Мия извивалась под ним, царапала ему спину, дергала за волосы, но ее усилия, казалось, только распаляли его. Дважды она вырывалась из его объятий, но оба раза он ловил ее и тащил обратно на кровать. Выбравшись из-под него, она покатилась по полу, что заставило его снова выругаться. Его мускулы напряглись, челюсть стала тверже, а глаза горели чувственным огнем.

— Кокетка, — он легко поднял ее и бросил на кровать. Сидя верхом на ее бедрах, он схватил ее руки и прижал за головой, заставляя выгнуть спину, тем самым предлагая ее груди для его облизывающего удовольствия. Он воспользовался этим в полной мере, втянув один сосок между зубами, затем другой, покусывая достаточно сильно, чтобы она застонала.

— Презерватив. Тумбочка рядом с моей кроватью.

Нико отпустил ее руки и потянулся к прикроватному столику. Воспользовавшись его потерей равновесия, она вывернулась, согнулась пополам, намереваясь снова скатиться с кровати, но Нико был слишком быстр. Он схватил ее за талию и притянул к себе, прижав лицом к кровати и крепко обхватил за шею.

Это была примитивная, первобытная позиция. Стоящая на четвереньках, прижатая щекой к кровати, задницей кверху, он раздвинул ноги своим бедром, и вынужденная подчиниться, она со стоном признала свое поражение.

Нико удовлетворенно хмыкнул.

— Ты сводишь меня с ума, мать твою. Ничто мне так не нравится, как немного грубости, — продолжая удерживать ее, он потянулся к тумбочке, схватил презерватив, разорвал его зубами и надел на себя.

— И это ты называешь грубо? — она подначивала его. — Я думала, мы играем в детские игры.

— Ты сама не знаешь, о чем просишь, — он схватил ее за руки, сжал запястья и прижал их к пояснице. — Ты уже довела меня до предела моего контроля.

— Я хочу подтолкнуть тебя еще дальше.

— А я хочу, чтобы ты приподняла свою задницу и показала мне свою киску.

Она подвинулась, чтобы приспособиться к новой позе, и он без предупреждения сунул в нее большой палец.

— Боже.

— Я мог бы трахать твою милую маленькую киску весь день напролет и никогда не насытиться, — свободной рукой он удерживал ее, пока она сопротивлялась ему. — Во так, правильно. Трахай мои пальцы. Покажи мне, что ты будешь делать, когда я войду в тебя своим членом.

Он добавил второй палец, а затем третий, растягивая ее, наполняя, заставляя ее гореть. Он быстро двигал пальцами, подстраивая свой ритм под неистовые движения ее бедер. Она взбиралась все выше и выше, отчаянно стремясь к вершине, которая все еще оставалась недосягаемой.

А потом он отстранился. Она задохнулась от яростной боли неудовлетворенного желания.

— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, белла. Откройся для меня. Раздвинь ножки, впусти меня, — он раздвинул ее ноги грубым толчком бедра и глубоко вошел в нее своим членом, наклоняя ее бедра так, чтобы он мог полностью войти внутрь.

— Ты так хорошо чувствуешься, Нико, — она вздрогнула, когда ее внутренние стенки растянулись, чтобы вместить его, ее тело напряглось, мышцы натянулись, от отчаянной нужды в освобождении.

— У тебя самая нежная, сладкая, влажная, самая трахательная маленькая киска, — он склонился над ней, его твердое тело прижалось к ее спине, когда он медленно двигался внутри нее. Он был повсюду. Губы на коже, тело над ней, доминирующее, защищающее, член заполнял настолько полно, что они были одним человеком, а не двумя.

Она раздвинула ноги, чтобы принять его глубже, толкнула руку, сжимающую ее запястья, чтобы проверить свои путы. Но он крепко удерживал ее, оберегал, отнимал контроль, который она ему дала, используя это, чтобы доставить ей удовольствие.

— Теперь ты моя, — он протянул руку через ее бедро и надавил большим пальцем на клитор, кружа и потирая, пока она не обезумела от желания.

— Скажи это, — он прижался губами к ее уху. — Я хочу услышать, как ты это скажешь. Скажи мне, что ты моя. Моя жена.

Оргазм обрушился на нее потоком раскаленного добела жара, струясь по венам к пальцам рук и ног, вырывая гортанный крик из ее горла. Но она не произнесла тех слов, которые он хотел услышать. Да, она была его женой, но она не принадлежала ему, не могла принадлежать. Потому что все это, все, что у них было в этот момент, долго не продлится. Но пока они были вместе, спрятанные в безопасности ее квартиры. Когда они выйдут за дверь, их поглотит жестокая вражда между их семьями.

За это придется заплатить определенную цену. И это разорвет их на части.


* * *

Телефон Нико зазвонил как раз в тот момент, когда Мия пошла в душ.

— Это Лука. Я уже на улице.

— Дай мне минутку, — Нико собрал свою одежду, разбросанную по всей квартире и быстро оделся. Со всем высокотехнологичным оборудованием наблюдения, которое теперь было доступно правоохранительным органам, его банда не могла пользоваться своими телефонами, за исключением самых простых звонков. Все остальное нужно было решать лично.

Он кивнул Майки Мусклу и вышел на свежий утренний воздух. Лука ждал на другой стороне улицы, прислонившись к своей машине, пока два охранника патрулировали квартал. Фрэнки переборщил с охраной. Но он и не собирался рисковать.

— Давай прогуляемся.

— Что случилось? — глаза Нико метались из стороны в сторону, пока они шли по улице. Вернувшись домой, он настоял бы, чтобы Мия собрала вещи и переехала к нему в отель. Этот район не был безопасным, и чем дальше они шли, тем более все было запущенно и опасно. Он узнал метки двух разных уличных банд на осыпающихся кирпичных стенах, заметил знакомого наркоторговца и пару албанцев, выглядевших так, словно они вот-вот доставят массу неприятностей.

— У меня есть копия полицейского отчета о Вулфе, — сказал Лука. — Его тело было найдено на пустыре возле миски для спагетти. На нем был Сицилийский галстук. Это наша работа?

— Боже, — теперь, полностью проснувшись, он сосредоточился на Луке. Коза Ностра использовала этот способ убийства только для того, чтобы перерезать жертве горло и просунуть язык в дырку, чтобы послать сообщение, если они думали, что жертва была крысой.

— Я оставил его полумертвым. Не совсем мертвым. Хотя я и не ожидал, что он выживет. Должно быть, его нашел кто-то другой, — он остановился на углу, позволив охранникам догнать его. Он не боялся, что его замочат. Никто бы не осмелился. Охранники были больше для шоу, и Фрэнки мог отдохнуть от вечного следования за ним.

— Ну и что? Ты думаешь, что он был крысой, и Кордано воспользовались этой возможностью, чтобы грохнуть его и обвинить нас? Своего собственного советника?

— Именно так я и поступлю, — он не хотел думать о том дне, когда Лука, Фрэнки или даже Большой Джо предадут его. Милосердие — удел слабых, и он не мог позволить себе повторения того милосердия, которое проявил к Дону Кордано в ночь резни.

— Значит, гребаные Кордано должны нам за то, что мы нашли их крысу.

— Я забрал их дочь, — Нико усмехнулся. — Я бы сказал, что мы квиты.

— Но ты просто используешь ее, чтобы добраться до Дона Кордано, — Лука пошел за Нико через улицу. — Разве не таков был наш план? Я имею в виду, что цель всегда состояла в том, чтобы грохнуть ублюдка, который убил твоего отца, и наконец занять место главы семьи.

Нико ответил уклончиво, и они прошли несколько ярдов по кварталу. Прошлой ночью Мие было легко дать обещание пощадить отца. Но сейчас, при свете дня, когда на лице Луки отражались ожидания всей его команды, а также еще больше свидетельств жестокости Дона Кордано, который был угрозой для Мии, пока он дышал, Нико задавался вопросом, действительно ли он мог сдержать это обещание.

— Нам лучше поторопиться с этим планом, — настаивал Лука. — У меня есть информация, что Дон Кордано сейчас находится в Нью-Йорке. Попробуй угадать с трех раз, почему он там, кроме получения благословения на большую жирную итальянскую свадьбу, на которой будет таинственно отсутствовать невеста.

Нико не нуждался в трех попытках. Если бы Тони и Мия поженились, Нико считался бы угрозой стабильности альянса. Нью-Йорк не любил никакой нестабильности, и Дон Кордано без труда получил бы их согласие на то, чтобы грохнуть его.

— Нам нужно будет выйти на публику раньше, — Нико хотел сохранить их союз в тайне как можно дольше, не только для того, чтобы дать ему время сообщить новости Скоццари и сгладить политическую ситуацию, но и потому, что он хотел держать Мию при себе, не обременяя и не запятнав ее традиционными ожиданиями, возлагаемыми на жен мафиози.

— А что ты будешь делать? — Лука фыркнул от смеха. — Даш объявление?

— Я собираюсь сделать то, что делают все после побега, — его желудок сжался. — Мы пойдем знакомиться с родителями.

— И именно тогда ты собираешься убить Дона Кордано?

Нико не мог ответить. Он еще не решил, убьёт этого ублюдка или пожмет ему руку.


Глава 21


Рука Мии дрожала, когда она открыла входную дверь семейного дома.

— Ничего не говори, — бросила она Нико через плечо.

— Если только мне не зададут вопрос, — он поправил галстук и разгладил пиджак, прежде чем последовать за ней внутрь. Лука и Фрэнки присоединились к ним в коридоре вместе с тремя вооруженными охранниками Кордано, которые последовали за ними по дорожке после того, как их обыскали в поисках оружия.

— Не надо так остро реагировать. Данте здесь не самый плохой парень. Он может вести себя немного официозно, потому что он главный, в отсутствие папы, но он совсем не похож на моего отца.

Нико стиснул зубы, и она увидела, как у него на шее забился пульс.

— Он избил и заклеймил твою сестру, заставил тебя страдать и не вмешался, когда отец пытался заставить тебя выйти замуж за моего кузена.

Мия повернулась к нему лицом, когда один из охранников закрыл дверь.

— Я знаю, что даже под давлением ты можешь сохранять хладнокровие. Ты видел мою татуировку Доджерсов, и я все еще жива.

— Если он дотронется до тебя, причинит боль или скажет что-нибудь еще… — Нико плотно сжал губы.