Ракель встревожилась:

– Что-нибудь серьёзное?…

Антонио поспешил успокоить её:

– Нет, что ты… Просто я подумал, что нам надо бы переехать из Гвадалахары…

Ракель удивлённо округлила глаза:

– Переехать?…

Согласно кивнув, Антонио произнёс:

– Да, переехать…

Ракель вопросительно посмотрела на мужа и поинтересовалась:

– И куда же?

Антонио ободряюще улыбнулся – мол, не волнуйся, всё будет хорошо.

– В Мехико… Если уже куда-нибудь и переезжать, то только в столицу…

Лицо Ракель выразило при этих словах разочарование – судя по всему, она не хотела никуда уезжать из Гвадалахары…

 «Что ж, – решил про себя Антонио, – её можно понять…»

– Но почему?… Почему?… – спросила она. – Почему мы должны уехать отсюда?

Стараясь казаться как можно спокойнее, Ломбардо начал так:

– Понимаешь, Ракель, я хочу расширить свой бизнес… А в этом городе я не смогу развернуться так, как мне того хочется. Мне просто тут очень тесно… Я ведь тебе об этом уже неоднократно говорил…

Сказав это, он вопросительно посмотрел на жену – что скажет та?

Как и следовало ожидать, Ракель была немного обескуражена решением мужа, покинуть родную для девушки Гвадалахару… Правда, виду она не подала, а только произнесла:

– Но ведь нам тут и так хорошо… Кроме того, Гвадалахара – мой родной город. Я родилась тут и выросла, мне тут всё знакомо… Тут у меня столько друзей, столько родных… – После этих слов взгляд Ракель просветлел. – Тут все мои корни. Знаешь, когда я иду по дорожке от дома своего отца, мне знаком каждый камень, каждая выбоина… Честно говоря, я даже не знаю, смогу ли я приспособиться к столичной жизни, мне незнакомой… Я ведь никогда не жила долго в таком большом городе, как Мехико…

Антонио, за всё это время изучивший характер своей супруги, понял, что сейчас лучше всего действовать методом убеждения – как можно более спокойно и обстоятельно объяснить ей, что и к чему…

«На женщин всегда действует логика, – подумал он, – особенно, когда логические умозаключения преподносятся напрямую… Как ничто другое…»

Аргументы Антонио Ломбардо были весьма серьёзны и убедительны – если бы его жена Ракель хоть немного разбиралась в его делах, в строительном бизнесе и во всём, что с ним связано, она бы наверняка бы согласилась с ним безоговорочно. Впрочем, Антонио, зная свою жену, и без того мог рассчитывать на полную и безусловную поддержку. Хотя у девушки, конечно же, были и свои доводы и аргументы, которые она считала не менее, если не более убедительными…

– А как же наша маленькая? Ей ведь тут тоже нравится… Боюсь, что ей этот переезд придётся не по душе… Она ведь в таком возрасте, когда её нельзя травмировать.

При упоминании о дочери на лице Антонио появилась ласковая улыбка – он любил маленькую не меньше, чем свою жену.

– О ней я тоже подумал… Понимаешь, время идёт быстро, не успеешь оглянуться – нашей маленькой уже надо будет идти в школу… Я не думаю, что тут, в Гвадалахаре, мы сможем дать ей хорошее образование… Во всяком случае такое, какое хотелось бы…

Ракель попыталась было возразить:

– Но ведь и я училась тут…

Видимо, она имела в виду: «Да, я училась тут, в школе этого города, и при этом не стала самым плохим человеком…»

Антонио, покачав в ответ головой, понимающе произнёс в ответ:

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Ракель… Но, ведь и тебе, и мне хочется, чтобы она получила лучшее образование, чем мы с тобой… Ведь это естественно для каждого родителя…

Неожиданно Ракель поинтересовалась:

– А что скажет на это Виктория?

Антонио, хотя и не ожидал такого вопроса, тем не менее, произнёс:

– Мама звонила вчера вечером, интересовалась, как идут наши дела… Передавала привет своей внучке – ты ведь знаешь, как она без неё скучает. Она хотела поговорить и с тобой, но я не стал будить тебя – ты ведь уже спала…

– Поговорить?

Антонио согласно кивнул.

– Да.

Недоумённо передёрнув плечами – мол, и о чём она хотела со мной поговорить? – девушка спросила то ли у Антонио, то ли у самой себя:

– Интересно… А ты случайно не знаешь, о чём?…

Антонио, изобразив выражение человека, который хочет сообщить другому какую-то очень страшную тайну, подошёл к девушке и, нагнувшись к самому её уху, произнёс:

– Она спрашивает, когда у нас будет второй ребёнок… Ведь Виктория так хочет мальчика… Просто спит и во сне видит… Ты ведь сама знаешь.

Хотя Ракель уже не первый год была мамой, при этих словах она почему-то покраснела.

– Мальчика?…

Антонио, нежно поцеловав Ракель, вымолвил:

– Да…

Неопределённо передёрнув плечами, девушка отвернулась и произнесла:

– Даже не знаю, что и сказать… Мне кажется, теперь об этом ещё рано говорить… Может быть, через год… Хотя, если честно, я и сама не против.

После своих последних слов Ракель покраснела ещё больше… Она и сама не могла понять, почему слова Антонио вызывали в ней такие эмоции…

Антонио продолжал:

– Знаешь, а ведь я тоже не против…

Несмотря на то, что Антонио тогда, два года назад застрелил Максимилиано, он остался со своей мачехой в прекрасных отношениях – впрочем, она и раньше никогда не делала различий между ними, пасынком и своим родным сыном… Виктория регулярно звонила сюда, в Гвадалахару, чтобы узнать, как идут у молодых дела. И это уже не говоря о том, что чета Ломбардо ездила в Акапулько, едва ли, не раз в три месяца.

Что же касается самой Ракель, то с матерью своего мужа они уже давно были самыми настоящими друзьями – во всей Мексике мало бы нашлось людей (конечно же, не считая самого Антонио Ломбардо), которые пользовались в её глазах таким авторитетом, любовью и уважением, как эта женщина…

Внимательно посмотрев на своего мужа, Ракель поинтересовалась:

– А она знает о твоём решении перебраться отсюда в столицу?

Ломбардо утвердительно кивнул.

– Да, я говорил с ней… Я, сказал ей тоже, самое, что и теперь тебе.

И Антонио пересказал жене подробности последнего телефонного разговора с Викторией.

Выслушав его, Ракель с некоторой надеждой поинтересовалась:

– И что же она сказала относительно твоих планов, Антонио?

Подойдя к кушетке, Антонио уселся и, закинув ногу за ногу, сказал:

– Мама говорит, что она не против – только бы у нас с тобой всё было хорошо… – Посмотрев на девушку, лицо которой выражало невольное разочарование таким решением мужа, Антонио продолжил: – Да ты, моя дорогая, насколько я понимаю, совсем не хочешь отсюда переезжать…

Ласково посмотрев на Антонио Ломбардо, Ракель произнесла:

– Нет, конечно же, мы переедем… – Девушка замялась – по всему было заметно, что её что-то сильно тревожит. – Только…

Это «только» немного насторожило Антонио. Он осторожно спросил:

– Что – только?…

Как-то неопределённо пожав плечами, девушка растеряно произнесла:

– Честно говоря, у меня какие-то не очень хорошие предчувствия… Может быть всё-таки стоит подождать и ещё раз подумать?…

Несколько удивившись услышанному, Антонио Ломбардо спросил:

– Вот как?…

Ракель со вздохом ответила:

– Да…

Подойдя к своей молодой жене, Антонио поцеловал её и сказал:

– Не волнуйся… Всё будет хорошо. Я всё продумал, Ракель… Во всяком случае, там не будет такого страшного человека, как Максимилиан. Да и Луис Трехо, этот мрачный мерзавец, насколько я знаю, ещё долго будет, есть тюремную баланду. – Вновь поцеловав Ракель, Антонио продолжил: – Только не надо предаваться тяжёлым мыслям, моя дорогая. Я знаю, я просто убеждён – всё будет хорошо. Ни о чём не думай. Иногда ты становишься слишком суеверной, Ракель… Положись во всём на меня, и всё будет хорошо… Вот увидишь…

Благодарно улыбнувшись в ответ на сказанное, девушка произнесла:

– А я и не думаю… Просто мне иногда почему-то начинает казаться… Впрочем, теперь это уже всё равно. Да, мой любимый, ты действительно прав – последнее время я стала слишком мнительной. Мне надо больше полагаться на тебя…

Антонио, облегчённо вздохнув, сказал в ответ на эту тираду:

– Значит, ты не возражаешь?…

Ракель отрицательно кивнула.

– Нет…

– Ну, вот и хорошо, – удовлетворённо произнёс Антонио Ломбардо.

«И как всё-таки хорошо, что мы встретились с ней… Ни один человек во всём мире не понял бы меня так, как этот… Только от Ракель я могу ждать самого чуткого отношения, самой искренней любви. Никто, кроме неё не был бы больше на такое способен… Никто, кроме тебя, дорогая…» – подумал он и ещё раз с нескрываемой благодарностью посмотрел на молодую жену, сидевшую напротив.

В этот момент колокола на соборах пробили вновь – в третий раз. Как и час назад, после полуденного отдыха, отметил про себя Ломбардо, колокольный звук донёсся очень глухо и несколько вразнобой.

Антонио невольно прошептал:

– Нет, как тут всё-таки медленно идёт время… Очень медленно.

– Ты что-то сказал, любимый? – спросила, его Ракель, не расслышав.

Антонио улыбнулся.

– Это я так – своим мыслям… Не обращай внимания, Ракель… Ты не представляешь, как я рад, что ты понимаешь меня…


Спустя три недели после этого разговора молодая чета Ломбардо перебралась жить из Гвадалахары в мексиканскую столицу.

Мехико встретил их непривычными после провинциального города суетой и ускоренным ритмом жизни – конечно, это с самого начала подействовало на Ракель немного угнетающе, но она смолчала, надеясь, что вскоре привыкнет к своему новому образу жизни…

Антонио, продав всё своё имущество в Гвадалахаре, обосновался в аристократическом пригороде Мехико, который назывался Фуэнтэ Овехуано, что в переводе обозначает «Овечий источник».