— Леди Серена, я уверен, что не следует смеяться на чужой счет, — тихо сказал капитан Талгарт. Это мгновенно заставило Серену замолчать, а Монтегю обратил свой смех в кашель. — И вы забываете, мистер Монтегю, что некоторые из нас не имели удовольствия познакомиться с сэром Эгбертом, так что не могут разделить вашу шутку.

— Гм! Да! Прошу прощения, конечно, — пробормотал смущенный мистер Монтегю, закатывая глаза и глядя с болью на сообщницу. Серена энергично пришла ему на помощь:

— Скоро вы оцените шутку, капитан Талгарт. Если я не ошибаюсь, мы приближаемся к дому моего кузена. Удовольствие, как вы это называете, знакомства с ним сразу же сменится удовольствием общения с ним остаток дня — ergo[4], прощай удовольствие!

Капитан Талгарт не оценил этот образец остроумия Серены. Но когда сэр Эгберт Килвертон тяжело взобрался в коляску, Кейтлин очень скоро обнаружила, что поддерживает Серену и мистера Монтегю.

Сэр Эгберт оказался грузным и самоуверенным молодым человеком лет тридцати или около того. Он был тщательно, но крайне консервативно одет — в стиле, заставляющим сего джентльмена казаться старше своих лет и мало льстящем его тучности. Сэр Эгберт значительно проигрывал элегантному мистеру Монтегю. Гибкое телосложение и подвижное, жизнерадостное лицо Неда позволяли ему демонстрировать модный стиль одежды, не выглядя ни смешным, ни женственным. Изящно развалившись на скамейке, он ни на йоту не выглядел неуместным, a его соседство еще больше подчеркивало тяжеловесность сэра Эгберта.

Сэр Эгберт вырос с клеймом позора из-за бесшабашного, неразборчивого в средствах и чертовски распутного отца. Молодой человек энергично стремился создать себе репутацию как можно отдаленнее от Освальда Килвертона. И действительно приложил такие усилия, что не будучи ни обаятельным, ни умным, удостоился посвящения в рыцари в возрасте двадцати семи лет. Oн заслуженно претендовал на роль идеала респектабельности. Все это было, конечно, похвально, но чрезвычайно скучно. Сэр Эгберт сочетал тупость с привычкой монополизировать беседу до парализующего эффекта. Паралич время от времени оживлялся вспышками непреднамеренного юмора сэра Эгберта. Как ни комично он выглядел, проявляя в эти моменты самую серьезную реакцию, вежливые люди не могли открыто наслаждаться этим аспектом его общества.

Не каждый день сэр Эгберт имел возможность продемонстрировать свои довольно заурядные знания хорошеньким девушкам. Он не считал присутствие м-ра Монтегю помехой. Эдвард Монтегю был не чем иным, как «погремушкой»; ему было бы полезно научиться интересоваться чем-то еще, кроме покроя сюртука или игральных костей. Во время поездки в Ричмонд, упиваясь наличием плененной аудитории, сэр Эгберт обсуждал множество нудных тем. Он читал лекции об истории и садоводстве тех мест, которые они проезжали, пока Монтегю не начал откровенно зевать. Даже у Эмили остекленели глаза. Кейтлин, Эмили и мистер Монтегю были готовы на ходу выскочить из ландо, когда экипажи наконец остановились.

Путешественники высадились перед симпатичной маленькой гостиницей, где планировали слегка перекусить перед осмотром Ричмонд-парка. Мистер Монтегю вытащил девушек Кэмпбелл из коляски как раз в тот момент, когда лорд Килвертон ловко въехал на дорожку в своем тильбюри. Леди Серена и капитан Талгарт ехали впереди, и Серена весело приветствовала их у дверей гостиницы:

— Я думала, вы все потерялись, и нам с капитаном Талгартом придется исследовать парк без вас!

Лорд Килвертон легко спрыгнул с коляски и повернулся, чтобы помочь леди Элизабет спуститься.

— Что было бы затруднительно, Серена, раз уж у меня входные билеты, — коротко сказал он.

Это не было похоже на ее обычно веселого брата. Серена приподняла бровь при виде мрачного лица Ричарда и недовольной складки между бровями леди Элизабет — и сделала собственные точные выводы. Ее острый взгляд также отметил, что выбираясь из коляски, леди Элизабет не касалась руки ее брата дольше, чем абсолютно необходимо; и тут же отошла от Ричарда, улыбнувшись одними губами, когда повернулась приветствовать остальных.

Сэр Эгберт, неспособный с какой-либо ловкостью выбраться из экипажа, все еще карабкался вниз, пока говорил:

— Очаровательное место, Килвертон! Очаровательное!

Наконец достигнув земли, он добродушно улыбнулся всей компании.

— Ax, типичная английская деревенская гостиница, не правда ли? Лучше и быть не может! Немного холодного мяса и, возможно, сыра, и все мы будем в порядке.

Леди Элизабет с неодобрением оглядела маленький дворик гостиницы.

— Надеюсь, гостиница окажется достаточно чистой. По моему мнению, в загородных гостиницах не так следят за чистотой, как в городских.

— Я ожидаю, Элизабет, вы не оскорбите хозяйку, высказав свое мнение в ее присутствии. — Тон лорда Килвертона был вежлив, но последовала неловкая пауза.

Элизабет пожала плечами и с видимым усилием заставила себя легко произнести:

— Если хозяйка сумеет прилично заварить чай, я буду удовлетворена. Буду также чрезвычайно рада побыть полчаса в тени. Не знаю почему, но яркий солнечный свет всегда вызывает у меня головную боль.

— Часто случается! — искренне согласился сэр Эгберт. Он подхватил леди Элизабет под локоток и с величайшей заботой проводил ее в дом. — Я убежден, что солнечный свет наиболее вреден для женщин. Вы слишком деликатны, леди Элизабет, слишком хрупки, чтобы противостоять свирепым лучам Аполлона! Я не считаю целесообразным для женщин находиться снаружи при ярком свете дня. Жар испепеляет, яркость лучей безумно сильна! Нет, нет! Они должны быть защищены, они должны быть укрыты от гнева Феба!

— Какое счастье, что эти особые дамы живут в Англии и могут спокойно рассчитывать на дождливую погоду шесть дней из семи, — воскликнул Монтегю. Ускользая от монолога сэра Эгберта и явно мрачного настроения хозяина вечеринки, он вошел в прохладную таверну под руку с Эмили.

Подслушивавшая Кейтлин не смогла скрыть улыбки, представив гневного Феба, испепляющего леди Элизабет столь дико обрисованным английским солнечным светом. Но сэру Эгберту, похоже, полюбилась эта тема. Кейтлин мудро пристроилась в хвосте процессии, надеясь избежать его соседства за столом. Лорд Килвертон, чье угрожающее выражение лица исчезло в изумлении над бессознательной нелепостью сэра Эгберта, оказался рядом. Он повернулся к ней и протянул руку.

— Мисс Кэмпбелл, позвольте мне избавить вас от гнева Феба! — порекомендовал он, заставив ее захлебнуться смехом.

— Прошу, избавьте меня от вашего любезного кузена — насколько позволяет стол!

— Как вы невежливы, — заметил лорд Килвертон, засовывая руку мисс Кэмпбелл себе под локоть. Она усиленно старалась ничего не прочесть в этом действии. Он неторопливо вел ее в гостиницу. — У вас привычка насмехаться над родственниками хозяина? — спросил он разговорчиво. — Знаете, это серьезно повлияет на вашу социальную жизнь.

Кейтлин закусила губу.

— Вы не можете обвинить меня в насмешках, лорд Килвертон, когда я только что описа́лa вашего кузена как любезного.

— Да, любезный болван! — согласился он. — Как бы вы ни восхваляли его, вам меня не обмануть. Бесполезно увиливать, мисс Кэмпбелл — мой кузен не смог вас очаровать. Несмотря на все его усилия, вы считаете его напыщенным придурком. Бедный Эгберт! Конечно, от него есть некоторая польза. Полчаса в его компании заставили вас взять меня под руку.

Кейтлин застыла, и он усмехнулся, крепко прикрыв ее руку своей.

— Как вы можете обижаться, если я с вами согласен? Мой кузен — невыносимый зануда.

— Зато ваш кузен — образец респектабельности, — строго сказала она, безуспешно пытаясь вырвать руку из хватки лорда Килвертона.

— В отличие от меня, я так понимаю? Не убирайте руку, мисс Кэмпбелл! Удовлетворив наконец свои амбиции, я не намерен отказываться от них.

Она тут же вырвалась и обеими руками схватила зонтик.

— Определенно, ваши амбиции, лорд Килвертон — заставить меня краснеть как можно чаще, и мне не терпится понять, почему!

— В самом деле? Это легко объяснимо. К сожалению, соблазн спровоцировать вас непреодолим. У вас необычайно прозрачное лицо, мисс Кэмпбелл. Ваши мысли ясно написаны на нем, все могут их читать.

— О, я искренне надеюсь, что нет! — она ойкнула, встревожась.

Это заставило лорда Килвертона громко рассмеяться, а Кейтлин покраснеть.

Она поспешила занять место за столом рядом с мистером Монтегю, но лорд Килвертон сел напротив и на протяжении всей трапезы продолжал с удовольствием смотреть на нее. В результате Кейтлин снова почти ничего не ела и не знала, куда девать глаза. Она не могла припомнить, чтобы кто-либо так волновал ее, как Ричард Килвертон. Кейтлин считала себя уравновешенной и уверенной в себе молодой женщиной, не теряющейся в любой ситуации. Было тревожно и досадно обнаружить, что она всякий раз нервничает в присутствии лорда Килвертона.

Сэр Эгберт с энтузиазмом принялся за плотный обед, дав отдых языку, и присутствующие наконец могли нормально разговаривать. Солнечный свет и легкий ветерок лились сквозь окна гостиницы, принося аромат цветов и веселую песню жаворонка. Неприятная атмосфера, царившая на вечеринке за пределами гостиницы, быстро испарилась.

Серене повезло, что на протяжении ланча внимание ее брата было сосредоточено на Кейтлин. Это отвлекло лорда Килвертона от зрелища младшей сестры, строящей глазки красивому капитану Талгарту.

Однако леди Элизабет (ее внимание больше не было занято сэром Эгбертом) прекрасно заметила навязчивое поведение будущей невестки. Серена смотрела в рот капитану Талгарту, пренебрегая остальной компанией. И только хорошие манеры капитана не позволили ей раскрыть свое слепое увлечение еще больше. Особенно раздражало, что ссора Элизабет с женихом продолжалась на протяжении всей поездки в Ричмонд. Она осознавала, что ему не доставит удовольствия услышать от нее резкую критику поведения его сестры. Тем не менее не в характере леди Элизабет уклоняться от неприятного долга! Она решила снова поговорить с Ричардом на эту тему, как только они останутся наедине.