Когда Наташа проснулась, был уже почти полдень. Она сладко потянулась, чувствуя блаженную боль в каждом мускуле своего тела. Вспомнилось последнее, что отложилось в памяти перед тем, как она заснула: Марк нежно целует ее в затылок и шепчет по-французски что-то ласковое.

Наташа с разочарованием обнаружила, что лежит в постели одна. Потом она улыбнулась — наверняка он сидит в гостиной и с довольным видом потягивает кофе.

Странно, однако, что в квартире так тихо. Из кухни не доносится ни единого шороха, и нет даже намека на запах свежезаваренного кофе. Костюм, который Марк оставил вчера на стуле, исчез. Маленькая свечка на тумбочке возле кровати давным-давно сгорела. Наташа почувствовала, что недоумение уступает место смутной тревоге. Нахмурившись, она отбросила покрывало и выбралась из постели. Достав из шкафа японский халат, расписанный красными цветами, она накинула его на себя и, заглянув по дороге в пустую ванную, побрела в гостиную, залитую ярким солнечным светом.

— Марк?

Прошла длинная-длинная минута, прежде чем Наташа поняла, что что-то не так. Марка в квартире нет, это ясно, но что-то еще не в порядке. Что? И тут она поняла: стена над диваном была непривычно пустой.

Матисс исчез.

Глава 4

— Трейси, это совсем не смешно!

Наташа расхаживала взад-вперед вдоль окна, и телефонный провод волочился за ней по полу. Беспечный смех Трейси на другом конце линии привел ее в бешенство.

— Прости, дорогая, — извинилась Трейси. По телефону ее южный акцент был заметен еще сильнее. — Я рассмеялась только из-за того, что вы с Марком провели ночь вместе. Ты не представляешь, как я рада — более подходящей пары просто невозможно придумать.

— Ты же ничего не поняла! — Наташин голос сорвался на визг, она раздраженно запустила пальцы в сбившиеся после такой ночи волосы. — Это настоящая катастрофа! Он только что ушел, прихватив с собой картину стоимостью в четыреста тысяч долларов! На карту поставлена вся моя карьера, ты не знаешь Якоба — возможно, я даже попаду в тюрьму как соучастница.

В трубке повисло долгое молчание.

Наташа знала, что ведет себя как истеричка, но она и вправду была близка к этому состоянию. Вдобавок ко всему в животе противно ныло, а в голове стоял звон. Она обессиленно опустилась на стул, но через секунду вскочила снова, слишком взвинченная, чтобы сидеть спокойно.

Отказываясь верить собственным глазам, она глупейшим образом потеряла целый час драгоценного времени. Наташа в полной растерянности рухнула на кровать, не в состоянии смириться с фактом, что мужчина, с которым она провела ночь, оказался вором. Мысли путались. Немного погодя, все же собравшись с силами, она приняла душ и надела джинсы и просторный свитер ажурной вязки, наивно надеясь в глубине души, что, когда она вернется в гостиную, весь происшедший кошмар волшебным образом рассеется сам собой.

Но это был не сон. Стена над диваном все так же зияла пустотой. От фактов никуда не деться: Марк Ушел, а картина исчезла. В еще большую панику Наташу повергла мысль, что, возможно, со времени его исчезновения прошло уже несколько часов, тогда он может уже находиться на борту самолета, направляющегося в Европу. На то, чтобы немного взять себя в руки и вновь обрести способность хоть как-то мыслить рационально, ушло еще полчаса. Именно тогда она и позвонила Трейси.

— Наташа, милая, я просто не могу поверить своим ушам! Марк Дюшен никогда не стал бы воровать картину. И потом, откуда у тебя Матисс? Я что-то не совсем поняла, как он у тебя оказался?

Стараясь говорить как можно спокойнее, Наташа повторила свой рассказ о том, каким образом в ее квартире оказалась столь ценная картина.

— Уж не из-за нее ли ты так дергалась вчера весь вечер?

— Из-за нее, но ты же понимаешь, я не могла тебе все рассказать! Теперь я ужасно жалею, что не поделилась с тобой: ты бы не позволила мне сделать такую глупость, как привести в дом незнакомца!

— Радость моя, Марка Дюшена вряд ли можно считать незнакомцем. Я знаю его не меньше двух лет и смею тебя уверить, если кого и можно без опаски привести к себе домой на ночь — то это Марка.

Наташа побледнела, радуясь, что по телефону этого не видно.

— Ты хочешь сказать, что он и тебя соблазнил?

— Ни в коем случае, — запротестовала Трейси. — Ты знаешь, какие мужчины мне нравятся. Марк бесподобен, признаю, но он не совсем в моем вкусе. А вот тебе он очень подходит. Поэтому-то я и была так рада, когда однажды он позвонил и поинтересовался, не могу ли я познакомить его с тобой.

— Он… что?!

— Разве он тебе не рассказывал? От него не было никаких известий несколько месяцев, а потом он вдруг как с неба свалился. Кажется, это было в четверг. Марк позвонил и заявил со своим очаровательным акцентом, что хотел бы познакомиться с некой Наташей Бэррон. Разумеется, я ему ответила: «Нет проблем!» Я знала, что ты собиралась прийти на мою вечеринку, и потому недолго думая пригласила и его.

Наташа в голос застонала от бессильной ярости и презрения к своей непроницательности: метод этого проходимца ясен. Интересно, скольких еще жертв невольно подсунула ему Трейси? И как можно, зная его в течение двух лет, даже не заподозрить, что Марк — профессиональный вор? Конечно, нельзя сбрасывать со счетов его коварное обаяние. Наверняка это помогло ему облапошить сотни легковерных женщин, а не только ее одну!

— Трейси, мне неприятно сообщать тебе об этом, но Марк Дюшен — жулик, причем очень ловкий.

Трейси все еще отказывалась ее понять, и Наташу это уже начинало бесить.

— Но Марк ни за что бы не поставил под угрозу свой бизнес такой глупостью, как кража картины!

— Бизнес? — скептически переспросила Наташа.

— Голубушка, ты что, вообще не задавала мужику никаких вопросов? Он занимается оценкой произведений искусства. Во Франции половина коллекционеров и все музеи платят ему баснословные гонорары за экспертизу. Говорят, ему случалось распознавать подделки там, где десятки экспертов чуть ли не под присягой клялись, что имеют дело с подлинными произведениями. Можно сказать, что Марк — знаменитость.

— Ради Бога, Трейси, неужели ты поверила? — возмутилась Наташа.

— Я услышала все это отнюдь не от самого Марка. О нем очень много говорят, в том числе и те, кому положено знать…

Но Наташа уже не слушала подругу. Она заметалась по комнате, чувствуя нарастающую потребность предпринять что-то незамедлительно.

— Трейси, ты не знаешь, где он остановился? Вероятнее всего, Марк уже далеко, но нельзя пренебрегать возможностью разыскать его.

— Я не спрашивала. — Трейси тоже начинала терять терпение. — Марк Дюшен — это «Летучий голландец», и я только рада, что, оказываясь в Нью-Йорке, он иногда вспоминает о моем существовании.

— Черт!.. Ладно, Трейси, я должна заканчивать разговор. Мне пора отправляться на поиски.

— Хорошо, дорогая, но только держи меня в курсе дела. Но несмотря ни на что, я уверена, что этому недоразумению найдется какое-то логическое объяснение.

Еще бы, объяснение есть, и Наташа в конце концов с ним смирилась. Поспешно попрощавшись, она повесила трубку, потом сразу же сняла ее опять. Но тут она замялась. Кому она собирается звонить? В полицию? При обычных обстоятельствах это было бы самым разумным решением, но в мире искусства свои законы.

Когда дело касается полиции, всегда есть вероятность, что история попадет в газеты. Для торговца картинами вроде Якоба последствия дурной рекламы могут оказаться просто катастрофическими. Многие из работ, которые он продавал, поступали из личных и общественных коллекций на условиях консигнации. Если распространятся слухи, что в галерее Нокса случаются кражи картин, то этот выгодный источник дохода наверняка иссякнет.

Нет, звонить в полицию слишком рискованно. Пожалуй, нужно обратиться за инструкциями к самому Ноксу — позвонить ему в Калифорнию. Возможно, он захочет решить вопрос частным порядком. Номер телефона, по которому можно с ним связаться, был записан на бумажке, которая лежала у Наташи в кошельке, но когда она стала его доставать, руки задрожали. Нет, она просто не в состоянии предстать перед боссом с таким сообщением, даже по телефону!

Якоб Нокс никогда не отличался великодушием. Не важно, в чем он заверял Наташу, когда навязывал ей Матисса, все равно он будет винить девушку в краже картины. С должностью в его галерее можно сразу же распрощаться, вполне возможно, что ей вообще больше не придется работать в художественном бизнесе Нью-Йорка. Нокс запросто может об этом «позаботиться».

Наташа в задумчивости отошла к окну, терзаясь сомнениями. Черт бы побрал этого француза! Да и сама она хороша — как можно быть такой доверчивой дурочкой! Она покорилась ему с готовностью сгорающей от желания кошки! Продолжая корить себя, Наташа невидящим взглядом уставилась в окно. На улице было прекрасно — погожий осенний денек. Безоблачное небо было пронзительно синим, деревья в парке Риверсайд полыхали багрянцем и золотом. Вдали, в водах Гудзона, играло солнце. Вверх по реке медленно полз буксир, толкая перед собой баржу, а высоко в небе маленький невидимый самолет оставлял за собой длинный белый след. Наташе захотелось плакать.

Однако сейчас не время поддаваться своим слабостям. Один раз она уже сделала это, нарушив собственные правила, и вот результат. Время идет, и с каждой секундой Матисс ускользает все дальше. Вытерев взмокшие от пота ладони о джинсы, Наташа вернулась к телефону.

Не успела она набрать весь набор цифр кода Калифорнии, как вдруг замерла, услышав позади себя какой-то царапающий звук. Она стремительно развернулась я поняла, что это было: в ее двери поворачивали ключ! Наташа выронила трубку и, остолбенев, безмолвно наблюдала, как дверь медленно открывается. Сердце пропустило несколько ударов — с ее собственным ключом в руках в квартиру входил Марк Дюшен собственной персоной.