Когда женщина выходит замуж один раз в жизни, она заслуживает того, чтобы повеселиться от души. Это была одна из причин, по которой Татьяна отправилась искать свою бывшую клиентку, пока Жан-Пьер совещался с Анри и Дэмпси в дальнем уголке павильона. Она не желала, чтобы Эрике испортили этот радостный день.

– Вижу, наша девочка выросла, – прогремел у нее над ухом мужской голос, сильно удивив Татьяну. – Не против потанцевать?

Она обернулась и увидела Леона Рейно, мужчину, который уволил ее отца. Ему было далеко за семьдесят, и это уже начинало сказываться. Плечи его поникли; казалось, он даже стал ниже ростом и утратил часть былого величия. Однако своей элегантности старик не растерял – он был в идеально сшитом черном смокинге.

– Очень хотелось бы, сэр, но мне нужно срочно переговорить с вашим внуком. Вы уверены, что узнали меня? – Она бы очень этому удивилась. В прошлом он никогда не обращал на нее особого внимания, они с ее отцом постоянно сидели за закрытыми дверями и о чем-то совещались.

– Ты дочь печально известного Джека Дусе, если я не ошибаюсь. Я его уволил, – заявил он так громко, что несколько человек обернулись. Старику явно было весело. Он не понимал, что в свое время это стало настоящей катастрофой и для ее отца, и для всей их семьи. Они несколько лет не могли выйти из кризиса.

У них не было ресурсов Рейно, и потеря достойной работы из-за мелкого недоразумения между друзьями потрясла семейство Дусе до основания.

На этой неделе она не раз задумывалась над тем, как бы сложились их отношения с Жан-Пьером, если бы их тогда не разлучили.

– У вас прекрасная память.

Она уже давно не та семнадцатилетняя девушка. Татьяна сильно изменилась, особенно за последние несколько месяцев. Плюс к тому у старика вроде бы болезнь Альцгеймера.

– Скажи об этом моей сиделке, – пробурчал он, указывая на даму в безукоризненной серой униформе, которая стояла в нескольких футах от них и снимала на телефон угощения. – Она полагает, что я вообще ничего не помню.

– Ваша сиделка? – Татьяна внимательно посмотрела на мнимую сестру милосердия и поняла, что старик таки болен. – Это не она. Я видела эту женщину в доме Жерве. Она там служит.

– Чтобы тебя черт побрал! – Глаза старика налились кровью, он развернулся и схватил «сиделку» за руку. – Я так и знал, что ты не моя медсестра!

Его крики привлекли внимание публики, хотя музыканты продолжали играть. Жан-Пьер тут же поспешил к Татьяне, Анри и Дэмпси попробовали успокоить деда.

– Что случилось? – спросил Жан-Пьер, решительно обнимая ее за плечи.

Она показала на служанку, которая бросилась вон из павильона, как только Леон отпустил ее руку.

– Все дело в той женщине. Леон думал, что это его сиделка, но этого просто не может быть. Именно она открывала нам дверь, когда мы ходили на ужин к Жерве. Я просто сказала, что она не его медсестра, и…

– Кто она такая, черт возьми?! – взревел Леон так, что даже Жерве услышал и оторвался от своей молодой жены.

– Дед, что не так? – Он, как и его братья, постарался отвести старика в сторону, но чем сильнее они пытались сдвинуть его с места, тем сильнее тот упирался.

– Вы отправили меня в незнакомое место с женщиной, которую я знать не знаю, и пытались убедить меня в том, что это моя медсестра! – Леон фыркнул, словно это слово было горьким на вкус. – А она лгунья! Блудница и лгунья! Она сказала мне, что я пропустил рождение сына Жан-Пьера, но я-то знаю, что у него нет никаких детей!

Татьяна похолодела.

Окружающие тоже замерли на месте. Жан-Пьер беспомощно посмотрел на нее, братья – на Жан-Пьера, все ждали, когда кто-нибудь что-нибудь скажет. Преподнесет публике какую-нибудь удобоваримую историю.

А тут было кому ее послушать. Павильон был полон гостей, и среди них притаилась Блэр Джонс, а уж она не преминет разнести слухи, особенно после того, как Татьяна угрожала ей разоблачением.

Татьяна покачала головой, глядя на Жан-Пьера. Она понятия не имела, что сказать. Если бы она сочинила подходящую историю о Сезаре, она бы уже давно выдала ее миру, а не сбежала на остров в Карибском море, чтобы родить его там тайком от всех.

– Пойдем, дед. – Дэмпси обнял старика за плечи. – Давай разберемся, что тут творится, и позволим Жерве дальше праздновать свою свадьбу, о’кей?

– Конечно, – невозмутимо отреагировал дед. С того уже сошла вся воинственность, и он безропотно подчинился внуку. – Ты хороший мальчик, Тео. Всегда был моим любимчиком.

У Татьяны сжалось сердце, когда она услышала слова, обидные для других детей. К тому же она снова промолчала. Не сказала, что у них с Жан-Пьером действительно есть ребенок. Все, конец истории.

Или нет? Если да, то почему они ждали так долго, чтобы открыть ее, упустили так много возможностей и играли с огнем? Они словно специально накликали на свою голову беду.

Она посмотрела на Жан-Пьера, мужчину, пытавшегося ей помочь узнать правду о лживой клиентке. Тогда она его не послушала.

В последние дни ей казалось, что они снова нашли общий язык, как это было в юности. Он уложил ее в постель с неистовой страстью. Именно об этом она когда-то мечтала. Но он так и не сказал, что любит ее. Она слишком хорошо его знала и понимала, что он не произнесет этих слов, если не любит ее.

– Татьяна. – Он обнял ее и вывел из павильона под чистое звездное небо. Ночь выдалась на редкость теплой.

Жан-Пьер остановился рядом с кузиной и прервал ее разговор по телефону:

– Кимберли, я буду твоим вечным должником, если ты как можно скорее обесточишь вышку сотовой связи.

– Ты серьезно? – нахмурилась та.

– У нас тут утечка, а я не хочу, чтобы кто-то помешал жениху с невестой насладиться их днем. – Он нежно притянул Татьяну к себе за талию, погладив ее по бедру.

– Обожаю быть вне Сети, – ухмыльнулась Кимберли, нажимая несколько кнопок на телефоне. – И я не против спрятаться ненадолго. Хотя должна предупредить: если отец узнает о том, что у нас пропала связь, явится сюда на первом попавшемся корабле.

– Мне просто нужно немного времени, – заверил ее Жан-Пьер. В этот момент кантри-группа включила усилители, и музыка зазвучала на полную мощность.

– Договорились. – Она повернула телефон к нему экраном. – Смотри внимательно, потому что картинка пропадет, как только я перекрою вышку.

Кимберли показала ему изображение башни, замаскированной под сосну, потом нажала на кнопку.

Башня исчезла. Поблагодарив кузину, Жан-Пьер отправился в ту часть острова, где Татьяна еще не бывала. Это был не тот пирс, на котором их высадили по прибытии, но тоже причал. А рядом стоял лодочный домик.

– Куда мы идем? – Она надела на свадьбу балетки, но на пляже был расстелен ковер. Теперь она сняла туфли и поставила их на встроенную в ландшафт клумбу.

– Я хотел сводить тебя в лодочный сарайчик на озере Пончартрейн, но там у нас не хватило времени, так что придется обойтись этим. – Он последовал ее примеру, снял туфли и поставил их рядом с ее балетками.

– Мы часто дурачились в том сарае.

И там она влюбилась в него. Конечно, это было очень давно, и она успела похоронить свои чувства. Догадывается ли он, что прошлое и настоящее смешались в ее душе, помогая ей разглядеть в зрелом мужчине того озорного мальчишку? Мальчишку она обожала, а мужчину старательно избегала с тех пор, как он приехал в Нью-Йорк играть за «Гладиаторов».

– Это мои любимые юношеские воспоминания. – Жан-Пьер протянул ей руку, помогая взойти на пирс и подняться по ступенькам в простенький домик с палубой на плоской крыше. Он провел ее мимо клетушки со спасательными жилетами и другим оборудованием к эллингу с видом на залив.

Ей хотелось расспросить его об этом. Услышать, почему он с такой теплотой вспоминает те дни. Она всегда подозревала, что он сильно обиделся на нее, когда она велела ему уходить и не возвращаться обратно – прямое распоряжение отца. Но тогда она и сама его поддерживала, потому что семья Рейно смертельно обидела ее родных.

Только будучи лучшей ученицей в классе, она сумела поступить в Колумбийский университет. Только будучи лучшей на работе, она смогла позволить себе апартаменты. Но она не хотела выигрывать дела, поступаясь правдой. Она бы не взялась за тот процесс, если бы знала, что Блэр Джонс беззастенчиво лжет.

– Как думаешь, что за женщина выдает себя за сиделку Леона? – У нее собралось слишком много кусочков головоломки, упрямо не желающих сходиться в единую картину. Нужно, наконец, рассказать правду о Сезаре. Ей надоело прятаться от мира и сохранять хорошую мину при плохой игре.

Жан-Пьер пожал плечами:

– Кто-то явно решил поживиться, продав неофициальные фотографии с праздника. Ты говорила, что она снимала на телефон. Видимо, она решила предать нашу семью и предложить снимки какому-нибудь крупному таблоиду.

– Но разве у Леона нет настоящей сиделки? Думаешь, она тоже тут? – Татьяна переживала за старика, уж очень быстро он совершал переход от ясного разума к забывчивости.

– Мы непременно это выясним, – пообещал ей Жан-Пьер, взяв ее ладони в свои. – Возможно, они заключили сделку, поделив будущий гонорар, или она просто сразу заплатила той женщине. Найти верных сотрудников очень трудно, особенно когда из-за скандала мы заняли верхние строки таблоидов, и цена за любую информацию о Рейно взлетела до небес. Как только интерес к нам угаснет, весь штат вернется к выполнению договора о конфиденциальности, который они подписали.

– Это моя вина. Именно я подогрела интерес к семейству Рейно прямо перед свадьбой. Мне очень жаль. Я не хотела портить лучший день в жизни Жерве и Эрики.

– Эрика сильная женщина. Она первая скажет, что королевская свадьба без папарацци – не свадьба.

Жан-Пьер попытался улыбнуться, но Татьяна видела, что он тоже очень сильно переживает.

– Что будем делать дальше? – Подул холодный ветерок, и Татьяна поежилась.

Волны сильнее ударялись о лодочный сарай, обдавая их мелкими брызгами.