Рене Миллер - Никогда не целуй маркиза

Верхняя пуговица его брюк была расстегнута, и они низко сидели на узких бедрах. На нее тут же нахлынули воспоминания о прошедшей ночи – воспоминания, заставившие ее покраснеть.

Грусть на лице Джеймса сменилась выражением более суровым, и сейчас он очень напоминал того джентльмена, который молча сидел с ней рядом во время бесконечной поездки из Лондона. Причем одна его рука то сжималась в кулак, то разжималась.

– Я всегда ненавидел обманщиков, – проговорил он отчетливо.

По спине Кэролайн пробежали мурашки, и она, судорожно сглотнув, пробормотала:

– Я не уверена, что понимаю, о чем ты… – Но стоило ей произнести эти слова, как она в ужасе поняла, о чем он говорил.

Джеймс рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Он подошел к кровати и, наклонившись к ней, проговорил:

– Прошедшей ночью, когда я пробовал твою нежную кожу на вкус, я не мог не думать о том, что тот самый С. М. Смит может оказаться таким сладким.

Кэролайн замерла. Только сердце стучало в ускоренном ритме. Муж знал, знал! Этим и объяснялись его странные взгляды в церкви и все последующее поведение. Он знал, но тем не менее женился на ней, чтобы спасти от брака c Хамби.

– Кэролайн, так ты не отрицаешь? Не притворяешься оскорбленной? Не просишь о прощении, моя дорогая?

Горький упрек, прозвучавший в его ласковых словах, поразил ее в самое сердце.

– Да, признаюсь, это я – С. М. Смит, – пробормотала она со вздохом. – Я хотела сообщить тебе об этом еще до свадьбы и даже отправила письмо, но лакей не доставил его тебе.

– Правда? Как удачно получилось! – В его голосе звучало недоверие.

Взяв рубашку со стула, Джеймс надел ее через голову и заправил в брюки. Потом подошел к шкафу и достал носки.

Кэролайн осмотрелась. Куда же подевалась ее ночная рубашка? Увидев ее на покрывале, она встала и надела рубашку.

– Джеймс, позволь мне объясниться. Когда мы увидели тебя в театре, Анна рассказала мне о Генриетте и о том, что говорили люди о ее смерти. Конечно, мне не следовало слушать кузину. Но поверь, я написала эту статью до того, как попала на бал у леди Рэндалл. Потом, поговорив с тобой, я поняла, что поступила неправильно. И я постаралась сделать так, чтобы статья не попала в газету. На следующий день после бала я послала к Хинкльсмиту человека с письмом, в котором требовала не публиковать статью.

– Я видел все твои письма, но среди них не было послания, о котором ты говоришь.

– Ты видел их все? – По спине Кэролайн опять побежали мурашки.

– Да, все. Сейчас ты видишь перед собой нового владельца газеты «Лондон Реформер».

– Ты ее купил?

– Да, купил. И редактор отдал мне все твои статьи и письма, но среди них не было того самого письма.

– Значит, он его уничтожил. Джеймс, я говорю правду! И теперь я не верю в то, что тогда написала.

– Как это благоразумно с твоей стороны. Хотя теперь я все понимаю, моя дорогая.

Кэролайн с облегчением вздохнула, а ее муж продолжал:

– Когда тебе пришлось выбирать между лордом Хамби и мной – между старым развратником и предполагаемым убийцей, – ты выбрала меня. Только дурочка могла выйти замуж за убийцу жены, а ты, моя дорогая супруга, совсем не дурочка. Кажется, дураком оказался я.

С этими словами Джеймс рывком распахнул дверь и вышел из комнаты. Стена, казалось, содрогнулась, после того как дверь за ним захлопнулась.

Несколько секунд Кэролайн стояла неподвижно. Ей следовало еще до наступления брачной ночи признаться, что она – С. М. Смит. Она пыталась, но не очень настойчиво. Почему? Ответ был очевиден. Она любила Джеймса, поэтому не хотела, чтобы он аннулировал брак.

Кэролайн со стоном рухнула в кресло. Джеймс думал, что она его предала, что вышла замуж, потому что попала в западню и ее вынуждали выйти за Хамби. Понятно, как он пришел к такому заключению, но это же неправда. В глубине души она знала, что любит его. Возможно, она влюбилась в него после их первого же разговора. И вот теперь… О боже! Кэролайн невольно содрогнулась. Да-да, именно влюбленностью объяснялся тот сердечный трепет, который возникал, когда она его видела. Когда же его не было рядом, она мечтала о встрече. Ох, что же теперь делать?..

Наверное, ей следовало признаться Джеймсу в своих чувствах, но он вряд ли ей поверит, особенно сейчас. Однако готов ли Джеймс признать, что и он ее любит? Она помнила слова, которые он шептал, когда их тела соединялись. Его ласковые слова должны были смягчить неприятные ощущения, которые ей предстояло испытать. Слова нежности, слова любви… Закрыв глаза, она вновь переживала все то, что пережила минувшей ночью. И разве все это – не доказательства?..

– Он меня любит, – повторила она, как будто слова, произнесенные вслух, превращали их в истину.

В дверь постучали. Кэролайн утерла слезу, скатившуюся по щеке, и крикнула:

– Войдите!

Мегги заглянула в комнату.

– Я увидела, что его светлость покинул дом, – сообщила горничная. – Хотите, я приготовлю вам ванну?

– Он уехал?! – воскликнула Кэролайн.

– Да, я слышала, как слуги говорили, что милорд каждое утро на рассвете встает, чтобы ездить верхом и…

Горничная умолкла и внимательно посмотрела на хозяйку. Потом бросилась к ней, подхватив юбки.

– Миледи, вы плакали? Милорд вас обидел? Вот невежа! Я сейчас же упакую все ваши вещи, и мы уедем в Лондон.

– Нет, он меня не обидел, он был очень нежен, – возразила Кэролайн. – Я просто поняла, как сильно его люблю.

– Я это знала. – Мегги улыбнулась.

Кэролайн взглянула на нее с удивлением.

– Правда?

– Конечно. Я видела, как вы смотрели на него, когда он приехал, чтобы забрать брата. Если позволите мне сказать, то он – очень приятный джентльмен. И я не думаю, что все, что о нем говорят, – правда. А теперь сядьте, и я велю, чтобы вам принесли поднос с тостами, клубничным джемом и лавандовым чаем. После завтрака вам станет лучше.

Кэролайн молча покачала головой. Нет, она намерена завтракать вместе со своим мужем. Хочет Джеймс того или не хочет, но она присоединится к нему. Но сначала примет ванну и завершит свой туалет.

– Скажи, Мегги, а слуги говорили, где милорд обычно завтракает?

– Мистер Рейли и лорд Хантингтон обычно завтракают в столовой вместе с маленьким лордом Джорджи.

Но родственники мужа все еще в Лондоне. Что ж, отлично!

– Скажи миссис Андерсон, что я тоже намерена завтракать в столовой. – Если Джеймс думал, что можно так просто от нее избавиться, то он очень ошибался.

Кэролайн торопливо спускалась по винтовой лестнице. Хотел того Джеймс или нет, но она докажет ему свою любовь и заставит его признаться в том же.

В прихожей служанка протирала стол из розового дерева. Увидев молодую хозяйку, девушка приподняла пальчиками фартук и сделала книксен. Кэролайн указала на длинный коридор в центре:

– Столовая находится там?

– Да, миледи. Это последняя комната с правой стороны. Двойные двери всегда открыты. Хотите, я провожу вас?

– Спасибо, не нужно. Я сама найду дорогу. – Кэролайн закусила губу. Интересно, как Джеймс воспримет ее появление?

У входа в столовую она остановилась. Сердце ее гулко колотилось, и она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Собравшись с духом, переступила порог.

Джеймс сидел во главе стола, уткнувшись в газету. И он был не один в комнате: около сервировочного стола с мраморной столешницей находился дворецкий. На столе же стояли разнообразные блюда.

– Доброе утро, миледи. – Лэнгли поклонился.

А маркиз медленно опустил газету – словно не желал видеть жену. В конце концов он все же положил газету рядом со своей тарелкой. Волосы у него были влажные – как если бы он недавно купался. Одет же был весьма скромно – в твидовый пиджак и белую рубашку.

Кэролайн медленно направилась к нему. Темные глаза маркиза сощурились, и если бы взглядом можно было убить…

По спине Кэролайн пробежала дрожь. Умная женщина повернулась бы и сбежала. Но Кэролайн продолжала идти. Подошла – и поцеловала мужа в щеку.

– Доброе утро, дорогой! Какая прелестная комната, очень светлая и уютная.

И это было сущей правдой. Яркое солнце светило в окна, озаряя своими лучами стол из красного дерева и бледно-желтые обои. Если бы еще муж не выглядел таким мрачным!

Джеймс встал, поскольку правила хорошего тона этого требовали. На какой-то миг Кэролайн в испуге подумала, что он сейчас перекинет ее через плечо – и вынесет вон из комнаты. Она вскинула подбородок, словно бросая ему вызов. Нет, вряд ли он осмелится сделать это в присутствии дворецкого.

– Я думал, ты будешь завтракать в постели, – процедил Джеймс сквозь зубы, и было ясно, что он все еще злится.

Кэролайн приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо:

– Если бы ты был со мной в постели, я бы осталась, но мне стало одиноко.

Не обращая внимания на реакцию мужа, она повернулась и направилась к сервировочному столу. Джеймс следил за ней взглядом – как будто хотел прожечь дыру в ее платье. Кэролайн же с невозмутимым видом стала поднимать крышки с горячих кастрюль. В одной из них она увидела сосиски, в другой – яйца всмятку, а в третьей – бекон. Все выглядело очень вкусно, но ее желудок не желал принимать пищу. В конце концов она положила себе на тарелку булочку и немного винограда и повернулась к столу.

А Джеймс по-прежнему стоял со странным выражением на лице.

Тут дворецкий пододвинул Кэролайн стул в противоположном конце стола, но она решила, что это слишком далеко.

– Лэнгли, я сяду здесь. – Кэролайн указала на место рядом с мужем.

Дворецкий поспешил к ней, но остановился, когда маркиз схватился за спинку ее стула. Наклонившись к ней, он тихо прошептал ей на ухо:

– Я не знаю, что ты затеяла, но у меня нет настроения играть в твои игры.

Кэролайн повернула к нему голову, и ее губы оказались совсем близко от его губ. И в тот же миг в воздухе между ними словно вспыхнули искры. Джеймс отшатнулся и что-то пробормотал себе под нос.