— Ганин, пойми — я не могу больше без сына, — сказала она просто.

— Катя, но это нечестно! Ты же знаешь, что Мика расстроится…

Они стояли и ожесточенно спорили друг с другом, стараясь не повышать голос. Спорили довольно долго, пока Катя не воскликнула с сердцем:

— А откуда ты знаешь, где ему будет лучше? Вот давай спросим у него…

— Давай! Только я заранее знаю, что он скажет.

— Мика! — позвала Катя. — Мика, ты где?

Аллеи были пусты.

— Наверное, он в прятки решил с нами поиграть, — предположил Ганин.

Но и после продолжительных поисков они не нашли его. Тогда решили спросить прохожих, и первая же девчушка лет восьми, прыгавшая через скакалку, заявила, что видела, как мальчик ушел с какими-то людьми.

— С какими людьми? — дрожащим голосом спросила Катя.

— Ну, я не знаю… — пожала девчонка плечами. — Там тетенька была, рыжая, и с ней дядя. А ваш мальчик как будто не хотел с ними идти, но потом все-таки пошел.

— Это они! — прошептала Катя, схватив Ганина за руки. — Наверняка Нелли и Герман! Потому что она — рыжая…

— Они не успели далеко уйти, — рванул с места Ганин. — Может быть, мы успеем их догнать…

Они быстро обежали ближайшие улицы, опросили прохожих… но уже без всякого результата.

— Бесполезно, — побелевшими губами произнес Ганин. — Вот что… ты, Катя, иди домой, а я сейчас поеду к одному человеку. Есть у меня полковник милиции знакомый, я ему проект делал… он просил обращаться, если что… Ты мне скажи сейчас все, что об этих людях знаешь… Имена, адреса… Еще что? — Он, страдальчески морщась, потер себе лоб. — Да… вот ключи от квартиры. Жди меня там. И от телефона не отходи!

Далее Ганин быстро записал все то, что Катя знала об Алексее и его жене, потом сунул Кате в руки большой пакет с покупками и умчался.

«Господи, господи, господи… — бормотала она, пока шла к дому, пока поднималась в лифте, пока открывала дверь в ганинскую квартиру. — Господи, сделай так, чтобы с моим ребенком ничего не случилось! Возьми меня, а не его… Возьми меня — ведь это я во всем виновата!»

Она бросила пакет в угол, села на пуфик у дверей, обхватила голову руками. Из повалившегося набок пакета ей под ноги выкатился кокос.

«Нет, это невозможно! Если они… нет!»

Катя заметалась по чужой квартире, натыкаясь на вещи. Еще никогда в жизни она не испытывала такого ужаса. «Они все-таки выследили меня! Все это время они наблюдали за мной, и вот…»

Затрещал телефон — звонил Ганин. Он хотел уточнить у нее еще, не помнит ли она номер Неллиной машины.

— Нет! Я только знаю, что у нее «Жигули», и все. Ганин, Мику ищут? — стараясь не срываться в истерику, спросила Катя.

— Да! — ответил он и бросил трубку.

«Может быть, позвонить Алексею? — в отчаянии подумала Катя. — Нет, наверное, не стоит занимать линию. Я уже сказала Ганину все Алешины телефоны — и домашний, и сотовый, и рабочий. Господи, господи, господи…»

Она была вне себя от отчаяния.

Потом, чтобы хоть немного успокоиться, стала думать о том, как будут искать Мику. Наверное, Нелли увезла его на своей машине. В милиции быстро узнают номер ее «жигуленка», быстро вычислят его в городе, быстро перехватят на каком-нибудь перекрестке… Мику спасут!

«А может быть, Нелли с Германом вовсе и не собираются убивать моего сына! — пришла ей в голову другая мысль. — А что, если они только хотят напугать меня? Просто заставить поволноваться… Фаина сказала — не всякий отважится отнять у другого человека жизнь. Тем более — у ребенка! Нелли с Германом не могут быть такими извергами, они просто хотят меня напугать!»

Катя тихо засмеялась.

А потом, совсем некстати, вспомнила, как они зимой были с Алексеем в квартире у Петренко, что на Рождественском бульваре. Петренко дал им ключи. Они с Алешей пили вино, смеялись. Теперь то далекое свидание показалось Кате сном! Она еще тогда пролила немного вина на ковер.

— Как кровь… — прошептала Катя, сжимая ледяные руки. — Вино на ковре было похоже на кровь! Именно тогда у меня возникло странное предчувствие… Это был знак!

Она заплакала, но быстро взяла себя в руки.

Села с ногами в широкое кожаное кресло. Рядом, на изящном журнальном столике, стоял городской телефон. Возле него — Катин сотовый. Она обещала Ганину быть на связи. Гриша Ганин поможет. Гриша Ганин тоже любит своего сына и не хочет, чтобы с ним что-то случилось…

Катя закрыла глаза, и перед ее глазами возник сын.

Он такой светлый! Он весь точно из света, как ангел, — глаза, волосы, кожа. Помнится, первое время его в школе даже дразнили «альбиносом»! Но он был просто светловолосый и светлоглазый мальчишка — весь в отца.

Давным-давно, около двенадцати лет назад, Катя узнала, что ждет ребенка. Как она тогда перепугалась! У нее даже возникла мысль — избавиться от него, избавиться от всякого напоминания о Григории Ганине…

Но она не стала этого делать. По одной простой причине — едва только закончился приступ панического страха, она поняла, что уже любит своего ребенка. И потому сразу же, легко и радостно, смирилась с тем, что он будет! Алевтина Викторовна была в ужасе: «Как же так — одна, без мужа, без денег, безо всего!» Тетки тоже пророчили всякие беды. Баба Лиза сочувственно поджимала губы. Но Кате было уже все равно.

А потом родился ее мальчик.

Первое время, когда он был маленьким, она часто вспоминала Ганина. Как жаль, что они оказались такими разными людьми! В народе это называется — не сошлись характерами… Иногда она представляла, что было бы, если бы Ганин никуда не уезжал. Жили бы они тогда вместе? Раньше Катя была абсолютно и стопроцентно уверена — нет, никогда. А теперь, когда узнала, что Григорий Ганин не такой уж черствый сухарь и сын ему все-таки нужен, она начала сомневаться. Интересно, почему Ганин так изменился? Или он не менялся, а дело было в том, что Катя недостаточно хорошо знала его… И он сам себя тоже не знал!

«Надо было оставить ему Мику! — с запоздалым раскаянием решила она. — Я — плохая мать. Да, плохая. Я кругом виновата. Бедная девочка Поля, зачем ты решила уйти из жизни? Пожалуйста, прости меня!»

Катя была уже в каком-то исступлении, близком к помешательству.

В этот момент раздался звонок в дверь. Точно вихрь, она сорвалась с места, побежала открывать.

Пришел человек от Ганина, из милиции. Катя даже не услышала его имени, когда он представился. Он задал ей еще несколько вопросов и ушел. На ее вопросы отвечать не стал, только бросил коротко: «Мы ищем вашего мальчика».

Потом позвонил сам Ганин и сказал, что машина Нелли в гараже.

— Нашли? — закричала Катя.

— Нет! — с раздражением сказал он. — Это значит, что они уехали на какой-то другой машине.

— Ганин, не кричи на меня! — задыхаясь, прошептала она.

— Я не кричу, а просто громко говорю… — ответил он более спокойно. — Ты, пожалуйста, не волнуйся — все будет хорошо!

Прошел еще час мучительного ожидания. Снова раздался звонок в дверь: вернулся Ганин. Катя ахнула, когда увидела его, — кажется, он постарел лет на десять.

— Ну! — нетерпеливо воскликнула она.

— Пока ищут…

Он коротко рассказал ей, как обстоят дела, в какой стадии находится расследование.

— Алексея нашли? Что он сказал?

— Еле нашли… Он, оказывается, жил не дома.

— Да? А где же?

— У товарища своего, где-то в центре…

— Наверное, у Петренко, — догадалась Катя.

— Да… Он находился практически в невменяемом состоянии.

— Кто, Петренко?..

— Да нет же, Алексей Караваев твой, вот кто! Пил, не просыхая, целый месяц — с тех самых пор, как похоронил дочь. Ничего не знает, ничего не видел, толку от него никакого…

— А я думала… — прошептала Катя. — Послушай, Ганин…

— Что?

— Если с Микой что-то случится, я не знаю… я тогда умру.

— Перестань! — со злостью воскликнул он и затряс ее за плечи. — Немедленно прекрати, слышишь!

Она заплакала. Даже не заплакала — а тихонько заскулила, как побитая собака.

— Катя, не надо!

Он обнял ее, тесно прижал к себе.

В последний раз он обнимал ее двенадцать лет назад.

* * *

Он обнял ее.

Ну надо же было ее как-то утешить! Хотя Ганин прекрасно понимал, что ее сейчас никак не утешить.

— Ганин, мне так страшно… — тоскливо пожаловалась она и положила ему голову на плечо.

— Все будет хорошо, — бормотал он, укачивая ее, точно ребенка. — Катя, Катя, Катенька…

Она плакала. Она так плакала, что покрылась легкой испариной — ладони Ганина, лежавшие на ее спине, почувствовали теплоту и горячую влажность ее тела, пробивавшуюся сквозь тонкий свитер.

Он уткнулся носом в ее шею… и тут с ним произошло нечто странное, сродни тому откровению, которое случилось с ним, когда он впервые понял, что Мика — его сын.

Он вдруг уловил и вспомнил тот тонкий и нежный запах, который шел от Катиного плеча — там, где оно переходило в шею. Тонкий и нежный, не похожий ни на что на свете. Он пробивался сквозь плотную броню лосьонов, кремов, дезодорантов, духов, которыми так любят пользоваться женщины. Запах неведомых цветов? Земли и травы? Далекого леса, облаков? Снега на горных вершинах?..

Ганин снова попытался классифицировать его, этот слабый и тонкий аромат Катиной кожи, но так и не смог. Как и тогда, много лет назад, когда они были вместе и встречали рассвет в объятиях друг друга…

Это воспоминание, узнавание было как удар молнии.

Столько лет он прожил без этой женщины, почти забыв о ней, а теперь она вдруг пришла и заставила думать о себе.

Он и ненавидел ее так потому, что она забирала его всего, целиком, и не давала вырваться. Любовь к ней — как кандалы. В одно мгновение все чувства, давние и свежие, сиюминутные, промелькнули в нем, и Ганин не выдержал — короткий стон вырвался из его груди. Неожиданное открытие никакой радости в нем не вызвало. Тем более — в свете происходящего.