– Гляди на меня, – прошептал он, и Кэролайн утвердительно кивнула.

Тут дворецкий повернулся и увидел, что кресла и козетка пусты. На его лице отразилось недоумение. Потом он повернулся к супругам – и покраснел.

– Милорд, я не знал, что вы здесь…

– Спасибо, Лэнгли. Можете оставить поднос, леди Хантингтон сама разольет чай.

Дворецкий кивнул и, не оборачиваясь, быстро вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

У Кэролайн вырвался вздох облегчения.

– Ты думаешь, он понял? – спросила она.

Джеймс едва не рассмеялся. Странный вопрос! Да ведь у нее же от поцелуев распухли губы, щеки раскраснелись, а ее желтое платье было изрядно помято. Волосы же, до этого убранные в высокую прическу, разметались в беспорядке, а один локон закрывал глаз. Сам он выглядел не лучше – рубашка выбилась из брюк, а сами брюки, все еще на застегнутые, сидели на бедрах. Посмотрев на пол, Джеймс увидел разорванные панталоны жены, лежавшие у них под ногами. Любой бы понял, чем они занимались.

О боже, эта женщина делала его безрассудным! И это еще слабо сказано… Джеймс поднял порванные панталоны жены и помахал ими у нее перед носом:

– Что ты думаешь по этому поводу?

Щеки Кэролайн залились румянцем. А Джеймс почему-то сунул панталоны в карман брюк, хотя должен был вернуть их Кэролайн. «Какого черта я прячу их как трофей? – промелькнуло у него. – Ведь эта женщина – моя жена, а не добыча…»

Застегнув наконец-то брюки, он сказал:

– Я должен вернуться на пастбище.

Джеймс повернулся, собираясь удалиться, но Кэролайн схватила его за руку.

– Дорогой, я люблю тебя, и если бы ты не злился, то признал бы, что любишь меня.

– Разве то, что мы только что делали, – свидетельство любви? – пробурчал маркиз. – Похоть – это еще не любовь.

– Но то, что существует между нами – это гораздо больше, чем просто похоть. Иначе бы ты не заботился обо мне, не так ли?

Маркиз смутился. Что ж, его жена права. Он действительно ее любил, и эта любовь напоминала о себе постоянной болью в сердце. Тихо вздохнув, он сказал:

– Кэролайн, истинная любовь может появиться только тогда, когда в отношениях царит честность.

Он отвернулся и пошел к двери, но у порога его остановил голос жены:

– Но неужели ты не понимаешь, что любовь может существовать только там, где есть способность прощать?

Джеймс снова вздохнул. Его жена и на сей раз была права. В браке действительно нужны и честность, и способность прощать. Но его все еще терзала мысль о том, что Кэролайн вышла за него, выбрав меньшее из двух зол. Генриетта, например, постоянно произносила слово «любовь», хотя ее действия говорили совсем о другом. Возможно, Кэролайн ничем от нее не отличалась.

Распахнув дверь, маркиз решительно вышел из комнаты.


Присутствие вдовствующей маркизы вынуждало Джеймса играть роль любящего супруга. Прошла неделя после их свидания в «желтой» гостиной, но за это время Кэролайн почти не виделась с мужем. Он продолжал ее избегать. Казалось, он был женат на своем управляющем, так как постоянно находился в его обществе. Кэролайн никогда не видела мистера Уоррена, но в какой-то момент она начала испытывать к нему неприязнь. Когда же Джеймс не работал с управляющим, то был занят каким-то другим делом. Или трудился вместе с наемными работниками.

Шагая в сторону столовой, Кэролайн думала о прошедшей ночи. Проснувшись, она обнаружила, что лежит одна на их огромной кровати. Заметив свет из-под двери, ведущей в гостиную, она встала и открыла ее. Оказалось, что Джеймс заснул, сидя за столом, откинув голову на спинку кресла. Взяв стеганое одеяло с изножья кровати, Кэролайн укрыла его. А он так устал, что даже не пошевелился при этом.


Кэролайн вошла в столовую. При ее появлении Джеймс и Энтони встали. В последнее время маркиз обедал вместе с семьей, но от этого их с женой отношения не наладились, поскольку супругов разделяло огромное пространство обеденного стола. Но сегодня она настояла, чтобы Лэнгли посадил ее рядом с мужем. Джеймс приподнял бровь, когда дворецкий пододвинул Кэролайн стул и она села рядом с ним.

Вдовствующая маркиза одобрительно кивнула. Интересно, бабушка, братья и сестра чувствовали напряжение между ней и мужем? Конечно, чувствовали, не могли не чувствовать.

– Спасибо, – поблагодарила она лакея, который налил ей в тарелку суп-пюре из аспарагуса.

Энтони откашлялся и произнес:

– Я слышал уже половина нашей прислуги ходила на восточное пастбище, чтобы посмотреть на нового быка.

– А я его еще не видел, – подал голос малыш Джорджи.

– Правда? – улыбнулся Энтони. – Может быть, завтра во второй половине дня пойдем все вместе полюбуемся на этого зверя? Я слышал, он огромный…

Нина наморщила нос.

– Не хочу на него глядеть.

– Меня такое зрелище тоже не интересует, – заявила вдовствующая маркиза.

– А как ты, Кэролайн? – спросил Энтони. – Тебе не хочется прогуляться завтра вместе со мной и Джорджи?

– Да, конечно. – Она надеялась, что и Джеймс пойдет с ними.

– Отлично! – Энтони снова улыбнулся. – А что скажешь ты, Джеймс?

Муж мельком посмотрел на Кэролайн и пробормотал:

– Думаю, нет, не пойду.

Она мысленно вздохнула. Был только один способ привлечь его внимание. Украдкой сняв с ноги туфельку, Кэролайн под покровом льняной скатерти провела кончиками пальцев по щиколотке мужа.

Из руки Джеймса выпала ложка и со звоном ударилась о тонкий фарфор. Разговор за столом прекратился, и все повернулись к нему.

Джеймс взял ложку и пробормотал извинение. Но Кэролайн, подняв ногу повыше, начала поглаживать его бедро, медленно приближаясь к намеченной цели.

Муж взглянул на нее выразительно, но Кэролайн проигнорировала это предупреждение; она прекрасно знала: только таким образом ей удастся добиться от него реакции. Наконец она добралась до цели, и ее пальчики скользили по уже отвердевшей мужской плоти.

Темные ресницы Джеймса опустились, и из горла его вырвался весьма странный звук.

– Тебе нехорошо, Хантингтон? – спросила бабушка. Старая маркиза понюхала суп. – От него чем-то пахнет? Твоя кухарка кладет так много специй, что не поймешь.

Джеймс поднес ладонь ко рту и откашлялся.

– Нет, суп вкусный, – пробормотал он. Эти его слова прозвучали октавой выше обычного, так как Кэролайн усилила натиск.

– Что ты делаешь? – спросила Нина, взглянув на нее.

Кэролайн в испуге замерла – как ребенок, которого застали за чем-то запретным. Она перевела взгляд на невестку, сидевшую напротив, и переспросила:

– Что делаю?..

– Да, что ты делаешь после обеда? Не хочешь ли погулять по саду?

– О да, это было бы прекрасно и… – Она осеклась, потому что муж схватил ее за щиколотку.

А глаза Джеймса лукаво поблескивали, что свидетельствовало о намерении отомстить. И тут он медленно провел пальцами по ее ноге, обтянутой прозрачным чулком. Кэролайн замерла, с трудом подавив желание высвободить ногу резким движением. А муж тем временем потянул ее ногу на себя, что вынудило Кэролайн переместиться на стуле. Но казалось, никто не обратил внимания на ее совсем не грациозную позу. Большой палец Джеймса продолжал скользить по ее ноге, и в какой-то момент Кэролайн зажала рот ладонью, чтобы не захихикать.

Вдовствующая маркиза внезапно нахмурилась и, подозвав жестом лакея, приказала:

– Убери мадеру подальше от леди Хантингтон! Она ее не переносит!

– И виски тоже, – тихо добавил Джеймс, продолжая мучить ее.

Тут Кэролайн, наконец, высвободила ногу, но при этом задела коленом стол, от чего стоявшие на нем бокалы задрожали. Энтони же, сидевший рядом, давился от смеха.

– Что-то случилось, дорогая? – Джеймс взял салфетку и утер губы.

– Нет-нет, все в порядке, просто мурашки побежали по ноге, – пробормотала Кэролайн.

А старая маркиза проворчала:

– Похоже, нам придется перейти за обедом на лимонад.

Через час, после миндального торта, Энтони предложил сыграть в карты.

– Только после того, как мы с Кэролайн погуляем по саду, – ответила Нина.

Кэролайн невольно вздохнула. Этим утром Нина уже расспрашивала ее о том, что происходит в брачной постели, и Кэролайн постаралась ответить, употребляя сугубо «технические» термины. Но девушку это не удовлетворило, она хотела знать больше.

– Я думаю, мы все пойдем, – заявил Энтони.

– Конечно, – согласилась Кэролайн. А Нина нахмурилась.

– А ты, Джеймс, пойдешь с нами? – спросил Джорджи.

– Я должен работать, – буркнул маркиз.

– Ты все время работаешь допоздна… – огорчился мальчик. – Ты не пошел с нами даже тогда, когда мы показывали Кэролайн парк.

Все посмотрели на Кэролайн, а потом на Джеймса. Но тот бросил салфетку на стол и сказал:

– В следующий раз, Джорджи.

Энтони встал и предложил Кэролайн руку.

– Тогда я воспользуюсь возможностью проводить твою прелестную молодую жену, а потом, Кэролайн, я попробую научить тебя новой карточной игре, которую я освоил в университете. Игра называется покер, и в нее играют американцы.

Старая маркиза презрительно фыркнула:

– Если эта игра нравится американцам, значит, она – глупейшая.

– Да, бабушка, боюсь, игра эта действительно глупая, но она очень занимательная, если играть в правильной компании. – С этими словами Энтони подмигнул Кэролайн.

Стул Джеймса скрипнул, когда тот поднялся.

– Тогда прошу извинения, – пробормотал он.

С тяжелым сердцем Кэролайн смотрела вслед уходившему мужу.


Часы пробили полночь, когда до Джеймса снова донесся смех – звонкий смех Кэролайн и хохот Энтони. Он осторожно отложил перо, хотя ему ужасно хотелось переломить его пополам. Почему они играли в карты в библиотеке, рядом с его кабинетом, а не в гостиной? Черт бы побрал этого Энтони! Он делал это нарочно – чтобы его подразнить. И брату это прекрасно удавалось.