка из-под которой трусы видно и чулки эти проститутские так для антуража?

— Серьезно! Отпустите! Я просто уйду и все!

— Куда? Я за тебя деньги заплатил! Ты помнишь зачем тебя сюда привезли?

Я всегда знала, что все эти олигархи они извращенцы, они точно маньяки. И этот, наверное, один из самых страшных педофилов.

— Меня заставили, мне всего лишь пятнадцать. Отпустите меня. Я верну все деньги. Честно.

— Вернет она. А возвращать как будешь? По частям? Или машину мне помоешь? А может туфли будешь чистить?

Развернул к себе, и я больно ударилась затылком о дверь.

Его глаза лихорадочно поблескивали, а светлая рубашка оттеняла сильную смуглую шею. Вблизи он казался мне очень опасным, очень взрослым и ужасно злым. Казался кем-то, кто способен мне выпустить кишки. Только не сразу, а разрезать живот и наматывать на вилочку, как Ганнибал Лектор.

— Кто тебя постоянно ко мне подсылает, м?

И неожиданно со всей дури заехал кулаком прямо возле моего лица, и я взвизгнула.