— Ганин, ты настоящий псих… — немного растерянно засмеялась Рита, когда они остались вдвоем. — Ты меня напугал!

— Чем, интересно? — холодно спросил Ганин, глядя на сына.

— Я никогда не видела, чтобы ты так орал. Кажется, ты бы убил того дядьку, будь твоя воля.

— Рита, эти собачники совсем обнаглели.

— Ты не понимаешь… — терпеливо принялась разъяснять Рита. — Конечно, нехорошо, что они гуляют на детской площадке… Но ты же отец! Где любовь к животным, где гуманизм, в конце концов? Мне кажется, ты подал не совсем хороший пример своему сыну.

— Рита, это была не Каштанка, не Белый Бим Черное ухо. Здесь свободно бегало чудовище, и причем — опасное. Только импотент с комплексом неполноценности может завести такого зверя, — с отвращением произнес Ганин. — За городом, на собственном участке, огороженном забором, — сколько угодно. Но здесь…

Рита с недоумением пожала плечами.

К детской площадке подъехали две мамаши с колясками, уселись на скамейки, защебетали наперебой.

— Ты видишь? — с торжеством спросил Ганин. — Они тоже ждали, когда страшная псина уберется отсюда.

— Григорий Ганин, спаситель детей… — усмехнулась Рита.

— Ритка, это неправильный город! — серьезно произнес он, думая о своем. — Я раньше этого не видел, а теперь вижу. Слишком много лишнего! Собак, машин, злых людей… Это неправильно. Город должен принадлежать детям.

— Браво, браво, браво… — лениво захлопала она в ладоши. — Я все ждала, когда же ты наконец скажешь что-нибудь подобное.

— А ты все иронизируешь, мисс умница… — Он помолчал некоторое время. — Знаешь, я бы перестроил его. Весь город.

— Гениальная мысль.

— Нет, правда! Ты бы там, у себя в журнале, подняла эту тему. Или твоих читателей интересуют только ночные клубы и рубашки от Хьюго Босс? Да еще, как соблазнить блондинку за тридцать секунд…

— Ганин, еще недавно ты сам с упоением читал мои статьи! — рассердилась Рита. — А то, что ты говоришь сейчас, — сплошная демагогия.

— Рита… — с раздражением начал он, но она не дала ему продолжить.

— Ганин, перестань! Ты же не хочешь со мной поссориться?..

Мика сидел на качелях и ботинком разгребал песок у себя под ногами. Ему явно было скучно.

— Нет, — сказал Ганин. — Прости меня, Рита. Я дурак.

— Ганин, ты просто не научился еще быть отцом, — снисходительно произнесла она. — Ты готов уничтожить все, что представляет хоть малейшую угрозу твоему сыну. Ты готов до изнеможения играть с ним в какие-то дурацкие игры…

— Точно! — согласился Ганин. — И вообще, можно было отправиться на какой-нибудь роллердром и там всем троим покататься на роликах…

— Хорошая мысль! — засмеялась Рита. — Кстати, ролики мне бы пошли. Они визуально делают ноги длинней.

— Ты опять об этом! — он шутливо толкнул ее.

— Давай бегать… Точно, давай в догонялки! — Рита в ответ хлопнула его по плечу. — Мика! — крикнула она. — Иди к нам! Мы решили сыграть в догонялки…

Мика мгновенно сорвался с качелей.

— Кто водит?

— Я! — закричала Рита. — И я сейчас тебя поймаю…

Они носились по маленькому скверу, точно угорелые. Рита, раскрасневшись, хохотала, Мика вопил от восторга, пытаясь догнать Ганина, а сам Ганин был совершенно счастлив. Оказывается, он так давно не бегал просто так.

Появление Мики стало для него чем-то вроде чуда.

Когда утром он приоткрывал глаза, то сразу погружался в какую-то эйфорию. «Ах, да — сын! — вспоминал он. — У меня же есть сын!»

С Микой можно было говорить о чем угодно и сколько угодно — более благодарного слушателя было трудно найти. «Наверное, Катя не слишком баловала его вниманием, — решил сразу Ганин. — Впрочем, она женщина, а мальчику нужен отец. Я — отец…»

И он говорил с Микой о том, о чем никогда ни с кем не говорил. Ни с Ритой, ни со своими знакомыми (друзей, как таковых, у Ганина не было, по причине мизантропического характера), ни тем более со своими клиентами.

О холодном оружии. О кунгфу. О том, почему не падает небоскреб и почему бутерброд всегда падает маслом вниз. Об Александре Македонском. О том, как древние египтяне строили свои пирамиды. О теории относительности. О том, почему вода не переливается через край унитаза. О том, как надо отстаивать свою точку зрения. О допустимости компромиссов. О смысле жизни. О дальних странах. Об отсутствии логики у женщин. О французской борьбе сават. О кризисе власти. О том, как надоела реклама. О марках машин. Просто ни о чем…

Все то, что копилось внутри Ганина годами, вдруг вырвалось наружу. Все его мысли и мечты. Подсознание. Некий свод правил, по которому должен жить мужчина. Пожалуй, только с собственным сыном его и можно обсудить.

Дальше — больше.

Ганин достал из кладовки огромный, запылившийся ящик с деталями железной дороги, оставшийся с детства. Когда-то, очень давно, он мечтал достроить ее и пустить по рельсам электрические модели паровозов, но что-то помешало ему. Ах, да, — ему помешала собственная юность. И еще отсутствие денег. Впрочем, как и тотальный дефицит.

Теперь, с Микой, можно было вернуться к прошлому. Можно было не стесняться своих мыслей и чувств и осуществить то, что, казалось, было похоронено навсегда.

Мика отнесся к строительству железной дороги с большим энтузиазмом — благо, теперь никаких финансовых ограничений не было. Все, что они решили купить для своей железной дороги, они купили — времена дефицита закончились. Рельсы, стрелки, тупики, мосты, водонапорные башни, платформы, маленькие деревья, которые выглядели почти как настоящие, фигурки станционных смотрителей…

Ровно половина гостиной было занято под железную дорогу.

— И зачем это? — вздыхала в другой комнате Серафима Евгеньевна, которой строго-настрого было запрещено к ней прикасаться. — Только пыль собирать! Риточка, вы бы сказали Григорию Кирилловичу…

— Он меня вряд ли послушается, — в ответ пожала плечами Рита. — Кажется, Григорий Кириллович впал в детство.

В самом деле, Ганин теперь все свободное время посвящал сыну. Они попеременно то трудились над строительством железной дороги, то сражались в виртуальной реальности…

— Па, расскажи про тайпана, — однажды попросил Мика. — Помнишь, ты уже начал, а потом тебе по телефону кто-то позвонил…

— А, ну да, — оживился Ганин. В данный момент он распечатывал на принтере необходимую документацию — заказчики торопили со сроками. — Точно. Чего я там в той Австралии только не видел… Тайпан — это такая змея, метра два длиной.

— Ядовитая? — с интересом спросил Мика.

— Еще какая! Говорят, в одном ее укусе яда — на сто человек хватит. Или на двести…

— У нее капюшон, как у кобры?

— Нет, она немного по-другому выглядит, — покачал головой Ганин. — Вот что, ты сбегай к Рите, у нее на столе, кажется, лежит книга о земноводных. Может, и про тайпана там что-то есть… Я бы на него еще разок взглянул.

— Сейчас, — Мика сорвался с места. Ему не терпелось посмотреть на тайпана, от одного укуса которого может погибнуть сто человек.

— Рита, к тебе можно? — Он постучал и, не дожидаясь ответа, ворвался в комнату подруги отца.

Риты не было. Мика, не дожидаясь ее, принялся рыться в стопке книг на столе. Внезапно из них выскользнули серебристой змейкой наручные часы и с легким стуком упали на лаковый паркет. Когда Мика попытался их подхватить в полете, на пол упало еще несколько книг — новый переводной роман и детективы от популярной отечественной авторши. Рите надо было написать на них остроумную рецензию.

— Вот фигня… — с досадой сказал Мика и, наклонившись, принялся поднимать книги с пола.

В этот момент в комнату вошла Рита с чашкой свежесваренного, дымящегося кофе.

— Что это? — недовольно произнесла она. — Ты что тут делаешь?

— Понимаешь, Рит, я тут искал кое-что…

— Искал? Мика, ты должен был дождаться меня! — Рита вздохнула. — И кто тебя воспитывал только… Ой… — она увидела на полу часики и едва не выронила чашку. — Их ты тоже уронил? Только этого мне не хватало!

— Рита, я нечаянно…

— Нечаянно! — закричала она, едва не плача. — Это, между прочим, Картье! Браслет с настоящими бриллиантами! О нет…

— А зачем ты их вместо закладки используешь? И вовсе даже не разбились… — запыхтел Мика, краснея. Ему было совестно за свою неловкость.

— А царапина откуда?.. — закричала Рита. — Ганин, иди сюда!

— Что случилось? — в дверях появился Ганин.

— Ганин, он мои часы кокнул! Которые ты мне на позапрошлое Восьмое марта подарил…

— Не кокнул, а только чуть-чуть поцарапал, — справедливости ради запротестовал Мика. — И я извинился!

— Да что мне твои извинения! — Рита разозлилась еще больше. — Ты вообще тут никто, а ведешь себя…

Мика, не на шутку испуганный, смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Рита, конечно, была права — Мике не следовало без приглашения заходить в ее комнату. Но, с другой стороны, Ганин прекрасно понимал сына. Ведь ему хотелось поскорей принести книгу, он торопился вернуться к отцу с книгой…

— Рита, все в порядке, — тихо произнес Ганин. — Я тебе куплю новые часы. Еще лучше.

— Да не в том дело! — закричала Рита. — Господи, Ганин, я давно хотела тебе сказать…

— Минутку, — он остановил ее жестом. — Мика, иди ко мне. Я сейчас приду.

Рита с Ганиным остались одни в комнате.

— Рита…

— Ганин, ты не прав! — с отчаянием произнесла она.

— Ты тоже! — с тихой яростью возразил он. — Зачем ты кричала на него?

— Ганин, стоило мне один-единственный раз сорваться… — сердито начала Рита и схватилась за голову. — Ты его портишь, глупый ты человек! Ты его просто-напросто погубишь таким воспитанием…

— Я?

— Да, ты.