Но ей не хватило времени на раздумья. Саймон притянул ее в свои объятия. Ее груди прижались к его твердой груди – сладко-мучительное прикосновение кожи к коже. Жар, исходящий из каждой точки, где они соприкасались, развеял все вопросы, оставив только желание.

Он взял ее лицо в свои ладони, прильнул к губам и поцеловал ее долгим, опьяняющим поцелуем. Его ладони заскользили по ее телу, обхватили ягодицы, приподняли ее. Восставшее естество ткнулось в местечко между ног.

Вот они еще стоят, а вот уже лежат на потертом ковре. Далеко не мягком, но в тот миг это не имело для них никакого значения. Их поцелуи становились все исступленнее, словно их настигнет катастрофа, если они не поспешат.

Вспышка молнии осветила небо, прорвавшись в комнату сквозь щели в ставнях. Полоска света коснулась кожи Саймона, и он засветился, словно был иллюзией. Неужели она проснется среди спутанных простыней и поймет, что это был всего лишь сон?

Но нет, запах его кожи, твердость его мускулов и жар, пылающий между ними, куда реальнее, чем бывает во сне. Это не сон и не иллюзия, а утром ей придется страдать от последствий своего поступка. Но сейчас Эмме было все равно. Она уже обесчещена. Право же, ну какая теперь разница? Разве только она позволяет врагу поступить с собой так, как он хочет, но, похоже, Саймон сейчас даже не думает об этом. Похоже, оба они временно забыли о своих разногласиях ради этого восхитительного мига страсти.

Лежа на боку, он притянул Эмму к себе. Саймон принялся ласкать языком ее сосок, затем взял твердый бугорок в рот. Он издал какой-то звук, вроде бы одобрительный, как джентльмен, ощутивший во рту самый лучший бренди.

Не в силах удержаться, она смотрела, как его губы ласкают ее плоть. С ее губ сорвался негромкий стон. Желание прикоснуться к нему переполняло ее.

– Могу я тебя потрогать?

– Я буду разочарован, если ты этого не сделаешь.

Он взял ее руку и положил на свое твердое естество.

Она провела рукой по шелковистому древку до самого его основания.

Глаза Саймона закрылись. Мышцы на шее напряглись. Эмма сомневалась, что свирепое выражение его лица отражало боль. Нет, он наслаждался ее прикосновениями так же сильно, как она наслаждалась его ласками.

Пока она трогала его, рука Саймона скользнула по внутренней поверхности ее бедра и оказалась на самом интимном местечке ее тела, уже давно ставшем влажным. Там, где соединялись ноги, лихорадочно бился пульс. Эмма дышала все быстрее.

Он сдвинулся и устроился у нее между ног. Решительно развел ногами ее бедра. Его темные глаза поймали ее взгляд, и она почувствовала, как он входит в нее. Сначала медленно, как будто он боялся сделать ей больно, но боли не было, только ощущение, что все растягивается, а затем он вошел в нее целиком. Твердый и толстый. Никакого жжения, как в прошлый раз, она не почувствовала. Только наполненность, показавшуюся ей самим совершенством.

С минуту он просто молча смотрел на нее. Знает правду? Что она уже обесчещена?

А затем его губы впились в ее рот. Пылко. Требовательно. Что он в это вкладывает, гнев? Нет, Эмма так не думала. Это просто желание. Она ощутила игру мышц его плеч, когда он обхватил ладонями ее ягодицы и слегка ее приподнял. Он двигал бедрами – вперед, назад, но не прерывая контакта, и снова заполнял ее неторопливо, чувственно, и внутри нарастало предвкушение следующего толчка его твердой плоти. Эмма вцепилась в его плечи, приглашая его еще глубже.

Он застонал низким, каким-то животным стоном, и снова так сильно к ней прижался, что пульс между ног словно взорвался.

Один, два, три раза, напряжение все нарастало. От странного ощущения она задыхалась. Наконец напряжение слегка ее отпустило. Эмма почувствовала себя сонной и сытой.

Медленные движения Саймона снова ускорились. Он выходил и снова в нее вонзался, а затем, пробормотав какое-то богохульство, резко выдернул из нее свое естество. Теплое семя пролилось ей на бедро.

– Прости меня, – прохрипел он. Потянулся к сюртуку, вытащил из него носовой платок и вытер ее.

Хвала небесам, Саймону хватило здравого смысла подумать об этом. Чарлз натягивал что-то вроде чехла. Внезапно в ней зашевелился гнев. Этот ублюдок все продумал, он собирался переспать с ней! Но она не будет думать об этом сейчас, не позволит этому погубить удовлетворение, охватившее ее после занятия любовью с Саймоном.

Еще одна молния осветила комнату. Саймон лежал рядом с ней на спине, широко открыв глаза, и тяжело дышал. По стеклу застучал дождь, и Эмма вдруг ощутила, как тут холодно. Ей хотелось прижаться к Саймону и согреться в его тепле. Как будто подумав о том же, он сгреб ее в охапку и прижал к себе. Она положила голову ему на грудь. Сердце его билось так же быстро, как и ее, но на душе было спокойно.

Они довольно долго лежали так рядом, греясь друг о друга. Эмма с трудом боролась с желанием закрыть глаза и заснуть.

В животе у Саймона заурчало.

– Проголодался? – спросила она со смешком.

– Умираю с голоду. Бейнс отвратительно готовит.

– Так плохо?

Он засмеялся.

– О да.

Саймон казался человеком, привыкшим к самому лучшему. Так почему же он продолжает есть отвратительную еду Бейнса?

– Твои слуги родственники тебе?

Саймон ухмыльнулся.

– Нет, но должен признать, что я привязан к этим двум старым калошам, как к членам семьи. – Он сделал движение, словно хотел прикоснуться к кольцу, и, не найдя его там, заметно напрягся. Провел указательным пальцем по ее голой руке. – Я должен кое о чем у тебя спросить.

Эмма поняла, о чем именно, и на мгновенье сердце ее остановилось.

Глава 22

Сердце Эммы, уже почти успокоившееся после занятий любовью, снова отчаянно заколотилось. Она знала, о чем Саймон хочет ее спросить. «Ты одна из тех грабителей?» Она буквально читала этот вопрос в его глазах. Дело в том, что она не знала, может ли ему довериться. К соитию их подтолкнуло безрассудное желание (чего ни он, ни она отрицать не собирались), а вовсе не любовь и уж точно не доверие. Возможно, это и есть тот мостик, через который они никогда не рискнут перейти.

Лежавший рядом Саймон пошевелился и поймал ее взгляд.

– Ты помнишь, как я рассказывал тебе, что у меня украли кольцо?

Чувствуя, что не в силах произнести ни слова, Эмма кивнула.

– Грабители, забравшиеся в мой дом, тот, что находится через дорогу, ударили меня по голове, так что я потерял сознание, а они забрали кольцо. Передо мной стоит цель отыскать тех, кто в этом виноват.

– Цель? – повторила она, пытаясь выиграть время и решить, что же ему ответить. Если скажет правду, простит ли он ее? Она в этом сомневалась.

– Да. – Его чувственные губы сжались в тонкую ниточку. – Я должен знать. Эмма, ты как-то связана с этим?

Ранимость, отразившаяся на его красивом лице, рвала ей сердце. На глаза навернулись слезы. Лгать ему? Этому сопротивлялась каждая клеточка ее существа, но внутренний страх перевесил все. Она доверилась Чарлзу, и это было самым глупым решением за всю ее жизнь. Вдруг попытка довериться Саймону окажется такой же опрометчивой?

Эмма заставила себя беспечно рассмеяться.

– Я? Ты считаешь, что я вломилась в твой дом и украла кольцо?

– Я допускал такую возможность.

Его напряженное лицо напомнило Эмме мужчину, который вошел в ее дом час назад, а не того, который только что занимался с ней любовью. Эмма поглубже вздохнула. Правда состояла в том, что она действительно не брала кольцо. «Его взяла Лили».

– Клянусь тебе, я не воровала твоего кольца, Саймон. Клянусь жизнью моей сестры.

Его глаза широко распахнулись.

Да, вот теперь она привлекла его внимание. Он знает, что она любит Лили… знает, что она ни за что не скажет ничего подобного, если это неправда.

– Ты говоришь мне правду, да?

Не в силах вдохнуть сквозь чувство вины, закупорившее ей горло, Эмма снова кивнула.


Если Саймон когда-то и хотел кому-нибудь поверить, то это сейчас, Эмме, смотревшей на него с невинным выражением на прелестном лице. Он уже не однажды подвергал сомнению свою уверенность в том, что она как-то в это втянута. Уэстфилд прав. Саймону требовалось признать, что все его свидетельства против нее практически равны нулю. Так почему же он, по сути, вынес ей приговор? Хотел найти причину, объясняющую это проклятое влечение к Эмме? Тут шаги, спускающиеся по лестнице, вырвали его из раздумья.

– Эмма? Ты тут, внизу? – позвала Лили.

С глазами огромными, как блюдца, Эмма с трудом поднялась на ноги.

– Да, дорогая. Я… читаю.

Шаги приблизились. Ручка двери повернулась.

– А почему дверь заперта?

Саймон натягивал брюки, пока Эмма надевала ночную сорочку и торопливо ее застегивала.

– Должно быть, я сделала это машинально. Возвращайся в постель. Я приду через минуту.

– Я надела уже две пары носков, но все равно мерзну, – пожаловалась Лили. – Можно мне поспать с тобой? Обещаю, я не буду утром снимать носки и тереться о твои ноги холодными пальцами, чтобы тебя разбудить.

– Да, забирайся в мою кровать. – Эмма просунула руки в рукава халатика.

Медленные, но тяжелые шаги Лили отдавались эхом, пока она брела вверх по лестнице.

Эмма повернулась к Саймону.

– Вы сможете выйти сами через заднюю дверь?

– Да, конечно.

Он поднял с пола рубашку. Когда Эмма поспешно шла мимо, он не сдержался, сжал ее руку и притянул ее к себе. Не желая расставаться, он прильнул к ее губам долгим поцелуем. А когда отпустил Эмму, увидел, что ее глаза полны слез. Но прежде, чем он успел сказать хоть слово, она плотнее закуталась в халатик и выскочила из комнаты. Саймон с трудом поборол желание пойти за ней и спросить, в чем дело, хотя ответ он знал.

Он скотина. Он фактически обвинил ее в воровстве.

Всего через несколько минут после того, как они были так близки. А быть с Эммой несравнимо ни с чем на свете. Ее тихие вздохи. То, как она смотрела на него своими прекрасными синими глазами. Все было идеальным до тех пор, пока он не открыл свой чертов рот.