– Мне нужно сесть, – сказала она, когда они проходили мимо каменной скамьи. – Здесь нас никто не увидит. Начинай свою речь, Хантингтон – и побыстрее, пока гости не подумали, что мы их бросили.

– Энтони этим займется, бабушка. Вероятно, он уже попросил одну из дам сыграть на рояле.

И в тот же миг из дома действительно полились звуки музыки.

– Мы пробудем здесь недолго, – сказал Хантингтон. Положив руку на талию девушки, он подтолкнул ее, чтобы направить дальше по дорожке.

Но Кэролайн вскоре остановилась и повернулась к нему лицом.

– Почему бы вам сразу не объясниться, милорд?

– Вы определенно оскорбились, когда подумали, что бабушка желает выдать вас замуж за моего брата. Я предполагаю, какова будет ваша реакция на предложение выйти замуж… за человека, о котором шепчутся, что он убил свою жену…

– Об этом я не думала.

– Не думали? – удивился маркиз.

– Я была поражена… и ничего более. Почему именно я? Почему не… – Ох, ведь в этом не было никакого смысла. И разве Хантингтон и леди Рэндалл не состояли в интимных отношениях? – А как же леди Рэндалл?

– Мы просто друзья, вот и все.

– Вы не ответили на мой вопрос. Почему именно я?

Хантингтон взглянул на бабушку, потом взял Кэролайн за руку и увлек ее за высокий можжевельник, стоявший немного в стороне от дорожки. Хвойный запах тут же перебил острый аромат, исходивший от его кожи.

– Бабушка знает, что я не хочу больше жениться, и она надеется, что вы заставите меня изменить мои планы.

– Я все равно не понимаю…

– Ну… она знает, что между нами что-то произошло.

Ладони Кэролайн стали влажными.

– Что?..

– Как, по-вашему, я узнал, что вы были в театре в тот вечер, когда я зашел к вам в ложу?

– Я решила, что вы увидели меня со своего места.

– Нет, я услышал вас. Ложа вашего отца находится рядом с моей. Когда я отправился к вам с визитом, моя бабушка спала, а когда вернулся… – Джеймс тяжело вздохнул. – Стенки там очень тонкие.

Сердце Кэролайн на мгновение замерло.

– Но что она могла услышать? – прошептала девушка.

– Вполне достаточно, я полагаю.

Кэролайн не знала, что и думать. А может, старуха поняла, что они с маркизом виделись в Эссексе? Но если отец узнает…

– Ваша бабушка расскажет кому-нибудь о том, что слышала? – прошептала Кэролайн и тут же заметила, как в сумраке озорно блеснули глаза маркиза.

– Сомневаюсь. – Он покачал головой. – Я предупредил бабушку, что если она шепнет хотя бы слово об этом, то ей придется тут же переселиться в Шотландию, в наше старое поместье, которое служило деду охотничьим домом.

Как ей хотелось, чтобы он почаще улыбался! В такие моменты он выглядел гораздо моложе… и привлекательнее. Однако же… Ох, ее мучило чувство вины. Наверняка последняя статья ужасно его огорчила. Она действовала слишком поспешно. Что бы ни случилось между ним и его женой, интуиция ей подсказывала, что он ни в чем не виноват. Да-да, Джеймс не убивал свою жену. Она была абсолютно в этом уверена, потому что видела грусть в его глазах, когда он говорил о смерти Генриетты. Кэролайн видела точно такое же выражение в зеркале, когда смотрелась в него после смерти матери.

– Спасибо вам. – Она улыбнулась.

– Не за что. И помните: я не позволю ни бабушке, ни кому бы то ни было другому огорчить вас. Если, конечно, это будет в моих силах…

Его рука, все еще держащая ее руку, чуть шевельнулась, и он провел пальцем по ее ладони. Странное влечение, возникавшее в те мгновения, когда они находились рядом, заставило Кэролайн приблизиться к маркизу почти вплотную. Казалось, и он испытывал нечто подобное, потому что чуть придвинулся к ней, и теперь его брюки касались подола ее юбки.

Ах, если бы он только знал, что она натворила, если бы знал, что это она – С. М. Смит!

– Нам следует вернуться, – сказала девушка.

– Да, конечно.

Однако ни он, ни она не двинулись с места. Его пальцы скользнули по ее обнаженной руке, и Кэролайн, сжав в кулак свободную руку, впилась ногтями в ладонь, надеясь, что боль заставит ее образумиться, прежде чем она снова совершит что-то необдуманное. Ох, ей следовало немедленно отстраниться!..

А Джеймс вдруг наклонил голову, и сердце девушки гулко забилось. Она затаила дыхание в ожидании… поцелуя?

– Кэролайн, вам следует знать, что нельзя ходить в сад вместе со мной!.. – прохрипел маркиз.

Эти его слова обещали одновременно и грех, и удовольствие. Кэролайн разжала ладонь и обвила рукой шею Джеймса, потом запустила пальцы в его густые темные волосы. Да, он прав. Они вели себя глупо. Но она все же подняла голову, и его губы коснулись ее губ.

– Простите меня, – пробормотал Джеймс, прижимаясь лбом к ее лбу.

В следующее мгновение раздался громкий стук трости о каменные плиты. Хантингтон вздрогнул и тихо выругался – подобное ругательство Кэролайн слышала только от кузена Эдварда. Повернув голову, она посмотрела сквозь заросли в том же направлении, что и маркиз. Вдовствующая маркиза направлялась в сторону дома.

Схватив девушку за руку, Хантингтон вытащил ее на дорожку. А пожилая дама шла к дому с поразительной быстротой!

– Бабушка! – позвал ее Джеймс.

Старуха же вдруг произнесла ругательство, которое шокировало даже ее внука. Обернувшись, она закашлялась. И, судя по всему, закашлялась нарочно.

– Мне пора вернуться в дом, – сказала она. – Вечерний воздух слишком прохладен для моих легких. Они теперь уже не те, что прежде.

Хантингтон хмыкнул в ответ; он явно не верил, что бабушка страдала чем-то еще, кроме желания манипулировать людьми. Маркиз уже раскрыл рот, чтобы сказать об этом, но внезапное появление леди Рэндалл и лорда Хановера, выходивших в сад, остановило его гневную отповедь. Он выпустил руку Кэролайн – и она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. К тому же ей стало холодно. Ах, как это глупо!

– А… Джеймс, вот ты где, – проговорила леди Рэндалл, делано улыбаясь. Эта ее улыбка походила на кашель старой леди Хантингтон.

– Прошу извинить нас за то, что мы так долго отсутствовали, – ответил маркиз.

– Хантингтон очень хотел полюбоваться на один прелестный бутон розы в нашем саду, – добавила старая маркиза.

Кэролайн вспыхнула под взглядом старухи, слова которой явно имели скрытый смысл. И, судя по хмурому лицу леди Рэндалл, та все поняла.

Но лорд Хановер, казалось, не понял намека, потому что с улыбкой сказал:

– Обожаю сладкий запах бутонов, когда лепестки еще не распустились.

– Конечно-конечно, Хорас! – Вдовствующая маркиза взяла его под руку и заставила повернуть к дому.

Хантингтон же предложил руку Кэролайн, но не произнес ни слова, пока они шли по дорожке, ведущей в дом.

Час спустя, после того как леди Пендельтон сыграла Шопена, все решили, что пора отправляться на бал к Барроу.

Леди Альстед прижала пальцы к вискам и объявила, что чувствует приближение ужасной головной боли, поэтому не сможет поехать на бал. Кэролайн заметила, как Хантингтон едва заметно улыбнулся – будто услышал ему одному понятную шутку.

А вдовствующая маркиза прижала руку к груди и заявила:

– Я тоже останусь дома. Неважно себя чувствую…

Хантингтон коснулся руки бабушки:

– Если вы плохо себя чувствуете, то я останусь с вами и позову доктора Тримбла.

– Ни в коем случае! Я слышала, что вы обещали вальс мисс Лоуренс. Вам следует выполнить обещание.

Вальс? Кэролайн прикусила язычок. Милорд ничего подобного не обещал. А леди Хантингтон… Ох, она похожа на гончую, которая преследует зайца. И теперь, если Хантингтон не станет с ней танцевать… Тогда все, кто слышал этот разговор, сочтут его весьма странным.

Тут леди Альстед положила руку на плечо Кэролайн и тихо прошептала:

– Вы всегда можете пожаловаться на головную боль, как сделала я. Тогда вам не придется танцевать с ним.

Подобное замечание ужасно возмутило Кэролайн, и она заявила:

– Для меня большая честь танцевать с лордом Хантингтоном, я с нетерпением этого ожидаю.

Едва Кэролайн произнесла эти слова, как вдруг почувствовала, что сказала правду. Ей действительно хотелось танцевать в его объятиях, хотелось ощущать его рядом, когда он будет вести ее в танце через зал.

– Мисс Лоуренс, возможно, вы не знаете о его прошлом, об ужасном случае, произошедшем с его женой. Она умерла. Вам не следует поощрять его ухаживания.

– Миледи, я уверена, что он не имеет ни малейшего отношения к той трагедии, которая произошла с его женой.

Леди Альстед придвинулась к Кэролайн еще ближе.

– Разве вы не читали статью в газете «Лондон Реформер»? – спросила она. – Даже автор этой статьи считает его виновным.

Кэролайн невольно вздохнула. О боже, ведь это она несла ответственность за злобные слова этой женщины.

Заставив себя усмехнуться, девушка заявила:

– Миледи, этот журналист – просто болван. – Она указала на лорда Альстеда, беседовавшего с Хантингтоном: – Неужели вы ставите мнение С. М. Смита выше доброго мнения вашего мужа? Я уверена, что такой благоразумный и уважаемый джентльмен, как лорд Альстед, не стал бы разговаривать с маркизом, если бы считал его недостойным человеком. И если ваш муж считает его порядочным человеком, то и я того же мнения.

Кэролайн немного помолчала, потом добавила:

– Как же так, миледи? Неужели вы ценили мнение какого-то С. М. Смита выше мнения вашего мужа?

Сплетница раскрыла рот, но так ничего и не сказала. Ведь не могла же она подвергать сомнению ум и принципиальность своего мужа…

– Да, действительно… – пробормотала она несколько секунд спустя. – Альстед очень проницателен в делах такого рода. Возможно, я поторопилась с осуждением…

– Возможно? – переспросила Кэролайн, приподняв бровь.

– О нет-нет, я была не права, – поспешно ответила леди Альстед.


Энтони вальсировал с Кэролайн в бальном зале у Барроу под звуки вальса Штрауса, но она при этом все время смотрела на лорда Хантингтона. Маркиз беседовал с несколькими джентльменами, а леди Рэндалл – единственная женщина в этой группе – стояла совсем рядом с ним. Она явно хотела быть не просто другом Хантингтона.