Рене Миллер - Никогда не целуй маркиза

В комнату вбежала домоправительница с белым эмалированным тазом, из которого выплескивалась вода. Поставив его на стол рядом с лампой, она протянула Кэролайн свежую простыню.

– А теперь разбудите Мегги и скажите, чтобы шла сюда, – распорядилась девушка. – Потом пойдите на конюшню и прикажите Фергюсону приготовить экипаж, потому что Мегги должна ехать за доктором.

Ей не хотелось вовлекать в это дело кучера, но выбора не было. Она надеялась, что упросит Фергюсона не говорить отцу ничего, когда тот вернется из Парижа.

Домоправительница молча кивнула и вышла.

Дрожащими руками Кэролайн обмакнула сложенную простыню в воду, выжала ее и крепко прижала к ране Энтони. Его лицо исказилось от боли, и он открыл глаза.

– Сестра Найтингейл [13], если не ошибаюсь…

– Помолчите, пока я за вами ухаживаю, – сказала Кэролайн. Она пыталась говорить как можно спокойнее.

Глаза Энтони снова закрылись.

Кэролайн внимательно посмотрела на его побелевшее лицо и бескровные губы. Сердце девушки сжалось. За день до смерти мама выглядела точно так же.

– Мисс, вы меня звали? – в комнату вошла Мегги. – Ах, мисс, это тот самый джентльмен, который приставал к вам около почты. Я сразу поняла, что от него хорошего не жди.

– Тихо, Мегги. Он ко мне не приставал. Нужно, чтобы ты побыстрее привезла доктора Тримбла с Харли-стрит. Фергюсон тебя отвезет. А потом я попрошу тебя поехать по одному адресу на Парк-лейн. Я дам тебе записку для лорда Хантингтона. А если слуга не захочет его будить, то скажи, что дело очень срочное.

– А если его нет дома?

Ох, об этом она не подумала… Может, он у леди Рэндалл? Кэролайн вспомнила, как маркиз и леди Рэндалл спрятались за пальмами во время бала неделю назад.

– Тогда скажи слуге, чтобы разбудил леди Хантингтон, его бабушку.

Тут снова появилась домоправительница. Ее лицо было почти таким же бледным, как лицо у Энтони.

– Миссис Рот, крепко прижимайте ткань к ране, пока я буду писать записку для Мегги.

Домоправительница осторожно положила руку на влажную окровавленную простыню.

– Крепко прижимайте, нужно остановить кровотечение.

Кэролайн выпрямилась, окунула руки в воду, а затем вытерла их о белую тряпицу. Схватив лист бумаги со стола миссис Рот, начала лихорадочно писать. После чего сложила лист и задумалась. Какой же номер дома у Джеймса? Она никак не могла вспомнить.

Снова склонившись над креслом, Кэролайн прошептала:

– Энтони, назовите точный адрес вашего брата.

Один глаз молодого человека открылся.

Отбросив волосы с его влажного лба, Кэролайн спросила:

– Какой номер дома на Парк-лейн?

– Я бы предпочел, чтобы это осталось между нами, – в смущении пробормотал Энтони. – Джеймс будет очень огорчен… и раздосадован.

– Сомневаюсь. Так скажите же… Какой номер?

– Мне не следовало идти туда. После Карутерса я отправился в Сохо, в паб, играть в карты. Скверное место. Когда вышел, какой-то тип меня ограбил…

– Энтони, назовите адрес, пожалуйста!

Он что-то тихо пробормотал, и Кэролайн, записав адрес, передала записку Мегги.

– И не отдавай ее никому, кроме лорда Хантингтона или вдовствующей маркизы, – напомнила Кэролайн. – Но сначала привези доктора.

Горничная кивнула.

– Понимаю, мисс.

– И скажи лорду Хантингтону, что ты приведешь его через заднюю дверь.

– Через вход для прислуги?.. – Мегги сделала большие глаза.

– Да! – подтвердила Кэролайн. Появление маркиза будет менее заметным, если он войдет через черный ход.

Миссис Рот прикусила губу.

– А может, нужно разбудить миссис Уоллес? – спросила миссис Рот.

– Нет, не надо. – Анна ударится в истерику, а это никому не поможет. Кэролайн обмакнула обрывок ткани в таз и обтерла лоб Энтони. – Прошу вас хранить молчание. Никому не говорите о том, что случилось.

Пожилая женщина утвердительно кивнула.

– Спасибо вам!.. – Кэролайн коснулась руки миссис Рот и мысленно помолилась, чтобы Джеймс и доктор приехали как можно скорее.

Казалось, прошло несколько дней – хотя минуло меньше часа, – когда доктор Тримбл вошел в гостиную домоправительницы. Кэролайн, наконец, могла вздохнуть свободно. Доктор был молод, но в Лондоне многие считали его самым лучшим врачом.

Девушка подошла к Энтони и снова утерла его лоб влажной тряпкой. Сглотнув ком в горле, тихо сказала:

– Доктор Тримбл, огромное вам спасибо, что быстро приехали. Лорд Энтони не приходит в сознание с тех пор, как я послала за вами. Похоже, он потерял много крови.

– Не беспокойтесь, – сказал доктор, поставив на стол свой медицинский саквояж. Снимая плащ, он внимательно рассматривал молодого человека. – Что ж, мисс Лоуренс, теперь посмотрим, что можно сделать. – Его спокойный голос и невозмутимость вселяли надежду.

Закатав рукава, доктор снял с раны Энтони простыню.

– Можно убрать эту ткань, мадам, – сказал он, взглянув на домоправительницу.

По-прежнему смертельно бледная, миссис Рот закивала.

Доктор же наклонился над Энтони, чтобы как следует рассмотреть ножевую рану. Потом снова обратился к домоправительнице:

– Мне нужен таз с теплой водой и мыло.

Когда миссис Рот вышла из комнаты, он повернулся к Кэролайн и спросил:

– Этот человек на вас напал?

«Боже, о чем это он?» – изумилась девушка. Проследив за взглядом доктора, она все поняла. Ее халат спереди был испачкан кровью. Она энергично покачала головой.

– Нет, это не я его ранила. Он пришел сюда уже окровавленный. Я знаю только то, что он успел пробормотать. Кто-то ограбил его после игры в карты в Сохо.

– А… понимаю… – Доктор с облегчением вздохнул и даже улыбнулся. – Молодому человеку повезло. Разрез длинный, но удар пришелся на ребро, и внутренние органы не пострадали. Однако… Всегда есть опасность заражения крови.

Кэролайн кивнула. Доктор Тримбл всегда говорил то, что есть, даже во время болезни ее матери. Так что надежда была, но была и опасность заражения…

Доктор шагнул к столу и достал из саквояжа несколько пузырьков, закрытых пробками. Он вытащил пробки, и комната наполнилась едким медицинским запахом. Потом он вытащил коробку, в которой находились иглы разной длины и толщины.

В комнату вбежала миссис Рот; она несла таз с теплой водой, а также мыло и белоснежные простыни.

– Благодарю! – кивнул доктор Тримбл. И принялся тщательнейшим образом мыть руки в тазу, раз за разом намыливая их. Взглянув на девушку, он тихо сказал: – Мисс Лоуренс, будет лучше, если вы уйдете из комнаты. Миссис Рот поможет мне очистить рану и наложить шов.

Кэролайн отрицательно покачала головой.

– Нет-нет. Я ведь ухаживала за мамой, так что не упаду в обморок.

Доктор Тримбл не ответил, но выразительно посмотрел на домоправительницу. Та взяла Кэролайн за руку и сказала:

– Пойдемте, дорогая. Надо делать так, как сказал доктор. А я ему помогу.

«Какая нелепость! Ведь это миссис Рот должна выйти из комнаты! Ее лицо бледнее, чем те простыни, которые она принесла!» – возмущалась про себя девушка.

Домоправительница тянула ее к двери, но Кэролайн, упираясь босыми пятками в холодный каменный пол, смотрела на неподвижного Энтони. Внезапно что-то теплое скатилось по ее щеке, и Кэролайн поняла, что плачет. Интересно, давно ли? Она утерла рукавом слезы. Неудивительно, что доктор попросил ее уйти.

– Энтони, я буду прямо за дверью, – сказала она. И стала ждать ответа.

Ответа не последовало, даже ресницы юноши не дрогнули.

– Доктор, если что-нибудь будет нужно…

Тот молча кивнул, вытирая руки чистым полотенцем.

– Пойдемте, мисс. Вы будете ждать приезда его родственников в столовой для прислуги. – Миссис Рот снова потащила Кэролайн к выходу.

– Уходите же, мисс Лоуренс. И закройте за собой дверь, – сказал доктор Тримбл.

Джеймс изучал письма, разбросанные перед ним на столе. Последние несколько часов он изучал статьи, отправленные С. М. Смитом в «Лондон Реформер». Мистер Хинкльсмит отдал ему все, и Джеймс был согласен почти со всем, что написала эта дьяволица. Ее призыв дополнительно расширить имущественные права замужних женщин был прекрасно аргументирован. Она ратовала за создание новых колледжей для женщин, и с этим он тоже был согласен. Два с половиной года назад он пожертвовал участок земли для женского Уэринг-колледжа. Джеймс даже пытался убедить Нину этой осенью сдать туда вступительный экзамен, а не торопиться с замужеством. Напрасный труд!

И снова он взялся за статью «Преступления против женщин». Да, все верно. Смит правильно написал о необходимости вмешательства судебных властей для защиты несчастных женщин, подвергавшихся насилию. Все правильно, – исключая намек на то, что именно он, Джеймс, являлся одним из этих негодяев.

Тут высокие напольные часы пробили полночь. Хм… но где же пропадает Энтони? Только бы не у Карутерса. Джеймс знал, что там обычно происходило. Кроме того, у Карутерса играли в карты с очень высокими ставками…

Джеймс встал, собрал статьи С. М. Смита и швырнул их в верхний ящик письменного стола. Наверное, стоило поехать к Карутерсу и убедиться, что Энтони не проигрался в пух и прах. Накинув плащ, маркиз вышел из кабинета. Услышав грохот подъезжающего экипажа, он облегченно вздохнул. Слава богу, Энтони дома. Только бы этот негодяй не проиграл свое будущее за карточным столом.

Маркиз открыл парадную дверь и вышел на ступеньки. Перед домом стоял большой черный экипаж. Кучер спрыгнул, чтобы откинуть ступеньки и открыть дверцу. Из экипажа вышла Летиция Рэндалл.

Проклятье!

Она зашагала по короткой дорожке, ведущей к дому. Джеймс молча наблюдал за ней. Конечно же, им не стоило выяснять отношения перед домом.

– Летиция, сейчас уже поздно, возвращайся домой, – сказал он, впуская ее в вестибюль.

– Я только что узнала, что ты намерен вернуться в деревню. Ты даже не сообщил мне об отъезде. Неужели ты хочешь забыть о нашей дружбе из-за какой-то глупой ссоры?