Вскоре они ввалились в комнату к Максиму, хлопнули дверью. Алена хоть и перевела дух, но успокоиться никак не могла. Голоса их звучали теперь приглушенно, но взрывы хохота тотчас отзывались в груди болезненным спазмом.

Мелькнула даже мысль уйти из дома. Сбежать. Но куда? Она до сих пор не знала города, да что там город — даже этот коттеджный поселок Алена еще не освоила и потому панически боялась потеряться. Она осталась, но сидела как на иголках, не могла ничем заняться, ни на что отвлечься, кроме как напряженно прислушиваться к звукам из комнаты напротив.

Сначала у них громыхала клубная музыка, и топали они так, что вибрация прокатывалась по стенам и полу. От взвизгов и воплей Алена вздрагивала, какие-то совершенно дикие картины рисовались перед глазами.

Затем весь этот электронный андеграунд внезапно смолк, но тишина, как ни странно, взвинтила Алену еще сильнее. Она вся обратилась в слух, предчувствуя что-то плохое. Однако после недолгой возни зазвучали уже знакомые гитарные переборы, точнее, их обрывки. Максим разыгрывался. А потом… Потом воздух пронзил гитарный запил, и у Алены перехватило дух. Так выразительно, грубовато и вместе с тем искренне он еще не играл. Обычно то были мелодичные переборы, сейчас же гитара звучала энергично, яростно, с надрывом. После впечатляющего вступления Максим запел, но на английском языке. Алена, хотя и изучала язык в школе, едва умела связать пару слов, а уж на слух и вовсе не воспринимала речь. Но, и не понимая, о чем он поет, слушала с замиранием сердца. Ну вот как так? Настолько жестокий и беспринципный, а голосом умел душу выворачивать.

Когда снова включили обычную музыку, Алена испытала разочарование. Лучше бы он и дальше пел!

Однако, судя по характерным звукам — топоту и выкрикам, — они решили перейти к танцам. Алена взглянула на часы: минутная стрелка подползала к семи. Значит, компания гуляет уже почти три часа. За это время она немного успокоилась. Напряжение, конечно, никуда не делось, но, во всяком случае, дрожь стихла. Зато нестерпимо хотелось пить.

Понадеявшись, что пока у этих веселье в самом разгаре, можно незаметно спуститься на кухню, Алена выскользнула в коридор. И почти сразу по неписаному, но нерушимому закону подлости из комнаты Максима вышел парень. Тот самый, что ущипнул ее тогда за грудь. Он уставился на Алену слегка недоуменно, но затем узкие губы расползлись в улыбке.

— Ха! И ты тут! Народ! — позвал он своих, и тотчас в коридор высунулись еще две головы. — Смотрите-ка, кто тут гуляет.

— О, доярка, пошли с нами!

— Пошли, пошли! Познакомимся поближе!

Алена отпрянула, попыталась вернуться к себе, но оба поймали ее за руки и заволокли в комнату Максима.

— Э, пипл! — гаркнул один, выталкивая Алену вперед.

— У нас гости!

— Эй, деревня, шагай сюда, — протянул к ней руку третий.

— Да уж, — скривилась девушка, сидевшая на коленях у Максима. — Только ее ждали.

— Ладно тебе, Крис, — ухмыльнулся тот, кто втолкнул ее сюда, — разве не хочется тебе узнать получше, что за зверушка в теремочке живет.

— Мечтаю просто.

Девушка оглядела Алену не просто неприязненно, а с такой брезгливостью, точно она была вся в струпьях. Остальные же разглядывали ее насмешливо, почти так же, как в тот день, когда она впервые переступила порог класса. Пожалуй, только Максим взирал на нее иначе — серьезно, даже мрачно.

— Деревня, давай на брудершафт! — дернул ее за руку один.

— Ник, — поджала губы Кристина, — ну ты в курсе, что потом с ней целоваться надо будет? Готов на такие жертвы?

— Давай, Ник! — подбадривали его. — Если что, туалет прямо по коридору. Или, может, лучше сразу тазик принести?

Ник промямлил что-то нечленораздельное и попытался вручить Алене бокал. Она замотала головой.

— Я не буду пить. Я не пью.

— А это уже называется неуважение. Пей! — настаивал он.

— Да не буду я!

Алена резко выдернула руку, но освободиться удалось ненадолго. Сзади в нее тут же вцепился кто-то еще, больно сведя локти за спиной. В другой раз она бы, наверное, справилась, уж с одним-то точно, но болезнь и страх лишили ее сил.

— Не будешь пить сама, значит, вольем, — пообещал Ник, подойдя к ней вплотную.

Алену залихорадило. Что ж они за сволочи такие?!

— Ник! Да отцепись ты от нее, — подал вдруг голос Максим.

— Да ладно, Макс, мы всего лишь выпьем…

— Отпусти ее, я сказал. — Теперь в его голосе явственно пробивались стальные нотки. Это уловил и Ник, потому что сразу же отстал от Алены, да и тот, второй, за спиной, тоже отпустил наконец ее руки.

Но только она повернулась к Максиму в порыве благодарности, как он грубо, даже зло бросил ей:

— Чеши отсюда.

Алена отшатнулась, обескураженная. Помедлив пару секунд, она развернулась и выскочила прочь.

Вернувшись к себе, она в изнеможении рухнула на кровать. Кровь стучала в висках, щеки пылали. Что же он за человек такой? Заступается за нее и тут же грубит. Как же ее все достало! Дом этот помпезный, церемонии, вечно кислая и недовольная Жанна Валерьевна, Артем с его натянутыми улыбками и косыми взглядами. А больше всего — хамство Максима. Вот это терпеть уже совсем сил нет. И если бы не папа, она бы, наверное, ушла отсюда. Как бы она ушла, куда — об этом Алена не задумывалась. Просто знала одно: здесь ей плохо, тягостно, невыносимо.

* * *

Дверь отворилась так тихо, что она даже не сразу и услышала. Просто заметила боковым зрением какое-то движение. Обернулась и вздрогнула, увидев в комнате Никиту. Алена вскочила с кровати.

— Что тебе надо? — взволнованно спросила она.

— Познакомиться хочу… Поближе, — прогнусавил он. А глаза у самого нетрезвые, сальные.

— А я не хочу. Выйди отсюда.

— Чего это ты такая негостеприимная? — криво улыбнулся Никита, продолжая медленно к ней подбираться.

— Не люблю непрошеных гостей. Выйди из моей комнаты, — потребовала Алена.

— О! О! О! Какие мы строгие! Не бойся, я тебя не обижу. Хочешь, защищать в классе буду? Буду! Ну… Если мы сейчас с тобой подружимся, конечно. Вот Макс говорит, что ты страшная, а я так не думаю. Ты просто не такая, как все. И очень даже ничего.

Он наступал, Алена пятилась.

— Ну что? Подружимся?

— Что тебе от меня надо? — разозлилась она. Не нравился ей этот Никита, и слова его не нравились, и тон, и взгляд, и намеки странные.

— Не понимаешь? — вскинул он брови и снова ухмыльнулся. А затем резко метнулся к ней, попытался обнять, даже обнял, но ненадолго.

— Руки убери! — крикнула Алена, оттолкнув его.

Но сопротивление, очевидно, Никиту лишь раззадорило. Он вновь бросился к ней, ухватил за талию, развернул спиной к себе и крепко прижал к груди. Алена попыталась высвободиться, убрать его руку с живота, но тот лишь еще плотнее притиснул ее к себе. Мерзкими мокрыми губами коснулся уха, вторая же рука бесстыдно сжала грудь.

— Ах ты скотина!

Алена вцепилась в его запястья и рывком отодрала их от себя. Тотчас развернулась и со всей мощи двинула Никите кулаком, угодив в нос. Тот истошно взвыл, прижав ладони к разбитому носу. По подбородку струилась кровь, заливая жилет и капая на пол.

— Дура! Сука! Конец тебе! — орал он.

В ту же секунду дверь распахнулась. В комнату вбежали Максим и другие парни. Девчонки остановились на пороге.

— Эта сука бешеная мне нос сломала! — истерил Ник.

Голос его и впрямь звучал гундосо. Впрочем, Алена слышала его с трудом: собственный пульс так грохотал в ушах, что поглощал остальные звуки. Она отступила в глубь комнаты, лихорадочно соображая, что эти сволочи теперь ей сделают. Как бы там ни было, так просто она не дастся. Цепким взглядом она пробежалась по полкам, по подоконнику, прикидывая, чем можно в случае чего отбиться.

— А какого черта ты тут забыл? — рявкнул Максим.

Ник в ответ лишь постанывал и шумно шмыгал носом.

— Ты на хрена сюда приперся? — Максим подошел к нему вплотную. — Я же сказал — не лезть к ней…

— Что-то я не въехал, — прогнусавил Никита, — эта овца мне нос сломала, а ты мне еще и предъявляешь? Мне? Не ей? Ты из-за этой чепушилы против друга?..

— Ты дебил? — Максим бросил на Алену быстрый взгляд, потом снова повернулся к Никите. — Короче, ладно, все. The party is over so get the fuck out.[4]

— Чего? — спросил кто-то из девчонок.

— Концерт окончен, все свободны.

Ник пробовал возмутиться, но Максим, не слишком церемонясь, вытолкнул его из комнаты. Они еще несколько минут спорили и даже переругивались в коридоре, но вскоре все смолкло.

Наконец Алена осталась одна. Выдохнув, она опустилась в кресло. Ее до сих пор потряхивало, но… Но, черт возьми, он за нее вступился! Это было так неожиданно и, что уж скрывать, приятно, даже очень…

Страх и напряжение постепенно отпускали, Алена почти успокоилась и даже ощутила прилив аппетита, что, в общем-то, не странно — все эти дни она толком и не ела. Выглянув в коридор, настороженно прислушалась. Никого. Ни шороха, ни звука. Дом явно опустел.

И все равно на кухню она спускалась чуть ли не на цыпочках. Тут, правда, дело не только в одноклассниках Максима. Само по себе казалось неудобным хозяйничать в этом доме, который был для нее чужим. Особенно она стеснялась рыскать по кухонным шкафам и холодильнику. Словно она нарушала границы, вторгаясь на территорию домработницы Веры, которую Жанна Валерьевна отпустила на выходные. Неловко, да, но от голода живот подводило…

Однако все чашки с едой были плотно, в несколько слоев обернуты пищевой пленкой. Рвать ее Алена постеснялась. Кто знает этого Максима? Так что открывать банки тоже не осмелилась и съела лишь помидорину, присыпав красную мякоть солью. Вкусно, но мало. Помедлив, она взяла еще банан. «Там целая связка, — рассудила, — он и не заметит».