— Нет, а почему вы спрашиваете? — удивилась она.

— Да нет, так просто, дело в том, что некоторые мои вещи передвинуты, а я этого терпеть не могу.

— Это все эти чертовы уборщицы, — пробормотала она, поднимая телефонную трубку.

Но могли ли это быть уборщицы? — спросил я себя. Нет, пожалуй, нет.

Потом я занялся делами и почти забыл о дурацкой шутке. Нет, черт возьми, я вру: я не переставал думать о ней весь день, но мне все же удалось кое-как справиться с работой.

Я испугался до полусмерти, но пытаюсь собраться с силами. В одном я уверен: мы должны положить конец идиотской деятельности Гарриет. Слава Господу, с нею ничего не случилось. Мы теперь можем позволить себе, чтобы в семье работал один я. Надеюсь, Хартбек сумеет прокормить нас.


Гарриет лежала на кушетке. Она была в шоке.

Новости были ужасными. Что им делать?

Со времени их разговора в магазине Питер постоянно давил на нее, и это еще до того, как пришла эта жуткая новость. Он то намекал, то просто орал, что она должна немедленно все бросить и опять стать нормальной матерью и женой. «Я беру инициативу в свои руки», — заявил он. Впрочем, не сказать бы, что он стал тяготиться своими отцовскими обязанностями лишь в последнее время. Она старалась избегать разговоров с ним, уходя то на работу, то в спортивный зал. Честно говоря, Гарриет стала редко видеться с мужем, потому что его расспросы стали ей надоедать.

Несмотря на это, время от времени старшим Хэллоуэям все же приходилось встречаться и даже спать вместе, хотя они не притрагивались друг к другу из-за постоянных дрязг. Именно тогда Питер начинал говорить об их будущем.

Но все это было еще до того, как Питер принес эту ужасную новость.

Накануне, когда Питер, как обычно, взялся за свое, Гарриет, по обыкновению, решила от него отвязаться. Она опять рассказала мужу какую-то выдуманную историю о том, как проводит время с клиентами. Вот только пришлось ей добавить несколько пикантных подробностей, потому что реальность была скучной и неинтересной. Взяв себя в руки, она прижалась губами прямо к уху Питера и, дотронувшись до него языком, прошептала:

— Господи, Питер, поверишь ли, он был таким огромным, что я почти всю ночь кричала от наслаждения!

В результате ее муженек тут же кончил, а она смогла спокойно уснуть, не отвечая больше на дурацкие вопросы.

Но все это было накануне. А сегодня расспросов не было: Питер остался дома и сообщил жене, что его шантажируют. Кто-то все знал. Причем, до мельчайших подробностей. И этот кто-то хочет денег.

Кто-то посылал по электронной почте анонимные письма Питеру. А началось все с намеков, отдельных слов, коротких предложений. Питер попытался выяснить, откуда идут письма. Но нельзя же было сообщить на работе, какого рода послания он получает! Во всяком случае, он проверил все что можно. Питер сомневался, что кто-то посылал письма, находясь в здании. Не мог же он рассказать Энди Фиску содержимое анонимок! Он попросту обратился к Энди с вопросом (просто из научного любопытства) о том, может ли посторонний человек проникнуть в компьютерную сеть «Хартбек статекс систем». Но ответы Энди не помогли ему разрешить проблему. Да и вообще, его не очень-то все это волновало.

Через неделю, к середине ноября, все намеки и угрозы прекратились. Шантажист наконец-то выложил свои требования. Питер распечатал его послание, а потом стер его из памяти компьютера. Вечером они с Гарри сидели в его домашнем кабинете и обсуждали сложившуюся ситуацию.

Последнее послание гласило: «Дорогой Питер Хэллоуэй. Как ты уже, очевидно, догадался, у меня есть информация, точнее, доказательства того, что ты стал профессиональным сводником и толкнул свою жену на путь проституции. Ясно как божий день, что ты занимаешься незаконным промыслом. К тому же этой историей, без сомнения, заинтересуются средства массовой информации, несмотря на то, что ты у нас такой скромный и имеешь хорошую репутацию. К несчастью для тебя, знание — сила, поэтому я предлагаю тебе поделиться со мной грядущими доходами, чтобы вся эта история не всплыла наружу.

А если ты вздумаешь отказаться или, чего доброго, пойти в полицию (хотя мне не кажется, что у тебя хватит духу), я передам всю имеющуюся информацию, а также фотографии (да-да, у меня есть и снимки) в какую-нибудь газету, чтобы все это напечатали под заголовком «Солнце». Дабы этого не случилось, прошу тебя каждый месяц от своего имени перечислять тысячу фунтов в Имперский фонд по изучению раковых заболеваний, 44, Линкольнз-инн-филдз, ВЦ2А зПФ. Ты, конечно, должен будешь представить квитанцию об отправлении своего дара — в доказательство твоих благородных деяний. Так вот, копию квитанции ты каждый месяц будешь выставлять в окне «Эпик ньюсэджентс», владельцем которого является Б. Пател, Куинсвей, Лондон, В2. (Это прямо напротив почтового отделения на Куинсвей.) Эта копия должна появляться там в последний день каждого месяца, начиная с ноября. Думаю, ты не станешь валять дурака, ведь так? Это такая простая уловка. Заранее благодарю тебя от имени тех несчастных, которым ты облегчил страдания. С лучшими пожеланиями, твой друг.

(Мне нравится так подписываться — в этом есть что-то традиционное!)


— Боже мой! — воскликнула Гарриет.

— Если правда станет известна — нам конец! Сюда явится полиция, чтобы все разнюхать. Черт возьми! Хартбек вышвырнет меня вон. Он будет вынужден сделать это. У Джорджа не будет выбора. Потому что я тоже имею ко всему этому отношение. Меня выгонят из редакции! Господи, Гарри, если бы ты только знала, как мне нужна эта работа! Я принял вызов, моя карьера только-только возобновилась! Боже мой, Господи! Что же нам, черт возьми, делать? Одному богу известно. Я в безвыходном положении. Словно нам надо все начинать сначала. Все! Ты же знаешь, как нам нужны деньги!

— А меня могут посадить в тюрьму, — промолвила Гарриет.

— Боже мой, ни в какую тюрьму ты не пойдешь. Ничего нельзя доказать, независимо от того, есть у него фотографии или нет. Ни один из твоих клиентов не посмеет открыто заявить: «Да, это я на снимке. Я платил за секс». У них же есть семьи! Да, никаких свидетельств не будет. Так что тебе не стоит волноваться, любимая. Но все равно, если правда всплывет наружу, все рухнет, все отправится в тартарары! Кто, дьявол, кто же это может быть?!

— Это, наверное, какой-то близкий человек, — предположила Гарриет.

— Он должен неплохо знать компьютер. Чтобы суметь проникнуть в компьютерную сеть Хартбека. Может, это все-таки кто-нибудь, работающий на Джорджа?

— Но откуда он все узнал?

Сама Гарриет считала, что этим человеком вполне могла быть мерзкая Эллен Герберт. Питер как-то проговорился, что эта стерва интересовалась, чем она, Гарриет, занимается. Вроде бы она еще спрашивала его о статье в «Стэйтсмене». Да, Эллен расспрашивала Питера об источниках информации. И Питер сообщил ей, что встречался с некой Памелой, которая ему все и рассказала. Гарриет предположила, что миссис Герберт имела причины напакостить Питеру.

А ее муж тем временем говорил о своих подозрениях:

— А кстати, в последнее время Марианна как-то странно посматривала на меня.

— Господи, Питер, да ты что! Ты можешь себе представить, как Марианна Вебб вторгается в компьютерную сеть в огромном доме где-то в Ватерлоо? Да она видеомагнитофон включать не умеет.

— Тогда кто же?

— Это может быть какой-нибудь мой клиент. Или полиция. Или менеджер из отеля. Мне, кстати, приходило в голову, что все может повернуться таким образом. Я хочу сказать, что если шантажист умело поведет дело, то получит неплохой источник дохода. А все полицейские, между прочим, продажные твари. Любой клиент мог вызнать, кто я на самом деле, и связать как-нибудь меня с тобой — вот и все! Господи!

А Гарриет уже пришло в голову, что Питера может шантажировать Тоби. Или этот парнишка — Джек Робинсон. Боже правый! Ведь так случилось, что он узнал ее настоящее имя. Она уже пару раз с ним встречалась. Гарриет имела глупость расслабиться и рассказать ему кое-что о себе, о чем сейчас горячо сожалела. Правда, поведала она не так уж много, но при желании вполне можно было восстановить недостающие части картины. Да, Джек знал ее имя. И прекрасно разбирался в компьютерах.

— Но как клиент мог о чем-то догадаться? вдруг, словно читая ее мысли, спросил Питер.

— Как-то раз какой-то тип в бассейне просто прожигал меня взглядом, ты помнишь? Он мог сложить известные ему факты в одно целое. Кто-нибудь мог видеть нас с тобой на какой-то редакционной вечеринке, а потом встретить меня «на деле» и узнать. Да кто угодно! Я не знаю… С кем только я не встречалась — с членами правительства, промышленниками, работниками сферы обслуживания…

— Понимаю! С менеджерами супермаркета, с руководителями бойскаутов, с агентами турфирм, да вообще со всеми влиятельными людьми на свете! — взорвался Питер.

— Не будь скотиной, Питер, я просто размышляю, вот и все.

— Замечательно!

— А может, это Дейзи? Кажется, она знает, где я живу. Хотя нет. На нее это непохоже.

— Ну хорошо. Прости. Давай начнем сначала. Что нам известно? Мы знаем, что у них есть полная, или почти полная, информация о происходящем. Им кто-то мог сказать, они могли что-то узнать сами или еще как-нибудь все выяснить. Они наверняка следили за тобой. Ты не заметила, чтобы кто-то терся рядом с тобой? Или, может, даже фотографировал тебя? Точнее, не тебя одну, а тебя с клиентами? Ведь ты ничего такого не рассказывала мне, Гарри. Так тебя кто-то снимал?

— Ради Бога, Питер, заткнись! Конечно, меня никто не фотографировал!

— Ну хорошо, хорошо. Так что же они подразумевают под «фотографиями»? И, что самое главное, откуда им известно про меня? Про нас с тобой? Про то, где я работаю? К тому ж у них есть доступ к компьютерной сети Хартбека! Кстати, им не откажешь в чувстве юмора: надо же придумать такое название — «Солнце»! Оно полно иронии! А назвать это все «уловкой»? Боже, как все отвратительно! Я по уши в дерьме.