Рене Миллер - Никогда не обманывай виконта

Его чистосердечный ответ поразил Эмму.

Удерживая на лице безразличное выражение, мистер Редклифф показал на мольберт. Но Эмма видела боль в его глазах.

– Ну что, продолжим рисование?

– Да. Конечно.

Спустя два часа, даже после перерыва на чай с песочным печеньем, мистер Редклифф оставался таким же беспокойным, как большая кошка в клетке. Он начинал вести себя так всякий раз после того, как разговор касался семейных дел и его отца.

– Эм! – Лили спрыгнула с кушетки. – Мне нужно в туалет, – прошептала она сестре на ухо.

– Думаю, сегодня мы на этом и закончим, мистер Редклифф. – Эмма положила карандаш.

Упершись руками в бедра, он встал. Начал длинными пальцами массировать шею сзади. Эмма увидела, как его пальцы разминают мышцы, и тело ее запело. Она снова вспомнила, как он повел себя всего несколько часов назад, в гостиной, как собирался поцеловать ее. Все бы ничего, если бы она сама не хотела этого. Но она хотела.

– Эм! – заерзала рядом с ней Лили. – Мне правда нужно бежать.

Эмме не хотелось оставаться наедине с мистером Редклиффом, но она не могла заставлять сестренку ждать.

– Конечно, дорогая.

Лили выскочила из комнаты, громко зашлепала тапочками по деревянным половицам коридора, а затем вниз по лестнице.

Мистер Редклифф взглянул на Эмму, как хищник, только что выпущенный из клетки и готовый поймать свою жертву.

Она показала на дверь.

– После вас, сэр.

Он ухмыльнулся.

– Нет, после вас.

Эмма открыла рот.

– Я настаиваю, – сказал он.

Когда она проходила мимо него, он положил ладонь ей на спину, и по ее телу словно побежали искры. Эмма отпрянула и быстро-быстро, что совсем не подобало леди, начала спускаться вниз по лестнице. Нужно помнить, что он тут с целью отыскать воров, а вовсе не потому, что интересуется ею.

Миссис Флинн стояла в коридоре.

– Что случилось, милая? Ты бежишь так, словно увидела привидение.

Не привидение. Кое-кого куда более опасного – мужчину, который может отправить ее в тюрьму.

Пока Эмма рисовала его портрет, Саймон с трудом боролся с желанием постоянно вращать плечами. Она трудилась уже больше недели. Несколько дней назад Эмма отложила карандаш и достала палитру, краски и кисти.

Работа над портретом продолжалась, и не было ей видно конца и края.

Эмма наклонилась, обмакивая кисть в краску, и Саймон воспользовался возможностью внимательно на нее посмотреть. Сегодня она надела платье тусклого серого цвета с высоким воротником, но он все равно большую часть времени воображал, как целует ее.

«Черт побери». Может быть, миссис Флинн добавляет афродизиаки в те восхитительные лакомства, которые печет? Это бы объяснило непристойные мысли Саймона и его чертово влечение к Эмме Траффорд. Нужно сходить в боксерский клуб Клэптона и позволить какому-нибудь профессионалу выбить из него все сопли.

Саймон мысленно тряхнул головой, стараясь очистить ее от предательских мыслей. У него есть дело, и об этом надо помнить.

И он до сих пор не выяснил ничего сверх того, что знал неделю назад. За все то время, что Саймон позирует, ни один мужчина не явился к Эмме с визитом, так что он по-прежнему не представлял, кто же ее сообщник – если Эмма вообще та женщина, которую он ищет. Раздосадованный, он потер внезапно напрягшуюся шею.

– Мистер Редклифф, сядьте, пожалуйста, – нахмурилась Эмма.

Он постарался не сердиться. Рисуя, его робкая мышка превращалась в надсмотрщика. Перед глазами вспыхнула другая картинка – он расстегивает крохотные пуговки на платье Эммы и проводит одной из ее чистых колонковых кисточек по обнаженным грудям.

Господи, он безнадежен. Ему определенно необходимо восстановить силы, как физические, так и душевные. Надо навестить приятельницу Маргарет и спросить, не хочет ли она поиграть в теннис на траве… или заняться чем-нибудь еще более бодрящим. Но хотя леди Гриффин весьма очаровательна, эта мысль не показалась ему привлекательной.

– Вы хмуритесь, сэр, – сказала Эмма, снова прервав его размышления.

– Простите.

Она улыбнулась, продемонстрировав ямочки на розовых щеках, и покрутила кисточкой в баночке со скипидаром. Наклонившись над столом, взяла тряпку и протерла щетину.

– Вы сегодня очень беспокойны, мистер Редклифф, а мне кое-куда нужно сходить, так что давайте на этом закончим.

Внутри вспыхнула искра надежды. Неужели Эмма собирается встретиться с тем червем, которого Саймон так давно надеется выковырнуть из укрытия? Ублюдком, разбившим о его голову вазу? Он встал.

– Очень хорошо.

– Вы можете прийти завтра в два?

Она окунула в скипидар другую тряпку и стерла краску с деревянной палитры. Запах этого растворителя был теперь Саймону знаком так же хорошо, как аромат розовой воды, исходящий от кожи Эммы.

– Да, это меня устраивает. – Он направился к двери. – Доброго дня, мисс Траффорд.

Возбуждение охватило Саймона, когда он переходил улицу. Дома он вошел в гостиную и стал наблюдать за парадной дверью резиденции Траффордов, твердо решив, что пойдет за Эммой следом. Он нетерпеливо барабанил по оконной раме.

– Что-то случилось, милорд? – спросил Бейнс.

Саймон обернулся. Оба старых брюзги стояли в дверях и смотрели на него.

Харрис выгнул кустистую седую бровь.

– На что это вы смотрите, сэр?

– Не твое дело.

Саймон снова повернулся к окну. Эмма вышла из дома, под углом держа над головой зонтик. Тот защищал ее от яркого апрельского солнца, внезапно решившего выглянуть из-за туч в этот прохладный день. Она сменила свое скучное серое платье на другое, того же фасона, но приглушенного синего цвета, а еще надела синюю шерстяную накидку и шляпку с розами.

– Я ухожу.

– Уходите? – удивился Бейнс. – Но вы же только что пришли домой, и я собирался приготовить на обед жареного цыпленка.

Саймон с трудом подавил стон. Два дня назад Харрис оскорбил кухарку, сравнив приготовленную ею еду с помоями. В ответ женщина собрала вещи, потребовала выплатить ей жалованье и ушла, хлопнув напоследок дверью. После этого Бейнс решил, что может готовить ничуть не хуже, чем любая кухарка из местного агентства по найму. К сожалению, камердинер сильно ошибался. Все, что он готовил, было либо переварено, либо пересолено. Саймон опасался, что с возрастом и Бейнс, и Харрис окончательно перестали различать вкусы.

– Вот вы двое его и съешьте. Я не знаю, когда вернусь домой.

Саймон выхватил из подставки для зонтов свою трость и вышел на Грейт-Джеймс-стрит.

Двадцать пять минут спустя его трость равномерно отстукивала ритм по плиткам Грейт-Рассел-стрит. Саймон следил за женственно покачивающейся гибкой фигуркой, шагавшей в добрых десяти ярдах впереди него. Он следовал за Эммой с той минуты, как вышел из дома.

Она шла по улице довольно быстро, словно время имело значение, и замедлила шаги только однажды, когда, проходя мимо садов на Блумсбери-сквер, посмотрела на детишек, резвившихся в парке под бдительным присмотром сурового вида няньки.

Эмма вошла в кованые железные ворота Британского музея.

Уголки губ Саймона поползли вверх в усмешке. Просторы музея превращали его в лучшее место для тайных встреч и свиданий. Неужели она намерена встретиться тут с ударившим его ублюдком?

Девушка сложила зонтик, прошла через двор, затем под колоннадой и вошла в здание.

Эмма решительными шагами направилась к западному крылу музея и вошла в комнату Элгина[6]. Саймон скользнул в тень, за большую ионическую колонну с поставленной на нее античной вазой, подальше от света, струившегося в помещение через световые люки в потолке. Эмма замедлила шаги, внимательно рассматривая отдельные экспонаты. Посреди просторного помещения она грациозно опустилась на скамью, несколько минут глядела на стоявшие перед ней предметы, затем вытащила из ридикюля рулон бумаги и карандаш и начала рисовать.

Предвкушение бурлило в Саймоне, когда он осматривался, ожидая того, кто должен подойти к Эмме. Она несколько раз переставала рисовать, склоняла голову набок и как будто изучала кусок мрамора, стоявший перед ней, а затем ее карандаш снова быстро начинал летать по бумаге.

В ее студии, когда она его рисовала, он краем глаза замечал, как она делает то же самое, и радовался, что обращен к ней не щекой со шрамом. До чего глупо переживать из-за того, что она подумает.

– Лорд Адлер, – произнес мужской голос, вырвав его из размышлений. Саймон обернулся и увидел стоявшего справа от него доктора Тримбла. Он пожал тому руку.

– Тримбл.

Доктор лениво усмехнулся.

– Вы пришли, чтобы посмотреть на мраморы Элгина или же… – врач подбородком указал на Эмму, – …на кое-что более живое?

Саймон обернулся назад. Эмма все еще сидела, склонив голову над эскизом. Ее карандаш по-прежнему летал по бумаге.

Он подмигнул Тримблу.

– Разумеется, на мраморы. А что привело сюда вас?

– Читальный зал. Небольшое исследование.

Саймон кивнул.

К ним подошел унылый музейный служащий.

– Мы закрываемся, господа.

«Закрываемся?» Так сколько же времени он тут провел, глядя, как Эмма делает наброски? Саймон посмотрел наверх, на световые люки. Уже собирались сумерки.

– Думаю, мне пора. – Тримбл глянул на Эмму и ухмыльнулся. – Удачи.

Пожав ему руку, Саймон обернулся.

Музейный служащий болтал с Эммой, унылое выражение его лица сменилось искренней улыбкой. Саймона охватило смятение. Почему его волнует то, что этот человек с ней флиртует или стоит так близко, что ноги мерзавца практически касаются юбки Эммы?

Она кивнула, свернула свою бумагу и сунула вместе с карандашом в ридикюль.

Посетители галереи направлялись в сторону выхода, до сих пор тихое помещение заполнилось негромким гулом разговоров. Саймон отступил назад, дождался, когда Эмма пройдет мимо, и влился в толпу, покидающую комнату. Она вышла из музея и прошла через ворота тем же решительным шагом, каким пришла сюда.