Ритмичный звук прекратился. Саймон подался вперед и выглянул в слегка приоткрытое окно. Перед Ником стояла Лили.

– Как тебя зовут? – спросила она парнишку.

На лице мальчика появилось выражение недоверия.

– А тебе че за дело?

Лили скрестила руки на груди и вздернула подбородок.

– А ты не очень-то вежливый, да?

Парнишка положил обе руки на метлу.

– Если уж так хошь знать, я Ник.

– А я Лилиан, но меня все зовут Лили.

Наступило молчание. Лили постукивала ногой по тротуару.

– Джентльмен сказал бы: «Приятно с вами познакомиться».

– А я не жентельмен.

– Нет, но однажды можешь им стать.

– Ты так думаешь, а? – Голос мальчика сочился недоверием.

– О да. У меня очень развита интуиция. Думаю, я даже могу стать провидицей.

– Про че, про че?

– Да нет же, про-ви-ди-цей. Это означает способность видеть будущее.

Ник хмыкнул:

– Ну да, а я королевой-матерью.

– Сомневаюсь.

Саймон с трудом сдержал смех.

Ник стянул с головы кепку и вытер рукавом вспотевший лоб. Прищурившись, он уставился на девочку.

Лили сунула руку в карман и вытащила что-то, завернутое в льняную салфетку.

Неизвестно, что это было, но глаза Ника широко распахнулись.

Саймон слегка придвинулся к окну. Лимонное пирожное в руке Лили поблескивало на солнце.

– Хочешь? – Она поднесла пирожное ближе к носу мальчика.

Тот облизнулся.

– А че я за это сделать-то должен?

Саймона это тоже интересовало. Похоже, у любого поступка девчонки есть скрытый мотив.

– Ответишь на несколько вопросов о мистере Редклиффе?

Саймон застыл. Ах ты маленькая чертовка! Что, черт подери, у нее на уме?

– Че ты знать-то хошь? – спросил Ник.

Девочка постучала пальцем по подбородку.

– Что он говорил, когда тебя нанимал?

– Он меня не нанимал. Меня взял один из старых жентельменов.

Лили подошла ближе.

– Высокий, с бледным лицом? Похожий на гробовщика?

Ник почесал голову.

– А знаешь, ежели подумать, так и вправду похож, а?

– Да, мне это сразу пришло в голову, как только я его увидела. Так, значит, ты не заметил ничего странного в мистере Редклиффе?

– Ниче. Как по мне, так хороший жентельмен.

Плечи Лили поникли, она протянула Нику пирожное.

– Если заметишь что-нибудь необычное, сразу дай мне знать.

– Необычное? – повторил Ник. – Например, че?

– Ну знаешь… трупы, языческие ритуалы, могилы в подвале.

Саймон поморщился. «Языческие ритуалы?» Неужели воображение этого ребенка не знает границ?

Ник наморщил нос и целиком сунул пирожное в рот.

Лили отвернулась и даже сделала несколько шагов в сторону дома, но внезапно резко повернулась обратно.

– Ты читаешь книги про инспектора Персиваля Уитли? Моя сестра все у меня отняла. Я где только не искала, но не могу найти, куда она их спрятала.

Парнишка смахнул с губ крошки и проглотил пирожное. Щеки его неожиданно покраснели.

– Ты че, не видишь, что у меня нету времени читать?

Саймон снова откинулся на спинку кресла. У него сложилось впечатление, что дело не столько в отсутствии времени, сколько в отсутствии умения.

Лили негромко разочарованно фыркнула.

– Мне пора, – сказал Ник. – Тот старикан из штанов выскочит, если я буду канителиться.

– Приятно было познакомиться, Ник. – Лили перешла через дорогу.

Входная дверь дома Саймона открылась и с грохотом захлопнулась.

– Ник, – позвал Саймон, когда паренек проходил мимо гостиной. – Зайди-ка сюда.

– Да, хозя… сэр.

– Ты умеешь читать?

Ник уставился себе на ноги, крепко стиснув метлу.

– Нет, сэр, я никогда не учился читать. Но я все равно могу делать, че прикажут.

– Согласен. Однако не хотелось бы тебе каждое утро проводить часок с мистером Бейнсом, чтобы научиться? Тебе за это время заплатят. Я признаю, что этому старому брюзге немного недостает терпения, но учитель он отличный. Собственно говоря, он был моим наставником.

– Вы хотите научить меня читать? – Ник прищурился. – Это зачем же?

– Потому что мне в моем бизнесе нужны клерки, а через несколько лет некоторые из них уйдут на пенсию, и тогда мне потребуется умный парень, который их заменит.

Мальчишка даже рот открыл.

– Думаете, я смогу стать клерком?

– Конечно. Так что, сказать Бейнсу, чтобы он тебя ждал?

Мальчик кивнул:

– Да. Спасибо, сэр.


После обеда Эмма пошла в студию. В окна струился лунный свет, высвечивая белый холст с незаконченным наброском лица мистера Редклиффа. До чего свирепым он выглядит на ее рисунке! Решительный подбородок. Рот, образующий серьезную линию. Ничего мальчишеского, но когда он улыбается, его жесткие черты смягчаются. У нее сложилось впечатление, что ее комплимент его ошеломил. Разве он не осознает симметричную красоту своего лица? Она могла бы смотреть на него целый день. Да только нужно закончить его портрет и расстаться навсегда. Этот джентльмен твердо намерен выяснить правду, а поскольку Лили все время вертится рядом, он может найти то, что ищет.

Если рассказать ему, что Лили увидела и как неверно истолковала увиденное, если вернуть кольцо, может быть, он не будет обращаться в полицию? Эмма посмотрела на эскиз – в его глазах видна напряженность. В голове снова прозвучали его сегодняшние слова. «Помяните мои слова, мисс Траффорд, я отыщу виновных. Когда я найду воров, они сильно пожалеют, что перешли мне дорогу».

Нет, он жаждет отмщения. Нельзя позволить, чтобы случайная мягкость в его глазах и слишком прямолинейный флирт поколебали ее решимость. Это все игра, это способ заставить ее ослабить оборону.

Бросив последний взгляд на холст, Эмма вышла из студии и спустилась на один лестничный пролет к своей спальне. Закрыла дверь, чтобы скрыться от любопытных глаз, и зажгла газовую лампу на комоде.

Рядом с лампой стояла мамина шкатулка с драгоценностями – красного дерева, с розой, вырезанной на передней панели. Эмма подняла крышку. Единственными по-настоящему ценными вещами тут были мамина камея, ожерелье с рубинами и обручальное кольцо. Эмма сомневалась, что тонкая, простенькая золотая цепочка стоила дорого. И, насколько она понимала, рубины в ожерелье тоже могли быть подделкой, всего лишь стекляшками. Она дважды ходила в ломбард с мамиными драгоценностями, собираясь заложить их, и оба раза возвращалась домой, не в силах с ними расстаться. Но, как и проданная ею карета, они были единственными ценными вещами, какими когда-либо владела ее семья. Если Эмма не сможет зарабатывать на жизнь портретами, ей придется заложить драгоценности в ломбарде.

На задней стенке шкатулки бархатная обивка слегка ослабла. Эмма сунула пальцы между стенкой и оторванным материалом и вытащила кольцо мистера Редклиффа. Свет лампы отразился от золота. Держа кольцо в круге света, Эмма изучала витой рисунок, изображавший льва. Откуда это – из какого-нибудь клуба джентльменов или из университета?

Засовывая кольцо обратно в тайник, она задела пальцами розу, которую подарил ей Чарлз, когда она приняла его брачное предложение. Ярко-красные лепестки выцвели, приобрели винный оттенок и стали хрупкими. Зачем она ее хранит? Нужно было сжечь ее, как и рисунки с ним. Теперь этот человек женат, и они ждут ребенка. Эмма подошла к камину и бросила остатки цветка на горячие угли.

Кончики засохших лепестков задымились, почернели, затем вспыхнули и засияли. Оранжевые языки пламени взмыли вверх, но быстро угасли. Напоминание исчезло, но память осталась. Эмма больше не любила Чарлза, но ощущение того, что она оказалась недостаточно хороша для него, оставило в сердце боль. А в последнее время она все думала о том, что Чарлз мог просто воспользоваться ее горем от потери отца, чтобы овладеть ею. Возможно, он никогда и не собирался на ней жениться.

Неужели она повела себя как последняя дура? Позволила себя обмануть? Как бы сильно она ни хотела в этом ошибиться, но, скорее всего, да. Многие аристократы ведут порочную жизнь. Они распутники. Следует обращать больше внимания на то, что миссис Флинн читает в бульварных газетенках об их похождениях.

А теперь она обесчещена. Опорочена.

Из глаза вытекла слезинка. Рассердившись на себя из-за этой минутной слабости, Эмма ее смахнула и вытерла влажную щеку.

«Мне не нужен мужчина». Но стоило об этом подумать, как в голове сразу всплыло воспоминание о поцелуе мистера Редклиффа и о тепле, родившемся у нее в животе при этом поцелуе. Она помотала головой, прогоняя ненужные мысли, и снова подошла к комоду, чтобы закрыть шкатулку.

Ее внимание привлек цокот лошадиных копыт по мостовой. Эмма раздвинула занавески. Саймон Редклифф вышел из дома в темную ночь. Луна и уличный фонарь высвечивали его высокую фигуру и широкие плечи, отбрасывали на тротуар тень. Он словно почуял, что она за ним наблюдает, замедлил шаги и посмотрел вверх, на ее окно. Эмма мгновенно отпрянула, прижалась спиной к стене и вытерла вспотевшие ладони о юбку.

– Вперед! – скомандовал кучер лошадям.

Цокот копыт эхом отдавался в ночи, но затем постепенно затих.

Эмма глянула на шкатулку с драгоценностями. Нужно пробраться в дом мистера Редклиффа и подбросить кольцо, пока его там нет. Но не сегодня. Слишком опасно, учитывая, что слуги дома. Нужно проявить терпение и дождаться, когда подвернется подходящая возможность.

Эмма вышла из комнаты и стала спускаться вниз по лестнице. Она попросила Лили помочь миссис Флинн убрать после ужина со стола, но девочка предложила вытереть тарелки после того, как их помоют. Тут Эмма услышала, что миссис Флинн пронзительно, как цапля, кричит. Ускорив шаги, девушка ворвалась в кухню. Пухлые пальцы экономки зажимали протекающий стык водопроводной трубы. Вода брызгала оттуда, заливая лицо женщины.

«Что еще может случиться?»

– Я сейчас принесу папин гаечный ключ, миссис Флинн. Я могу ее подкрутить, – сказала Эмма.