Он в свою очередь поднял руки в защитном жесте.

— Прости, детка. Но ты просто взгляни на него. Очевидно же, от кого именно он унаследовал гены привлекательности. И поскольку можно с уверенностью сказать, что не от отца, должен его...

Каден сильно ударил Итана в плечо.

— Черт возьми, Каден! — прозвучал пронзительный голос Моники. — Ты точно не унаследовал порядочность своей матери!

— Что есть, то есть, — вернул Каден. Внезапно, как будто ощутив на себе мой взгляд, он посмотрел на меня. С того самого дня, когда я наорала на него, между нами что-то изменилось. Я не могла точно сказать, что это было, но выражение его карих глаз стало более мягким, почти... приглашающим. Совсем другим, чем несколько недель назад. Иногда я ловила себя на том, что наблюдаю, как он морщит нос, как появляются мелкие морщинки вокруг его глаз, когда он смеется.

— Что ты будешь делать на День благодарения? — неожиданно спросила меня Доун, и я застыла. Оторвав свой взгляд от Кадена, я вновь опустила его к своим заметкам.

— Пока еще не знаю.

Это была правда. Ни при каких обстоятельствах я не поеду на благотворительный гала-концерт своих родителей.

Скотт задумчиво вздохнул.

— Я встречусь с Микой.

Он уже во всех подробностях рассказал нам о своей новой интрижке. К сожалению, мы еще не встречались с ним. И не потому, что мы не пытались.

— К вашему сведению: мы проведем вечер, взбираясь друг на друга, — громко объявил Скотт, и мы с Доун фыркнули. — Я запасся ароматическими палочками и массажным маслом, и думаю, нас ожидает замечательное времяпровождение.

— Серьезно? — спросила я и поднялась. Я положила карандаш за ухо. — Это твой маст-хэв для успешного соблазнения?

Скотт поиграл бровями.

— Ох, поверь мне, когда мы с Микой распаковали масло, мир вокруг нас исчез. Ты тоже должна попробовать.

— В этот раз без подробностей, пожалуйста, — пробормотала Доун.

— Почему? Только потому, что у тебя засуха, я не могу похвастаться своими сексуальными приключениями? Как эгоистично с твоей стороны! — воскликнул он так театрально, что я засмеялась еще громче.

— У меня нет засухи, — проворчала Доун с невозмутимым выражением лица и напряженными плечами.

— Если все-таки есть, я с удовольствием помогу, — предложил Спенсер подчеркнуто небрежно.

Я бросила на него предупреждающий взгляд. Ему повезло, что он сидел в противоположном углу комнаты. В противном случае, ему прилетело бы так же сильно, как от Кадена. Однако Доун лишь покачала головой и мученически застонала.

* * *

К концу вечера моя голова шла кругом, и мои друзья также выглядели так, будто нуждались в перерыве. Каден и его отряд только что надели куртки и уже собирались выезжать в «Хилл-Хаус». Без дальнейших церемоний мы решили отправиться туда вместе с ними, несмотря на то, что на следующий день у нас должен был быть экзамен. Я дошла до точки, когда в мою голову уже никаким образом не мог вместиться какой-либо учебный материал — я отчаянно нуждалась в свежем воздухе и отвлечении.

В клубе мы уселись за один из столов, где я устроилась на сиденье рядом с Каденом. С другой стороны от него сели Моника и Итан, а напротив нас Спенсер, Скотт и Доун. Помещение освещалось синим светом, в воздухе витал запах алкоголя, а над танцполом парил искусственный туман.

Мы заказали пиво, и все вместе чокнулись бутылками. Не говорить об университете стало приятным разнообразием. Вместо этого Моника рассказала, как она познакомилась с ребятами. С Итаном она встретилась на курсе по прикладной термодинамике, на который Моника, учившаяся на факультете истории искусства, попала чисто случайно, и они с первого взгляда по уши влюбились друг в друга. Притяжение между ними, видимо, было настолько сильным, что Монике пришлось промучиться половину целого утра на лекции по термодинамике, после чего, наконец, она получила номер телефона Итана. С тех пор прошло уже два года. Начиная с первого семестра Итан жил вместе с Каденом, который познакомился со Спенсером еще раньше. Эти двое встретились в Портленде несколько лет назад, когда Каден, находясь на выставке, оценил работы Спенсера как «в высшей степени ужасные».

— Тогда я последовал за ним и спросил, что именно ему не понравилось в картинах, — усмехнулся Спенсер, и Каден скрестил руки на груди.

— И? — спросила Доун.

— Он сказал, что стиль не аутентичен, а цвета подобраны абсолютно неправильно. — Спенсер, усмехаясь, покачал головой. — Затем я сообщил ему, что картины мои. Но вместо того чтобы провалиться сквозь землю от стыда, он просто осмотрел меня сверху донизу и сказал, что я должен сделать со своей жизнью что-нибудь стоящее.

Я спрятала улыбку за бутылкой пива. Эту встречу я могла представить в мельчайших подробностях.

— У Кадена в то время была готик-фаза. Я имею в виду, он даже подводил глаза черным карандашом, — продолжал он с веселым блеском в глазах.

— Ничего подобного я не делал. — Интонация Кадена не оставляла никаких сомнений, что ему не очень нравилось вспоминать то время.

— Конечно, нет, твои глаза от природы имели черный контур, — сухо заметил Спенсер и откинулся назад.

— Когда у тебя не было волос, — напомнил ему Каден, — что это было? Пари, которое ты проиграл?

Спенсер фыркнул.

— Форма моего черепа оптимальна для бритья головы. По крайней мере, в те времена я не накалывал себе татуировки, которые по сей день напоминали бы мне о временах больного любовью подростка.

Я почувствовала, как настроение поменялось за одну долю секунды. Моника, казалось, перестала дышать, Итан широко распахнутыми глазами уставился на Спенсера. Сидящий рядом со мной Каден окаменел.

— Что ты только что сказал? — спросил он спокойно. Его голос напоминал затишье перед бурей, — тихое, но опасное.

Спенсер немедленно капитулировал и поднял руки в примирительном жесте.

— Прости, мужик.

Мой взгляд метался между ними. Я едва ли смела дышать, настолько сильное напряжение нависло над столом.

— Ты набил на себе имя своей бывшей. Почему ты так злишься? — спросил Скотт, наклоняясь вперед. Он казался единственным, кто не заметил перемены в настроении.

Каден поднялся настолько внезапно, что стукнулся об стол. Бутылки опасно закачались. Не сказав ни слова, он протиснулся мимо меня.

— Ты серьезно, Спенсер? — услышала я вопрос Моники, продолжая смотреть на Кадена, который быстро скрылся за танцполом, предположительно, направляясь прямо к бару.

— Я думал, что он справился с этим, — сказал Итан.

— Вероятно, бесполезно спрашивать, в чем же дело, не так ли? — спросила Доун.

Моника что-то ответила, но я больше не могла сосредоточиться на разговоре. Все, чего я хотела, это пойти к Кадену. Не только потому, что он поддержал меня на прошлой неделе, а просто... потому что чувствовала, что он нуждается во мне сейчас.

Я пробормотала извинения и встала. Не обращая внимания на вопросительный взгляд Доун, я направилась в сторону, куда ушел Каден.

Я обнаружила его на одном из табуретов у барной стойки. Он барабанил пальцами по столешнице, пристально глядя на стакан виски, стоящий перед ним. Его колено подпрыгивало в такт песне, которая играла. Осторожно я направилась к нему и остановилась только тогда, когда оказалась непосредственно рядом с ним у бара. Он сразу же напрягся.

— Не сейчас, Пузырек, — прорычал он, демонстративно отвернувшись от меня.

Я видела его насквозь — боль, которую он пытался скрыть за гневным выражением лица. Я так хорошо его понимала. Когда раннее обсуждали тему Дня благодарения, я не желала ничего сильнее, чем спрятаться в своей комнате. Я знала, как он себя чувствовал — хотя не имела ни малейшего представления, о чем или о ком он думал. И я не хотела ничего вытягивать из него, если он не желал говорить об этом.

Я положила руку на его плечо. Он круто повернулся и сверкнул на меня гневно прищуренным взглядом.

— Я сказал...

— Потанцуй со мной, — сказала я твердым, подчиняющим голосом.

Он нахмурился и с подозрением посмотрел на меня.

— Что?

— Потанцуй со мной, — повторила я и потянула его за руку.

Глаза Кадена округлились. Он казался слишком удивленным, чтобы отказать моей просьбе. Одним плавным движением он соскользнул с барного стула и позволил мне вывести себя на середину танцпола. Я посмотрела на него, пытаясь вложить в свой взгляд как можно больше понимания, и ослабила хватку на его руке только тогда, когда мы были в противоположном конце комнаты, подальше от нашего столика и остальных.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на музыке. Она была громкой и вибрировала во всем моем теле. Когда я почувствовала, что нашла нужный ритм, снова открыла глаза. Каден стоял неподвижно и пристально смотрел на меня. Я приподнялась на носочки, пока мой рот не оказался на уровне его уха.

— Не думать, — прошептала я. — Танцевать.

Я провела пальцами по волосам, а затем мягко положила руку на плечо Кадена. Его губы были приоткрыты, веки опущены. Внезапно я почувствовала прикосновение к своему бедру, и в следующую секунду Каден притянул меня к своему телу. На мгновение весь воздух покинул мои легкие. Хватка Кадена была твердой, взгляд нечитаемый. Я даже не пыталась восстановить дистанцию между нами.

Вместо этого мы стали двигаться под ритм музыки. Каден был настолько близко ко мне, что я ощущала его дыхание на своей щеке. Мое сердцебиение ускорилось, и будто сама по себе моя рука двинулась по его животу к груди и еще выше. Каден с шипением выдохнул, когда мои пальцы задели изгиб его шеи. Между тем, мрачное выражение полностью исчезло с его лица.

И мы танцевали. Мы отключили наши мысли, забыли и отпустили все вокруг. Я не знала, как долго мы двигались вместе в такт музыке, но в какой-то момент я почувствовала себя невесомой. Только прикосновения Кадена удерживали меня в реальности, его торс, прижатый к моей спине, его пальцы, находящиеся на моей талии. В какой-то момент его движения замедлились, пока мы практически не остановились.