Она не собиралась говорить ему этого, черт побери!

На мгновение он лишился дара речи. А потом тихо выругался.

– Я не винил тебя за то, что присяжные вынесли обвинительный приговор. – Он ударил кулаком по ближайшей полке. – Я просто подумал, ты захочешь узнать мое мнение как друга Маркуса. Его ассистентка не заслуживала – и не заслуживает – доверия.

– Я не могу выбирать клиентов и больше не желаю спорить с тобой по этому поводу. Одним словом, я посчитала, что мы преодолели эти разногласия, и тем больнее мне было узнать, что ты сожалеешь о проведенной со мной ночи.

– Значит, ты не сказала мне о Сезаре в отместку? – Он так на нее посмотрел, что она усомнилась в том, что они смогут растить сына вместе.

Боевой дух покинул ее, и она растерянно провела рукой по волосам.

– Я не сказала, потому что не выдержала бы, скажи ты, что Сезар тоже был ошибкой.

* * *

Два часа спустя Жан-Пьер возвращался обратно с самого неуютного ужина в его жизни. Ему кусок в горло не лез после того, как он узнал, что его лишили общения с сыном, поскольку мать ребенка сочла его самым худшим из представителей рода человеческого. Он не мог сидеть за столом и делать вид, будто все хорошо.

Он довел Татьяну до дома, не проронив ни слова, удостоверился, что она в безопасности, но внутрь входить не стал. В любом случае после стычки в кабинете сказать им было больше нечего, и они договорились поговорить обо всем завтра, когда оба немного остынут.

А до этого ему нужно срочно разработать план общения с нею. Однако ни о каком планировании речь идти не могла, пока он не выпустит пар.

Он подошел к гаражу на три машины и нажал кнопку ближайшей двери. Усиленная сталь тихо отъехала в сторону, явив взору БМВ M6, зарегистрированную в Луизиане. Серебряный «гран купе» был не таким пафосным, как «астон-мартин», который он водил на Манхэттене, но этот малыш в мгновение ока домчит его до спорткомплекса «Ураганов». Скользнув на водительское сиденье, он нажал на акселератор и оставил семейное гнездышко позади.

Возможно, это не совсем этично – тренироваться в спортзале команды-противника до того, как он встретится с ними на поле. Но он не станет подходить близко к игровой зоне. К тому же, черт побери, он ведь член семьи!

Двадцать минут спустя, припарковавшись на месте владельца команды и заручившись уверениями охранника в том, что Жерве не появится на работе еще как минимум часов шесть, Жан-Пьер поднялся на частном лифте в спортзал для руководства. Он ведь Рейно, черт возьми. У него есть ключи. Он лично инвестировал в строительство этого здания, как и в «Зефир Доум» в центре города. И он еще никогда так остро не нуждался в тренировке.

Воспользовавшись шкафчиком Дэмпси – к счастью, на нем красовалась бронзовая табличка с его именем, – он нашел в нем одежду для тренировки и переоделся в черные сетчатые шорты и майку. Сначала пробежка. Мимо трибун, по беговой дорожке. Когда это не помогло избавиться от неприятных мыслей в голове, он пошел тягать вес. Снял со стены тяжелые цепи, обмотал их вокруг талии и начал отжиматься. Совершил ряд прыжков на короб высотой по пояс в жилете весом в восемьдесят фунтов. Если бы не пустая неделя, он не мог бы позволить себе тренироваться до изнеможения, но у него есть время восстановиться до игры с «Ураганами».

Выпустить из себя чертовы слова Татьяны вместе с потом стало для него главной миссией дня.

«Я не сказала, потому что не выдержала бы, скажи ты, что Сезар тоже был ошибкой».

Истекая потом и настолько измотанный, что любой следующий прыжок мог привести к растяжению, он расстегнул цепи и побрел в душ. И только тогда он понял, что должен делать, чтобы приблизиться к Татьяне.

Сейчас она доверяла ему не больше, чем в тот момент, когда узнала о беременности. Это нужно изменить. К счастью, несмотря на все разговоры о разбушевавшихся гормонах, она была адвокатом и глубоко рациональной женщиной. Она оценит тщательно продуманную кампанию по ее завоеванию. И хорошо аргументированные доводы в пользу того, почему они должны остаться вместе, тоже.

Он по кирпичику разнесет ее защиту так же, как делает это на поле. И пусть у него нет инструкции и ознакомительных фильмов по Татьяне, у него имеется прежний опыт общения с нею. Он может воспользоваться им, чтобы понять ее. Разобраться в том, какому мужчине она не сможет отказать, и стать таким человеком.

А потом? Все, игра закончена.

Он объявит об их свадьбе одновременно с представлением прессе Сезара, и тогда эта глава их жизни останется позади. Чем не прекрасный план игры?

Главное – уговорить ее согласиться.

Глава 8

Даже злясь на него, Татьяна видела его во сне. И это сердило ее еще больше, все утро отвлекая от дел. Как можно лечь в постель возмущенной Жан-Пьером и всю ночь мечтать о его ласках?

Она встала разбитой, хотя Сезар впервые проспал всю ночь не капризничая. Она даже чуть не пропустила визит к доктору – Татьяна запланировала этот медосмотр у местного гинеколога, желая убедиться, что с нею все в порядке. Что она может снова жить интимной жизнью, хоть и знала: этому в ближайшее время не бывать, ведь Жан-Пьер не собирается не только спать с ней в одной кровати, но даже под одной крышей.

Теперь, переодеваясь после утреннего выхода, Татьяна подумала о том, как было бы здорово прыгнуть в роскошный автомобиль и умчаться прочь. Именно так и поступил вчера Жан-Пьер.

Она наблюдала за ним с балкона своих апартаментов, в каждом его движении сквозило напряжение. Она не слышала, чтобы он вернулся домой, но он прислал ей сообщение, позвав ее в дом Жерве. Там разразился какой-то предсвадебный кризис, и срочно требовалась помощь всей родни. Татьяна понятия не имела, что это может означать, но, перекусив сама и покормив Сезара, она надела вязаное платье с яркими полосами по подолу и направилась посмотреть, что там происходит. Температура за ночь упала, днем стало гораздо прохладнее, но все еще можно было обойтись без свитера.

Телефон зазвонил прежде, чем она добралась до дома Жерве. Посмотрев на дисплей, она увидела номер отца.

Она сделала глубокий вдох и нажала на кнопку ответа.

– Привет, пап, – сказала она, кругами вышагивая по ухоженному саду между домами Рейно.

Она старалась говорить легко и непринужденно, моля Бога, чтобы отец ответил ей тем же. Она сейчас была просто не в состоянии с кем-либо спорить.

– Ты читаешь заголовки? – рявкнул он, даже не поинтересовавшись, как у нее дела.

Это напомнило ей о том, почему она не должна связывать свою жизнь с Жан-Пьером, еще одним мужчиной, который интересуется только собой, и к черту тебя со всеми твоими проблемами. Он, конечно, застал ее врасплох своей безмерной заботой и классным массажем, но не служила ли эта доброта его собственным целям? Нужно быть очень осторожной.

– Вообще-то я занимаюсь ребенком, – напомнила она отцу, поражаясь, отчего она так долго пыталась добиться одобрения человека, больше переживающего о том, как его близкие выглядят на экране, чем как они себя чувствуют.

– Ну, у вас хорошо получается его скрывать, – признал он. На заднем фоне слышался голос города – визг тормозов и автомобильные гудки. Наверное, он звонит из машины, выбрав время между заседаниями. – И фотографии с вашей прогулки по воде очень милы, хоть меня и выворачивает наизнанку, когда я вижу тебя с Рейно.

– Когда-то тебе нравилась эта семья. – Татьяна понизила голос и спряталась за низкой кирпичной стеной, увитой зеленым плющом, хотя рядом никого не было. – Ты сам с детства привил мне любовь к ним. Это твое воспитание.

– Видно, я перестарался, черт побери, – припечатал он. – Но и из этого можно извлечь определенную пользу. Ты ведь в курсе, где будет проходить свадьба. Если предоставишь мне сведения, которые я мог бы продать прессе, можешь считать себя прощенной за дружбу с Рейно.

Татьяна задохнулась от возмущения, всем сердцем надеясь, что отец пошутил.

– Боже правый, отец! Ты ведь это не серьезно? Ради всего святого, папа…

– Да перестань ты! Это же просто шутка. По большей части. – На заднем фоне Татьяна услышала голос комментатора футбольного матча. Видимо, Дусе смотрел видеозапись, пока его водитель лавировал в автомобильном потоке. – Я проверяю, способна ли ты сделать заявление для прессы, которое заставит журналюг забыть о твоем деле с Маркусом Карутерсом. Этот аспект ваших отношений с Жан-Пьером слишком широко освещается, а для тренера НФЛ не слишком хорошо, когда его дочь судится с игроками.

Кровь ее вскипела. Прислонившись лбом к деревянному столбику увитой розами беседки, Татьяна вдохнула аромат цветов, надеясь на то, что они успокоят ее. Отец злился на нее за то дело еще сильнее, чем Жан-Пьер, говорил, что он лишится звания уважаемого тренера, коли позволит своей дочери выступить в суде против футбольного игрока по делу о сексуальном домогательстве. Ответ у нее был один: раз Маркус не играет за «Гладиаторов», то конфликта интересов нет. Чем больше отец настаивал на том, чтобы она отказалась от клиентки, тем сильнее она упорствовала. К тому же, воспитываясь в доме, где звездные игроки значили больше детей, она вознамерилась во что бы то ни стало выиграть процесс.

Может, именно поэтому она и не прислушалась к возражениям Жан-Пьера. Но, в конце концов, защищать интересы клиентов – это ее работа. Оторвав одну розочку от лозы, Татьяна направилась по каменной тропинке к дому Жерве.

– Мы достаточно препирались по этому вопросу, отец. Хватит уже. – Она остановилась на подъездной дорожке, желая закончить разговор до того, как нажмет на кнопку звонка. – Дело давно закрыто.

– Но не в глазах прессы, знаешь ли, – громко прорычал отец, заставив Татьяну убавить громкость телефона. – Эта история снова всплыла на поверхность, Татьяна, и ты не сможешь спрятать голову в песок и делать вид, что ничего не происходит. Ты сама подлила масла в огонь, выдав этот злополучный комментарий в адрес Жан-Пьера. Теперь придется иметь дело с последствиями, и разгрести завалы нужно до того, как ты представишь миру моего внука.