На мгновенье их с Эммой взгляды встретились. Он подумал, что она откажется, но она подошла к банкетке, рассеянно подергивая себя за рукав.

– Я не играла эту пьесу довольно долго. Боюсь, что только все испорчу.

– Сомневаюсь. – Саймон снова снял пиджак и положил ладонь ей на спину. Кожа под тонким ситцевым платьем была слишком теплой. Перед глазами замелькали картинки – его руки, скользящие по ее разгоряченному телу, упругость груди, он, устроившийся между ее мягкими бедрами…

– Мистер Редклифф? Сэр? – Негромкий голос Эммы ворвался в его беспутные мысли.

– А, простите. Вы что-то сказали?

– Я спросила, вы предпочитаете играть ведущую партию или вторую? – Эмма показала на пианино.

– А вы?

– Папа всегда играл на басах.

– Тогда я тоже.

Эмма заняла свое место на банкетке, он сел слева. В воздухе поплыл аромат роз.

Лили поставила перед ними ноты и отошла. Он кивнул Эмме, и они начали. Ее пальцы танцевали по клавишам. Она играла хорошо, но, на его вкус, слишком медленно, и он ускорил темп. Она пару раз споткнулась, догоняя, но только засмеялась легким смехом, дополнявшим звуки музыки. Саймон невольно улыбнулся.

Они сыграли последние ноты, и Эмма повернулась к нему.

– Как вам не стыдно, мистер Редклифф, играть так быстро! А ты что думаешь, Лили? – Эмма оглянулась. – Ой, она ушла.

И в самом деле, девочки нигде не было видно.

– Да, похоже, нас обидели.

Розовые щеки Эммы покраснели.

– Моя сестра неисправима. Боюсь, она просто придумала план, как избежать занятий музыкой. Приношу свои извинения.

– Не стоит. Мне понравился наш дуэт.

Как бы сильно ему ни хотелось сказать, что это ложь, ложью это не было. Сколько времени прошло с тех пор, как простая игра на фортепиано наполняла его радостью? В музыке дело или в искусительнице, сидящей рядом? Взгляд Саймона скользнул к ее роскошному рту. Да поможет ему Бог, но он хочет ее поцеловать. Он придвинулся ближе.

Глаза Эммы широко распахнулись, превратив зрачки в темные круги в голубом море, но она не отшатнулась.

Внутри тугой струной натянулось предвкушение. Его пресыщенное сердце забилось в два раза быстрее.

Их губы разделял какой-то дюйм, когда входная дверь громко хлопнула, закрываясь.


Эмма ахнула и вскочила так быстро, что рукой смахнула с пюпитра ноты.

«Господи». Она что, собиралась позволить мистеру Редклиффу себя поцеловать? Вряд ли это поможет ему понять, кто она такая, но нужно быть осторожнее. Этот мужчина высвободил в ней что-то такое, что можно назвать только полным безрассудством.

Не глядя на Саймона, она вышла на середину комнаты.

– Эм! – Лили торопливо бежала вверх по лестнице.

Ножки музыкальной банкетки царапнули по деревянному полу, предупредив ее, что мистер Редклифф встал. Жар его тела буквально обжег ее, когда он встал у нее за спиной. Она хотела отойти, но ноги словно приклеились к полу.

Его дыхание овевало ее затылок.

Внизу живота возникло желание. Эмма заставила себя сделать шаг в сторону.

В этот момент в комнату ворвалась Лили.

Мистер Редклифф подошел к стулу, бесшумно сунул руки в рукава и натянул пиджак на свои широкие плечи.

– Куда ты ушла, Лили? Ты должна заниматься, – проговорила Эмма, радуясь, что ее голос звучит спокойно.

– Я ходила на улицу покатать обруч. Потом вышел высокий, бледнолицый слуга мистера Редклиффа и уставил на меня свой длинный нос, как будто я муравей, а он хочет меня раздавить. Напугал меня до чертиков, вот что. – Девочка преувеличенно вздрогнула.

– Это Харрис. Он безобидный, – сказал мистер Редклифф.

Лили с сомнением вздернула подбородок.

– Все равно я не должна была оставлять вас одних. – Она уставилась на мистера Редклиффа, и ее глаза превратились в две узкие щелочки.

Не обращая внимания на сердитый взгляд Лили, мистер Редклифф показал на дверь.

– Ну что, идемте в студию, мисс Траффорд? – Казалось, ему не терпится снова остаться наедине с ней.

Сердце Эммы затрепетало. Она ему не доверяла. Хуже того, она не доверяла самой себе.

– Конечно. – Эмма подошла к оттоманке и подняла с нее учебник географии, взятый в библиотеке.

Жаркий взгляд мистера Редклиффа преследовал ее, как низко летящий ястреб, заметивший кролика и собравшийся его сцапать.

Эмма протянула сестренке толстый томик.

– Лили, ты прочтешь это в моей студии, когда я буду делать наброски для портрета мистера Редклиффа. Так я буду точно знать, что ты делаешь то, что велено.

Лили нахмурилась и тяжело вздохнула.

На подбородке мистера Редклиффа отчетливо задергалась жилка. Он долго смотрел ей в глаза, затем уголок его чувственного рта приподнялся.

«Да, мистер Редклифф, негодяй вы эдакий, я понимаю, что вы пытаетесь заставить меня ослабить бдительность. Может, вам и удалось на мгновение превратить мои мозги в кашу, но я не допущу, чтобы это случилось снова. Кролик не так глуп, как вы думаете».

Когда они вошли в студию, Лили медленно побрела по деревянным половицам с таким видом, словно чтение учебника географии приравнивалось к жестоким пыткам. Тяжело вздохнув, девочка плюхнулась на кушетку и открыла книгу.

Эмма взяла карандаш для набросков, а мистер Редклифф опустился в кресло перед мольбертом. Она ощущала жар его напряженного взгляда. Тело то и дело пронизывало трепетом.

– Вы должны смотреть на картину на стене, мистер Редклифф, – упрекнула его Эмма, пытаясь думать только о том, что делает, а не вспоминать об исходящем от него тепле, которое она ощутила, сидя на банкетке у фортепиано, и уж точно не о том, как ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.

В комнату вошла миссис Флинн и помахала конвертом.

– Только что пришло письмо от Майкла. Прямо с этой почтой.

Эмма почувствовала, как в ней закипает возбуждение. Письма от Майкла приходили все реже. Она взяла конверт, подписанный отчетливым крупным почерком брата.

– Спасибо, миссис Флинн.

– Я испекла песочное печенье, чтобы подать вам с чаем.

Экономка улыбнулась мистеру Редклиффу, но он этого не заметил. Его внимание было сосредоточено на письме, которое Эмма держала в руке, словно оно могло стать ключом к тому, чего он добивается – подтверждению ее вины.

– Я люблю песочное печенье. – Лили на своей кушетке передвинулась поудобнее и положила голову так, словно собиралась вздремнуть.

– Получишь после того, как почитаешь, – отозвалась Эмма. – А сегодня вечером я буду спрашивать тебя про западный Гемпшир.

Бурча что-то себе под нос, Лили перевернула страницу.

– Я принесу вам чай и печенье примерно через час. – Экономка вышла из студии.

– Мистер Редклифф, если вы не против, я бы хотела прочитать письмо от брата прямо сейчас, – сказала Эмма.

– Совсем не против. Читайте. – Он уперся локтями в бедра и подался вперед.

Эмма распечатала письмо.

«Дорогая Эмма,

надеюсь, вы с Лили обе здоровы. Я получил твое письмо. Заверяю тебя, что все хорошо. Я очень занят, читаю про Гомера и греков. Спасибо за печенье. Того, что я привез в школу после Пасхи, хватило только на неделю.

Еда здесь ужасная.

С наилучшими пожеланиями, твой любящий брат Майкл».

Письмо было коротким. Слишком коротким. У нее сжалось сердце. Обычно Майкл предоставлял им полный отчет о том, как идут занятия. Ее охватило беспокойство. Неужели он не принимает свою учебу всерьез?

Приехав домой на Пасху, он, не закрывая рта, рассказывал об Эрнесте Монтгомери, сыне барона, с которым подружился в школе. Эмме не нравилась мысль о том, что брат постоянно находится рядом с этим мальчиком. Аристократы живут по своим правилам, она убедилась в этом на собственном опыте. И когда они поступают порочно, общество делает вид, что его это не касается. Но если этот мальчик втянет Майкла в какую-нибудь нехорошую историю, то к брату отнесутся совсем по-другому.

Эмма вздохнула. Она слишком остро реагирует, позволяя тому, что случилось с ней, повлиять на ее восприятие происходящего с братом. Майкл умный. Он не будет участвовать в безрассудных выходках. И конечно же, его редкие короткие письма всего лишь показывают, как он занят в школе, вот и все.

– Что-то случилось? – спросил мистер Редклифф, перебив ее мысли.

Эмма прогнала с лица тревогу и заставила себя улыбнуться.

– Нет. Все хорошо. – Она сложила письмо и положила его на стол.

Мистер Редклифф упорно смотрел на него.

Если он его прочитает, то убедится, что там нет ничего бесчестного. И может быть, он даже сумеет что-нибудь подсказать. Эмма взяла письмо и протянула ему.

Он выглядел озадаченным.

Эмма взглянула на Лили. Девочка была очень занята, пытаясь удержать учебник географии на голове.

– Письмо брата совсем короткое, и он стал писать намного реже. Я боюсь, не случилось ли что-нибудь в школе. Не могли бы вы высказать свое мнение?

Его лицо сделалось еще более озадаченным.

– Я плохо разбираюсь в детях.

– Майкл уже почти мужчина. У вас наверняка могут быть какие-нибудь догадки.

– Ну да, я…

Она никогда не видела мистера Редклиффа растерявшимся, но, похоже, ее просьба помочь ей разобраться в семейном деле выбила его из равновесия.

Он развернул письмо и улыбнулся.

– Он жалуется на еду. Определенно как самый обычный парнишка в школе. И это вполне понятно, после деликатесов-то миссис Флинн.

– Да, возможно, я беспокоюсь напрасно. – Эмма улыбнулась ему в ответ.

– Вашему брату очень повезло, раз у него есть кто-то, кто беспокоится за него.

На этот раз в его голосе прозвучала безошибочная грусть.

– Вы учились в школе-интернате, сэр?

– Да.

– Скучали по дому? Часто туда писали?

Его челюсть напряглась, затем расслабилась.

– Иногда я действительно тосковал по дому моего детства, но если даже и отправлял туда письма, отец их не читал.