– Камень прекрасен. Спасибо тебе, Джеймс.

Он улыбнулся через силу, приподнял камень и ощутил в руке холодный металл оправы. Ему хотелось сорвать ожерелье с ее красивой шеи, потому что оно напоминало ему о том, какого дурака он свалял. Но вместо этого он опустил подвеску в ложбинку между грудей.

Дыхание Кэролайн участилось, и она облизнула губы. А его мужской орган дернулся и затвердел.

Проклятье! Джеймс отвернулся к окну. Гнев поднимался по горлу точно желчь. То был гнев на отца, который растратил семейное состояние – именно это заставило его жениться первый раз. И гнев на себя самого – из-за того, что поверил Кэролайн, поверил, что эта женитьба будет не такой, как предыдущая.


– Я так рада, что мы теперь сестры, – сказала Нина.

– И я рада, – ответила Кэролайн, глядя на Джеймса, стоявшего недалеко от них. Во время свадебного завтрака в доме ее отца муж говорил со всеми присутствующими, кроме нее. А теперь он разговаривал с Энтони и Эдвардом.

Тут Нина коснулась ее плеча и, кивнув в сторону мужчин, спросила:

– А лорд Торнтон не женат?

Кэролайн с удивлением взглянула на девушку. Неужели она ничего не знала про Эдварда? Ведь его репутация бессердечного донжуана широко известна… Он не хотел жениться, и обычно его интересовали опытные женщины, а не невинные девушки.

– Он вдовец, и я люблю его как старшего брата. Но его общество тебе совсем не подходит.

Глаза Нины округлились.

– Правда?! – оживилась она. – Но почему?!

– Должна тебя предупредить: держись от него подальше, – сказала Кэролайн.

Ее невестка надула губы.

– Ты говоришь совсем как Джеймс…

– Твой брат – очень умный человек. Отношения с моим кузеном могут лишить тебя всех шансов на приличный брак.

Но был самый верный способ умерить пыл Нины. Указав на пятилетнюю дочь Эдварда, сидевшую в кресле и хихикавшую вместе с Джорджи, Кэролайн сказала:

– Та, что выйдет замуж за моего кузена, станет мачехой для его милой дочки Анабель.

Нина нахмурилась.

– Это его дочь?

– Да. Может быть, удастся уговорить его снова жениться, если он найдет для этого ребенка идеальную мать – ту, что станет заботиться о девочке и растить как собственную дочь.

Нина поморщилась и пробормотала:

– Думаю, что лорд Торнтон немного староват для меня.

– Полагаю, ты права, – сказала Кэролайн.

Тут на плечо ей легла тяжелая рука.

– Нам пора ехать, – буркнул Джеймс.

– Да-да, мне только нужно собрать кое-какие вещи.

– Твои сундуки уже на пути в Эссекс.

– В Эссекс?.. – изумилась Кэролайн.

– Да, мы отправляемся в Трент-Холл. Мои братья и сестра, а также, возможно, бабушка отправятся следом за нами через день или два.

– Мне нужно поговорить с моей горничной. Она поедет со мной.

– Она уехала еще раньше, вместе с твоими вещами.

– Но я хочу попрощаться с отцом и кузенами, – пробормотала Кэролайн.

Джеймс наклонился к самому ее уху и прошептал:

– Поторопись, любимая. Я мечтаю остаться с тобой наедине.

По спине Кэролайн поползли мурашки. В этих словах должна была звучать ласка, желание и обещание чувственных радостей, но от нее не укрылся ни угрожающий тон мужа, ни странный блеск в его темных глазах.


Из Лондона в Эссекс они ехали в купе первого класса, и всю дорогу в нем царило молчание, которое казалось оглушительным, если так можно сказать о молчании. Джеймс едва сказал несколько слов с тех пор, как они покинули дом отца Кэролайн. А во время этого безрадостного путешествия сидел уткнувшись в какие-то свои бумаги. Кэролайн несколько раз хотелось выхватить их из его рук и выбросить в окно, но вместо этого она смотрела на пейзажи за окном и притворялась, что поведение мужа совершенно ее не беспокоило.

Но и теперь, когда они ехали в экипаже в сторону Трент-Холла, поведение Джеймса не изменилось. Иногда она замечала, что он смотрит в ее сторону, но выражение его лица было непонятным.

А экипаж тем временем миновал высокие железные ворота Трент-Холла, и покатил по длинной извилистой аллее, обсаженной ясенями. Ветви деревьев смыкались над ней, образуя причудливые арки, походившие на руки любовников, которые никак не могли оторваться друг от друга.

Но вот, наконец, аллея стала прямой, и вдали показался эссекский дом Хантингтонов. Кэролайн видела его прежде сквозь утренний туман – когда убегала отсюда в огромных сапогах для верховой езды. Но теперь особняк производил ошеломляющее впечатление.

Подобно многим старинным замкам он менялся со временем и становился все больше, так как каждый новый владелец хотел оставить свой след в его истории. Фасад производил особенно сильное впечатление благодаря большим палладианским окнам и большой балюстраде по верхнему периметру здания.

Солнце уже садилось, и на ступенях, у входа, стояли слуги, выстроившиеся для встречи хозяина. Джеймс вышел из экипажа и предложил ей руку, чтобы помочь спуститься. Но стоило Кэролайн ступить на землю, как он выпустил ее руку.

Среди прочих слуг стояла и Мегги в новом темно-синем платье с кружевным воротничком. При виде знакомого лица у Кэролайн отлегло от сердца. Ее горничная радостно улыбнулась хозяйке. Но тут же сделала серьезное лицо, стоило суровой домоправительнице строго посмотреть на нее.

Кэролайн представили дворецкого, и тот, увидев ее, едва не раскрыл рот от удивления. Но он тут же взял себя в руки и должным образом поприветствовал молодую хозяйку. Затем последовала череда поклонов и книксенов со стороны других слуг.

– Миссис Андерсон, – обратился Джеймс к домоправительнице, – покажите леди Хантингтон ее комнату. У нас был чрезвычайно трудный день, и я думаю, она хочет отдохнуть. А потом подайте ужин в ее комнату. – Он перевел взгляд на Кэролайн и тихо сказал: – До встречи, дорогая.

И снова она почувствовала угрозу в его голосе.


Ключи домоправительницы то и дело издавали металлический звон – пожилая женщина вела Кэролайн в западное крыло дома. Когда же они приблизились к спальне – той, где Кэролайн ночевала прежде, – она невольно вздрогнула, вспомнив, что комната была отделена от спальни Джеймса только гостиной. Но домоправительница прошла мимо.

Еще вчера Кэролайн была бы разочарована тем, что ее не поместили в комнату, расположенную рядом со спальней Джеймса, – но не сегодня, не после его нынешнего странного поведения. Пройдя немного дальше по коридору, миссис Андерсон открыла дверь. Огонь, пылавший в камине, бросал дрожащие отблески на мебель, на гардины и на покрывало густо-коричневого цвета с узорами винного оттенка. В нос Кэролайн ударил аромат дорогого и такого знакомого крема для бритья. У нее перехватило дыхание. Оказалось, что все еще хуже, чем она ожидала, – спальня не примыкала к комнате Джеймса, это была его спальня.

Миссис Андерсон подошла к прикроватному столу, зажгла лампу и отбросила покрывало, под которым были белоснежные простыни. Повернувшись к Кэролайн, она сказала:

– Если вам что-то понадобиться, леди Хантингтон, просто позвоните. – И указала на шнур звонка рядом с кроватью.

Кэролайн молча кивнула.

– Хотите, чтобы я направила к вам вашу горничную?

– Да, пожалуйста. – Больше всего на свете ей хотелось увидеть знакомое улыбающееся лицо Мегги.

Вскоре после ухода домоправительницы в дверь тихонько постучали, и в комнату вошла Мегги.

– О, мисс, то есть миледи, разве здесь не прекрасно? – Мегги подошла к огромному шкафу и отворила дверцы. – Мисс Андерсон распорядилась, чтобы я повесила здесь все ваши платья.

Перед глазами Кэролайн возникло строгое лицо здешней домоправительницы – совсем не похожее на добродушное лицо миссис Рот.

– Слуги милорда хорошо к тебе отнеслись?

– Да, они были очень добры, особенно мистер Рейли.

– Мистер Рейли – это доверенный человек маркиза?

– Да, и он очень любезен.

Отец не позволил своим слугам присутствовать на церемонии венчания, но когда Кэролайн представляли этого слугу Джеймса, то она сразу узнала в нем одного из тех, кто присутствовал в церкви.

– Знаешь, он и мне показался весьма дружелюбным, – пробормотала Кэролайн.

Тут горничная вдруг вздохнула.

– Ах, миледи, мне не хотелось бы показаться неблагодарной, но скажите, мы здесь останемся надолго? Меня увезли из дома так быстро, что я не успела ничего сообщить моему молодому человеку.

– Честно сказать… не знаю. – Кэролайн пожала плечами. – Когда я получу письменные принадлежности, ты сможешь написать ему, где находишься. Но если не захочешь здесь оставаться, если пожелаешь получить другое место в доме моего отца, то я тебя пойму.

– Нет-нет! Ведь мне будут завидовать все мои родственники. Подумать только – горничная маркизы! Моя мама всем будет рассказывать…

Мегги указала на обитую коричневым бархатом тахту в углу комнаты. На ней лежала коробка, завернутая в белую бумагу с золотыми полосками и розовым бантом сверху.

– Миледи, на ней ваше имя! Это подарок вам от милорда! – Девушка улыбалась во весь рот.

Кэролайн сразу же узнала эту оберточную бумагу – в нее заворачивали вещи от мадам Лефлер, модистки, которая обслуживала сливки лондонского высшего общества. Она села на край тахты и развязала бант. Внутри, завернутые в папиросную бумагу, лежали ночная рубашка и накидка из тончайших кружев. Вынув рубашку из коробки, Кэролайн густо покраснела. Рубашка была тонкой и прозрачной как крылышко бабочки.

– Хотите, чтобы я помогла вам переодеться? – спросила Мегги, глядя на неприличный наряд. Она покраснела точно так же, как ее хозяйка.

– Прямо сейчас?.. – пролепетала Кэролайн. Солнце только начало садиться за горизонт, и было еще слишком рано переодеваться для первой брачной ночи. – Знаешь, мне бы хотелось, чтобы на кухне приготовили легкую закуску, а потом я переоденусь.

– Хорошо, пойду скажу им, – отозвалась Мегги. – Может, вы хотите, чтобы они приготовили что-нибудь особенное?