Николас повернулся вполоборота и посмотрел на Полин с явным изумлением. Воодушевленная, и разгоряченная его взглядом, Полин почувствовала прилив вдохновения.

— Я классифицирую музыкальные этапы XX века так. В двадцатые годы было время великого джаза, потом пришло время великих танцев. Все эти румбы, тустепы, танго. Вальсы «Рамона» и «Чакита»… Они гениальны. Потом началась эра великих песен, которая продолжалась довольно долго: «Странники в ночи», «Вчера» и «Мишель», «Говорите тише» из «Крестного отца», песни той же «АББЫ». Все и не перечислишь, их десятки. А вот потом наступила эпоха коротких лейтмотивов.

— То есть?

— То есть популярных музыкальных фраз, написанных для популярных фильмов, — фраз, которые у всех на слуху. Точнее, эта эпоха наступила еще раньше: все же знают мотивчики из «Розовой пантеры» или «Джеймса Бонда». Но сейчас это время расцвело пышным цветом. Вы говорите «Миссия невыполнима» — я исполняю шесть всем известных нот. Вы говорите «Терминатор» или «Индиана Джонс» — и я, пожалуй, в каждом случае спою нот по двенадцать. Любой споет. Все же знают неизменную музыкальную фразу, под которую появляется Дарт Вейдер. В ней девять нот, если посчитать. А можно ли, например, целиком воспроизвести песню Мадонны?

— Согласен, это невозможно… Насколько я понимаю, ваш дом где-то поблизости?

Полин, собиравшаяся продолжить монолог, замерла с раскрытым ртом и посмотрела в окно.

— Вот он.

— Похоже, я сбил вас с мысли. Вы хотели еще что-то сказать?

— Нет, я уже все сказала. Я, наверное, утомила вас своей болтовней?

— Отчего же. Слушать вас очень интересно. Ваша музыкальная теория так оригинальна.

«Кажется, ты слегка издеваешься? — подумала Полин, глядя Николасу прямо в глаза и стараясь моргать медленно и выразительно. — Хорошо, оставляю тебе это право. Ну, ее к черту, мою теорию, лучше поцелуй меня. Хотя бы в щеку. Один, два, три… Нет, я не могу неподвижно сидеть здесь до бесконечности, видно, мне не дождаться».

Полин резко вздохнула и улыбнулась — такой вариант улыбки с натяжкой можно было назвать дружеским.

— Ну, большое спасибо, за доставку на дом. Я пойду.

— Ваш плащ… Осторожнее, не наступите на подол.

Николас сам поправил ее плащ и при этом — Полин готова была поклясться — вновь, куда внимательнее, оглядел ее ноги. Хоть что-то. Она немного помешкала, надеясь, что он еще раз протянет к ней руку, но Николас, вроде бы намеревавшийся это сделать, так ничего и не предпринял.

— Полин…

Полин, уже выбравшаяся из машины, и готовая захлопнуть дверцу, обернулась.

— Честно говоря, мне доставляет удовольствие каждая встреча с вами. И подвозить вас было очень приятно. Я рад, что вы не успели уйти на автобусную остановку… в ваших туфельках… Всего хорошего.

«Боже, — сказала себе Полин, рассматривая, ничуть не пострадавшие от непогоды туфли, — какие примитивные существа. Принять все за чистую монету… Однако, мой респектабельный петушок, половину твоей обходительности можно было бы без всякого ущерба заменить на инициативность». И все-таки радость от его заключительных слов перевешивала недовольство: пора переходить к решительному штурму.

* * *

К следующей среде в голове Полин созрел подробный план действий, она явилась в контору Николаса подтянутая, одетая исключительно строго, в темных тонах — правда, на узкой юбке сбоку красовался уходящий ввысь пикантный разрез. Войдя в свой кабинетик, Полин первым делом извлекла из недр шкафа ворох наполовину сверстанных страниц, залезла на стол и положила их на шкаф — как можно дальше. Затем включила компьютер и немного потренировалась издавать на полувдохе короткое легкое «Ах!», словно юная изумленная дева, с уст которой сорвали первый невинный поцелуй. Проделав все эти манипуляции, Полин быстрым шагом проследовала в приемную.

— Марша, привет, дорогая!

— Полин! Рада тебя видеть. Босс сейчас свободен, заходи.

— Не с чем. Мой компьютер забастовал: перестал отправлять листы на печать. Наверное, настройки сбились.

— Без тебя, его никто не включал.

— Возможно, я сама нечаянно что-то напортила. Эти железные ящики такие капризные… Материалы все готовы, но пока их можно просмотреть только на экране. Марша, не хочу занимать время Николаса долгими объяснениями. Я лучше пойду и попробую разобраться с компьютером, а ты передай боссу, что я уже на месте, хорошо?

Расчет оказался верным. Через несколько минут Николас сам вошел в ее комнатку.

— Что у вас случилось? Я ничего не понял из слов Марши.

Полин посмотрела на него озабоченно:

— Вы из-за меня оторвались от работы? Ужас… Ничего страшного не произошло: похоже на компьютерный сбой, но я обязательно все улажу. Готовы еще восемь полос, первая открыта. — Она широким Жестом указала на экран. — Все ваши пожелания учтены. Но вам, наверное, хотелось бы сравнить новые полосы, со старыми?

— Это возможно?

— Конечно, сейчас я достану распечатки.

Она торопливо открыла шкаф, порылась на верхних полках, потом на нижних.

— Где же они?.. Ах, черт, я же забросила их наверх. Полин немного помешкала, потом неуверенно повернулась к Николасу:

— Извините, но мне придется залезть на стол. Вы можете меня подстраховать?

Николас кивнул: он выглядел слегка ошеломленным. Не давая ему опомниться, Полин грациозно скинула туфли и взобралась на стол с ловкостью опытного альпиниста.

— Сейчас, одну минуту… Они должны быть здесь… Я выберу нужные листы…

Повторялась сцена в машине. Полин топталась на месте, приподнималась на цыпочки и напряженно ждала, когда Николас прикоснется к ней: погладит по колену или дотронется до ступни. Однако он даже не шевелился, похоже, пребывая в глубоком потрясении.

«Господи, я же не могу снимать бумаги со шкафа битых пять минут! Чего ты ждешь, истукан? Неужели я совсем тебя не привлекаю? Ты столько времени смотрел на одни унитазы, что уже не в состоянии оценить хорошенькую женщину? Черт… Опять все то же самое! Нет, это становится смешно, надо слезать. Хватит ломать комедию. Ты не петушок, ты старый немощный каплун!»

Разъяренная, Полин кое-как сползла на пол, повернулась к Николасу и мгновенно поняла, что напрасно обвиняла его во всех смертных грехах. Присев на край стола, Николас смотрел на нее и улыбался — отнюдь не так, как раньше, и неровные зубы нисколько не портили общего впечатления. Это была не вежливая улыбка любезного собеседника и не сдержанная улыбка степенного босса, это была отчасти насмешливая, отчасти самодовольная ухмылка мужчины, получившего некий аванс и уверенного в будущем успехе. Изменилось даже выражение его глаз, в них появилась манящая завораживающая глубина. Полин застыла на месте с бумагами в руках.

— Знаете, Полин, у вас очень красивые ноги.

«Да уж, не кривые, как у твоей предыдущей подружки!»

Мысленный ответ родился сразу, но вслух Полин не нашла что сказать.

— Да и вообще вы такая красивая женщина…

Николас придвинулся к ней поближе и двумя пальцами откинул прядь волос с ее лба. В первое мгновение Полин неподдельно смешалась, но почти сразу же сообразила: это наилучшая реакция — причем без всякого самопринуждения.

«Я растеряна. Я смущена. Меня можно брать голыми руками. Нужен лишь заключительный аккорд. Не сиди, как трухлявый пень, петушок, поцелуй меня!»

Николас поступил куда изощреннее. Он осторожно поправил запутавшуюся в ее волосах сережку, чуть пригладил локоны над ухом, слегка подвернул ворот джемпера, чтобы серебряные завитушки не цеплялись за шерсть, а потом неторопливо убрал руку. Его пальцам удалось не притронуться к ее шее; Полин ощутила только их тепло и содрогнулась, словно к ней вплотную поднесли, а затем отвели в сторону раскаленную кочергу. Из головы вылетели все заготовленные уловки, сейчас ей хотелось каким угодно способом утолить жажду прикосновения: лучше всего было бы прижаться к нему, чтобы его короткопалые лапы стиснули ее до хруста в ребрах. Однако этот демон-искуситель и не думал заключать ее в объятия. Продолжая улыбаться, Николас спокойно поднялся и навис над ней, как скала.

— Что ж… К сожалению, я не могу просматривать новые материалы здесь, я должен быть у себя. Думаю, вы быстро разберетесь с настройками. А если не получится отправить полосы на печать, просто перекиньте их на мой компьютер. Как бы то ни было, жду вас в своем кабинете.

Когда он вышел, Полин швырнула листы на стол. Черт! Вовсе он не примитивен. Все ее ухищрения видел насквозь. Похоже, они поменялись ролями? Кто кого соблазняет? Полин потерла лоб и велела себе сосредоточиться на работе. В конце концов, нельзя полностью о ней забывать. Обольщение, демонстрация собственного интеллекта — это прекрасно, но сейчас она напомнит Николасу о своем профессионализме.

— Так, — пробормотала она, глядя на экран, — мини-раковина, угловая раковина… Коллекция, производитель… Размеры… Предполагаемая цена на рынке — красным цветом. Все на месте. Скоро сможете полюбоваться, мистер Андерсон, — в вашем кабинете.

Через десять минут Полин молча положила готовые полосы перед Николасом, вернувшим себе обычный непроницаемый вид, и уселась в кресло. Он поднес к носу очки и, как через лорнет, стремительно начал проглядывать один лист за другим. Он еще никогда не изучал представленные материалы с такой скоростью: можно было подумать, что ему дела нет до качества будущих буклетов. Наконец он отбросил в сторону последний лист, положил очки, испытующе посмотрел на Полин и побарабанил пальцами по столу. Она уже знала эту его привычку: Николас обдумывал некую тираду.

— Просто замечательно. Лучше, я потом посмотрю повнимательнее, — время терпит. Уж, коль скоро мы сегодня так… неформально общаемся, я хотел бы сказать о другом. В последние дни я много думал о вашей теории этапов в истории музыки. Я ведь увлекаюсь классическим джазом, в особенности творчеством Гершвина. Но, поговорив с вами, я понял, что мои знания однобоки, — я совершенно не знаю танцевальных мелодий тридцатых годов, о которых вы с таким увлечением рассказывали. Понимаете? Мне кажется, вам следует восполнить пробел в моем музыкальном образовании.